Ройс с трудом удержался от того, чтобы не прищурить глаза; Келсо знал или подозревал, что были и другие постройки, требующие ремонта или другой помощи, но арендаторы не доложили о них. Герцог встал.

- Я не буду принимать никаких решений до тех пор, пока не ознакомлюсь с деталями.

Мужчины встали.

- Я дам вам знать, когда захочу встретиться с вами.

В его голосе было достаточно стали, чтобы мужчины без недовольного ропота низко поклонились и направились к двери, хотя Фалуэлл успел сообщить ему, что они встречались с его отцом в первый понедельник каждого месяца. Ройс считал, что это очень редко. Может его отец и не нуждался в частых встречах, но он ненавидел оставаться без информации.

Герцог еще долго стоял, глядя на дверь, после того, как стихли удаляющиеся шаги. Он надеялся, что управляющий и поверенный послужат оплотом между ним и его кастеляном во всех вопросах, которые касались недвижимости, но после беседы с ними в течение часа, не был готов принять их мнение касательно тех или иных проблем. Конечно, он не собирался сжигать коттеджи.

Ройс поинтересуется мнением Минервы на этот счет – почему его отец, который обычно вел себя по-другому, изменил свое поведение, чтобы успокоить кого-то, если, конечно, ее идеи не были ему на руку.

Он поинтересуется у нее.

Видя, что его план держаться от нее на расстоянии рассыпается прахом, не смог сдержать рычание. Обойдя стол, направился к двери. Открыв дверь, Ройс вышел и посмотрел на вытянувшегося перед ним Джефферса.

- Если кто-то будет меня спрашивать, скажите, что я отправился на верховую прогулку.

- Да, ваша светлость.

Прежде чем выяснить мнение Минервы насчет коттеджей, он последует ее совету касательно лошади.

Она была права.

Неоспоримо права. Позволив серому жеребцу нестись галопом, наблюдая за проносившимся пейзажем, почувствовал, как ветер обдувает его лиц, ощутил энергию, пронесшуюся по его жилам, ощущал все вокруг в сумасшедшем ритме – и благословлял ее прозорливость.

Его отец был прекрасным наездником, но у него не хватало терпения прислушиваться к собственному разуму. Он, наоборот, убеждал его слиться воедино с лошадью, убеждая, что это в его же интересах ездить так, словно они носятся по ветру.

Теперь Меч принадлежал ему. Он будет ездить где захочет и когда захочет. Без ограничений. Будет перепрыгивать через заборы, камни, проносится между холмами по пути к полям.

Выйдя из кабинета, Ройс направился в конюшню и просил Мельбурна оседлать жеребца. Выразив желание сесть на строптивого жеребца, он отправился вместе с Мельбурном и Генри к загону в дальней части замка. Они внимательно осмотрели животное. Главный конюх радостно ухмыльнулся, когда Меч, на котором сидел Ройс, потрусил по загону, а затем, покинув его, помчался вперед, вздымая пыль.

Как герцог и сказал Минерве, у него не было в Лондоне лошади. Когда он посещал друзей в их поместьях, ездил на лошадях, которых любезно предоставляли хозяева. Но похожего на Меча никогда не было – тяжелого, сильного. Его бедра сжимали бока жеребца, руки с вожжами лежали на коленях, он пускал их в ход только при необходимости.

Несмотря на отсутствие опыта, Меч мгновенно понял, что от него хочет Ройс, скорее всего потому, что он был достаточно сильным, чтобы произвести на него впечатление. Но также помогло и то, что он был сосредоточен и знал о ее особенностях; к тому времени, как в поле зрения появились поля, Ройс не был удивлен, что даже Мельбурн не смог его оседлать.

Схватив поводья, герцог стал замедлять жеребца, пока он не перешел рысь.

Ройс хотел увидеть Завоевателя; почему, он не мог сказать. Он не был сентиментальным человеком, но воспоминания тянули его туда. Приподнявшись на стременах, Ройс осмотрел широкое поле, потом услышал далекое ржание; Меч ответил и ускорил шаг.

Табун лошадей вылетел из сарая и остановился возле забора.

Завоеватель был предводителем. Такой же большой, как и его сын, цвет с возрастом несколько потускнел. Он водил ушами взад и вперед, не отрывая взгляда от Ройса.

Оставив Меча у забора, Ройс наклонился и протянул руку, в которой было сушенное яблоко.

- Сюда, мальчик.

Завоеватель заржал и подошел ближе, взяв с протянутой руки яблоко. Прожевав, потянулся через изгородь, игнорируя своего сына, и встретился с Ройсом.

Герцог усмехнулся, погладив жеребца.

- Помнишь меня, да?

Завоеватель помотал головой, тряся гривой, затем он заметил интерес Меча, который последовал за мужчиной, к кобылам.

Громко фыркнув, Завоеватель двинулся вперед, оттеснив кобыл подальше.

Поставив молодого жеребца на место, Ройс посмотрел на маленький табун и отошел.

Устроившись поудобнее в седле, герцог похлопал Меча по гладкой шее, затем осмотрелся. Они находились на горе, к северу от замка. Посмотрев вниз на долину, он увидел основную часть замка, купающуюся в ярком солнечном свете. Сейчас едва ли наступил полдень.

Обернувшись, герцог посмотрел через долину, на север, где были видны его следы. Все шептало об искушении.

У него не было никаких планов на вторую половину дня.

Беспокойство, терзавшее его еще до того, как он узнал о смерти отца, подозрения, говорившие о том, что конец главенствования Далзила, положит начало новой жизни, которое усугубилось потом из-за неподготовленности к жизни герцога, все еще сотрясали его, иногда давая о себе знать, издеваясь над ним.

Неожиданно была подорвана его уверенность, которая была присуща всем Вариси.

Не то чувство, которое ему нравилось. В тридцать семь лет он был один, что раздражало. Сильно.

Ройс взглянул на Меча и тронул поводья.

- Прошло слишком много времени, чтобы прятаться.

Направив серого вперед, Ройс отправился в Шотландию.

Он сказал, что разберется с О’ Локлином.

Ройс нашел дом достаточно легко – место, но котором он стоял, не изменилось, но изменилось само строение. Когда в последний раз, он видел его, он был немногим больше, чем коттедж с сараем возле него. Переделанный и расширенный, обделанный камнем, деревом, с черепицей на крыше. В доме, наверняка, было тепло и спокойно. Рядом стоял новый хороший сарай.

Невысокая каменная стена окружала двор. Как только Ройс, въехал во двор, собаки начали лаять.

Меч дернулся.

Собака была привязана возле открытой двери сарая.

Ройс остановился и спокойно дождался, пока жеребец успокоится. Как только Меч стал спокойнее, он спешился.

Простая дверь дома распахнулась, и на порог вышел мужчина.

Ройс встретил взгляд голубых глаз своего сводного брата; он был иного телосложения, и их роднило только сходство глаз, носа и подбородка. Каштановые кудри Хэмиша стали седыми, но в остальном он выглядел по-прежнему сильным и здоровым. Ройс улыбнулся и шагнул вперед, протягивая руку.

- Хэмиш.

Его руку охватила другая рука, и через мгновение герцог оказался в медвежьих объятьях своего сводного брата.

- Ро! – Хэмиш хлопнул его по спине, и, если бы он не ожидал этого, то пошатнулся. Схватив его за плечи, Хэмиш посмотрел ему в лицо. – Независимо от причин, чертовски хорошо, что ты вернулся.

- Хорошо вернуться обратно, - Хэмиш отпустил его, и герцог взглянул на холмы. – Я знал, что теряю, но не понимал насколько.

- Хорошо, что ты вернулся сейчас, даже если ради этого понадобилась смерть старого ублюдка.

«Старый ублюдок» - так Хэмиш называл их отца, и это было не оскорблением, а способом выражения любви.

Ройс усмехнулся.

- Да, он ушел, поэтому я нахожусь здесь. Есть вещи…

- Поговорим об этом после того, как ты встретишься с Молли и детьми, - Хэмиш взглянул на сарай, а затем позвал ребенка, выглядывающего оттуда. – Эй, Дикон! Подойди и присмотри за этой лошадью, - Хэмиш посмотрел на Меча, нервно перебирающего ногами.

Ройс улыбнулся.

- Я думаю, мне лучше помочь Дикону.

Хэмиш последовал за Ройсом, когда тот повел Меча в сарай.