«Позволительно сыну, отвлеченному помыслом, желать отцу своему смерти, конечно, не как зла для отца, но как добра для себя, ради ожидаемого значительного наследства».

Или: «Позволительно даже сыну, в пьяном виде убившему своего отца, радоваться этому, только бы радость возбуждалась значительным наследством, ему доставшимся».

А вот и прямое руководство к тому, как научиться кривить душой и лицемерить даже в кругу семьи: «Можно, не упадая в смертный грех, скорбеть, разумеется в меру, о жизни ближнего, радоваться естественной его смерти и желать ее, недейственным желанием, только бы не вследствие нерасположения к этому лицу, а имея в виду какую-либо мирскую пользу для себя».

Иезуиты последовательно отстаивают мысль, что, хотя мораль установлена богом, а потому предопределена раз и навсегда, ее принципы не могут быть одинаковыми для всех. Воровство, насилие, обман, убийство и другие «подвиги», совершенные знатными негодяями, являются в их глазах безобидным баловством, зато те же поступки, и даже менее серьезные, содеянные простыми смертными, — непростительный грех.

Оправдывая эксплуатацию человека человеком во все века и у всех народов, «черная гвардия» католической церкви учила уму-разуму: «крепостной, убегая от господина, грешит, ибо наносит ему вред, воруя самого себя»; «шляхтич, а тем более высокое должностное лицо, и жить соответственно должен лучше, чем человек ординарного происхождения». Повиновение хозяину — нравственно, неподчинение — греховно. Вот и вся их нравственная философия.

Господствующие классы с самого основания ордена получали его полную моральную поддержку, его ученые светила рассмотрели тысячи случаев, когда поступки вступали в конфликт с совестью и для каждого сумели найти оправдание. Таким образом, система морали «Общества Иисуса», им самим названная приспособительной (accomodativa), дает широкую возможность произвольно толковать не только общественные законы, но и основные религиозно-нравственные требования, выдаваемые католической церковью за вечные истины.

Орден иезуитов — родное, и причем любимое, детище Ватикана. Это его мозг и высшая инстанция во всем, что касается теоретических разработок. Видимо, поэтому, несмотря на определенную несогласованность нравственных установок католической церкви в целом и ее отдельного отряда, концепция пробабилизма нашла полное понимание в римской курии. Как отметил один из апологетов ордена, сам являющийся членом «Общества Иисуса», Альберт Эбнетер, «подавляющее большинство нынешних католических моралистов защищают пробабимум».

В решениях церкви теория правдоподобия преломляется в конкретные дела и продолжает играть существенную роль. Настолько важную, что Ватикан закрепил пробабилизм в правовом отношении в кодексе юридических канонов (Codex juris canonici) под номером 15.

Именно теория пробабилизма составляет основу всего «нравственного воспитания», которое ведется в иезуитских школах. Оценить итоги такого воспитания, зная главные постулаты, которыми руководствуются наставники, нетрудно.

Послушаем авторитетное мнение. Французский географ и педагог Э. Реклю в своей работе «Опыты превращения новых людей в старых (Парагвай)», проанализировав постановку дела воспитания у иезуитов, пришел к следующему выводу:

«Иезуит — существо искусственное, совершенно противное природе; он сфабрикован по образцу уродов, о которых нам говорит Виктор Гюго в своем «L'homme qui rit» (роман «Человек, который смеется». — Авт.); искусство Санхецов и Эскобаров в своем основании то же самое, что и искусство компрачикосов; в обоих случаях искусственно обрабатывают детей: одни накладывают на них физическую гримасу, другие — моральную. Только планы у иезуитов шире... Иезуиты желали искривить все человечество, в целом его составе, они хотели всех объиезуитить и заставить мир служить иезуитскому ордену... Сами оскопленные нравственно, они хотели оскопить все, что их окружало».

Люди, воспитанные на принципах иезуитизма, вырастают моральными уродами, психика которых насквозь проникнута тлетворным духом лицемерия и угодливости перед сильными мира сего, а поведение продиктовано презрением к слабым, крайним индивидуализмом и изворотливостью. Оправдывая любой порок, орденские моралисты учат лишь тому, как лучше прикрыть злонамеренность притворной добродетелью, неискренность — ложным чистосердечием, преступление перед законом — извращением юридических норм и, наконец, предательство — мнимой любовью к ближнему.

И если сегодня ряд иезуитов не разделяют нравственные установки, выработанные поколениями предшественников, то это заслуга не ордена, а самой жизни, доказавшей непригодность моральных правил подобного толка. Парадоксальность ситуации заключается, впрочем, в том, что нравственно-психологическая система «Общества Иисуса» давно вышла за его рамки, как бы отделилась от него и, внедрившись в сознание отдельных личностей и целых категорий людей, продолжает определять их поведение и нормы взаимоотношений с окружающими.

Закончить этот раздел нам хотелось бы словами русского революционного демократа Н. А. Добролюбова, пригвоздившего мораль «Общества Иисуса» к позорному столбу: «...Мысль имеет мало простора в иезуитском воспитании, ум развивается односторонне... Иезуитизм подавляет личность, стесняет, умерщвляет; учение иезуитов останавливает свободное развитие, это есть смерть человечества».

Теперь мы в Мюнхене, на самой оживленной торговой улице баварской столицы Кауфингерштрассе. Август 1983 г., жарко, дымится асфальт, на котором, как на влажном песке, остаются отпечатки ботинок. Многие мюнхенцы и те, кто попал сюда в этот сезон, с удовольствием поглощают итальянское мороженое «желатти» и литровыми кружками пьют знаменитое баварское пиво «Лёвенброй».

Вдруг все устремляются ко входу в огромный универмаг «Бреннинкмайер», называемый просто «Ц унд А». Начинается очередное шоу с вопросами и ответами, устраиваемое местными иезуитами. На сей раз до «плебса» снизошел сам Иоханнес Леппих, один из столпов ордена, знаменитый оратор «Общества Иисуса», которого за его страсть к витийству и фанатизм прозвали «молотом бога». Вопросы сыплются как из рога изобилия: и простые до примитивизма, и сложные до изощренности.

Устав отвечать, 68-летний Леппих уже полез в карман за платком, чтобы вытереть струившийся по лицу и шее пот. Но публика пощады не знает, каждому хочется положить на лопатки популярного иезуита. Вопросы касаются буквально всего: и деятельности «Общества Иисуса», и перспектив его существования, и различных богословских проблем. Есть среди них экспромты, а есть и хорошие «домашние заготовки». Видимо, некоторые из присутствующих не впервые скрещивают оружие с «посредниками между людьми и богом».

Что же, считает Леппих, ему, специалисту-теологу, справиться с дилетантами от богословия нетрудно. Голос его звенит металлом: он явно доволен собой и той выучкой, которую получил на разных стадиях своей иезуитской жизни. И здесь, на раскаленной от зноя улице Мюнхена, он чувствует себя не просто бундесбюргером Леппихом, а полномочным представителем мощного ордена, которому не дано права на ошибку.

— И все-таки, я своих сыновей в вашу школу не отдам, — категорически заявляет невысокая молодая женщина, держа за руку симпатичного малыша (другой сидит у нее в сумке за спиной). — Изучать в наши дни голую схоластику? Кому это надо?!

— Вы заблуждаетесь, мадам, — вежливо отвечает поднаторевший в дискуссиях иезуит. — В школах и колледжах нашего ордена преподают лучшие учителя, там прекрасное оборудование, самые совершенные приборы и наглядные пособия. Мы всегда приветствовали науку и широко открывали перед ней дверь.

— Приветствовали науку?! — вступает в спор пожилой мужчина в тирольской шляпе и кожаных штанах до колен. — Ну это уж слишком. Уж кто-кто, а вы-то сами должны знать, каким гонениям со стороны «сынов Лойолы» подвергались все самые передовые мыслители. Возьмите хотя бы Галилея...