Вера скинула парик и запихала остальные искусственные волосы в шкаф:

– Так, лицо готово, наведу тени погуще, побольше косметики, плюс очечки – так вообще никто не узнает! Господи, как страшно-то! Но ничего – для тренировки полезно!

– Теперь нужно еще подготовить гардеробчик. Желательно одеться попроще – на что есть две причины. Первая – как-то совсем не хочется, чтобы Ирка скрипела зубами от зависти, а Ленка угрюмо молчала весь вечер. Причина вторая – лишних денег в такси не возьмут, и желания ограбить не возникнет!

– Посмотрим, что у нас здесь есть? – Вера перешла к громадному одежному шкафу, доверху набитыми брендованными и очень дорогими шмотками, опустошила одну из полок и достала из самого дальнего угла средних размеров пакет, который и кинула на стоящий рядом диван. Потом вернула вещи обратно и захлопнула шкаф.

Теперь все ее внимание было обращено именно к этому пакету.

– А вот и воспоминания старины глубокой! – она развернула мятую юбку-карандаш болотной расцветки и несколько таких же мятых пестрых блузок и наморщилась, как от зубной боли. – И вот в этом я ходила на работу? Какой кошмар! – удивляться было от чего – и юбка, и блузка были, действительно, ужасными – и выходить в таких вещах в общество было просто неприлично.

Когда-то она купила все это убожество по настоянию Аполлинария, который буквально был помешан на ревности и прилагал максимум усилий, чтобы Вера выглядела как можно невзрачней. То время было для нее настоящим адом – и теперь она с содроганием вспоминала, из какой клоаки она выбралась. А чтобы помнить лучше, она и забрала вот именно этот комплектик с собой – как говорится, чтобы видеть разницу.

– Ну, что – слабо вот так пойти? – спросила Вера у своего отражения в зеркале, – а мне – нет! – она вдруг отчетливо представила, как надевает все это убожество и идет на встречу с подружками, которые, наверняка, будут расфуфырены по полной программе – чтобы не ударить в грязь лицом перед новоявленной кинодивой. – Ирка-то точно придет, как на смотрины к олигарху! Лена, конечно, может одеться и попроще – но как настроение будет, а вдруг тоже захочет сверкнуть?

Вера вдруг погрустнела:

– Вот так-то, дорогая! Тебе бы почаще следовало доставать вот этот пакетик и подольше смотреть на него. Чтобы явственно видеть десять отличий – кем ты была, и кто ты сейчас. А давай-ка оденемся – чтобы еще более освежить память! – и она быстро сбросила с себя халатик, натянула шерстяные колготки подстать сезону, потом пресловутую юбку и одну из блузок – желтенького цвета с немыслимым рисунком, при взгляде на который по ее телу пробежала крупная дрожь.

– Опять окунуться в нищету, что может быть лучше, а Верочка? – она придирчиво осмотрела себя и вдруг слезы водопадом брызнули у нее из глаз.

Она стояла и ревела, как маленькая девочка, не переставая минут пятнадцать, и ей вдруг нестерпимо захотелось прямо сейчас броситься к телефону, набрать номер Ирки и высказать подружке всю свою благодарность за то, что сейчас она Вера Штольц с большой буквы, а не вот это, отражающееся в зеркале.

Ведь это Ирка устроила ее тогда на сеанс к стилисту Трепангу-Печерскому, именно она одолжила ей денег на шмотки для поездки в Питер, и вообще, именно она и настояла на этом путешествии, в результате которого Вера познакомилась со Степаном, а сейчас стоит и ревет белугой от жалости к прошлой себе.

Наплакавшись, как следует, она с омерзением сбросила с себя ненавистную юбку, намереваясь немедленно выбросить ее вместе с кофточками в мусоропровод, но потом вдруг неожиданно остановилась, как от толчка:

– А что это я, собственно, так реагирую? Настолько привыкла к роли богатой и желанной красавицы, что о прошлом и вспоминать не могу? Что там говорит по этому поводу Высоковский? А говорит он, что так недолго и утратить естественность, которая в нашем деле – самое главное. А чтобы этого не произошло, нужно быть, как можно проще, перевоплощаться, как можно чаще.

– А давайте-ка сегодня попробуем именно перевоплотиться! В замухрышку-Верку в бабушкиных очках, в безобразной юбке и не менее безобразной кофточке, да еще и рыжей! Как оно получится?

И Вера снова натянула на себя жалкую одежонку из прошлого, только теперь добавила к ней парик и очки. Что тут скажешь – теперь ее не узнала бы даже родная мама, не говоря уж о миллионах поклонниках, которые так и норовят подловить ее в метро и завлечь в амурные сети наперекор Вериному обещанию, данному Высоковскому.

– Так можно ходить даже ночью по Гольяново! – Вера, упрямо поджав губы, решила про себя, – вот, именно в таком виде я сегодня и пойду! Будет мне наука, чтобы впредь и думать забыла об МЧ и о том, чтобы пойти против продюсера! А то следующей моей ролью будет роль актрисы в сериале «Возвращение в кошмар» с Верой Штольц в качестве главного действующего лица – рядом с каким-нибудь старым козлом типа Аполлинария в окружении сковородок и нестиранных носков с трусами!

– Так, ладно! Насчет гардеробчика мы определились. Теперь – что касается верхней одежды! Где-то у меня есть старый плащик, который я давеча уже приготовила на выброс. А он-то еще послужит – и еще как! – Вера быстро побежала в прихожую, где, действительно, на вешалке отдельно от всего остального висел он – немецкий, но тем не менее достаточно убогий. А поскольку плащик был все же очень добротным, Вера и забрала его с той квартиры, даже толком не понимая, зачем ей это нужно. Как оказалось, не зря.

– Все! Боевая униформа готова! Теперь еще сапоги – ладно, здесь вариантов особых нет – одену самые дешевые из имеющихся! Должна я хотя бы сапогами хоть немного разнообразить тот кошмар, что добровольно взвалила на свои плечи! С другой стороны, почему кошмар? Воспринимай, Верочка, это все, как еще одну роль – и удача будет на твоей стороне! Ведь здорово прикидываться бедной и убогой, когда на самом деле узнаваема и при деньгах! И не это ли имел в виду незабвенный Остап Ибрагимович, говоря о сермяжной, посконной, кондовой и домотканой правде?

На часах было двенадцать – время перекуса. С девчонками они встречаются в четыре, и у нее еще есть время немного полениться и даже вздремнуть при желании. Такси заказано на три, и можно спокойно пойти приготовить чего-нибудь вкусненького и жутко вредного!

– От одного дня от моей фигуры не убудет! – Вера ринулась на кухню – поближе к кофе, вкуснейшим бутербродам и пастиле, от которой ее не смог отучить даже мачо-тренер-по-фитнесу из далекой Африки, как он ни пытался.

Неделя в Египте пролетела незаметно. Жанна оказалась до такой степени хороша, что Аполлинарий не мог от нее оторваться на протяжении всего отдыха. Причем в буквальном смысле слова – постоянно норовил пристроиться к ней то сбоку, то сзади, то с напрыга спереди. За что и заслужил в ее глазах прозвище «Озверевший самец», что звучало даже несколько уважительно.

Жанна любила страстных парнишей, способных возбужденно разыгрывать постельные сцены пару часов кряду. А Аполлинарий после необъяснимого Тайваньского фиаско вновь возродился к жизни.

Воспоминания о тех событиях все еще терзали его душу (если говорить возвышенным слогом, а проще говоря – бесили до невозможности), но присутствие рядом симпатичной молодой и очень способной барышни могло утешить любого – тем более, что Жанна прикладывала к этому все силы, отрабатывая отдых, а также рассчитывая на будущее продолжение их отношений.

В свою очередь Аполлинарий после столь долгого вынужденного перерыва в общении с противоположным полом поднакопил сил и теперь мог предстать перед своей новой девушкой во всей красе, совершенно не беспокоясь, что ударит в грязь лицом.

Все-таки отдых – это замечательное время, и его можно и нужно использовать для телесного и душевного утешения. Особенно ему нравилось приставать к Жанне в ванной комнате, когда она только-только выходила из душа, охлажденная и готовая предаться любовной усладе. А Аполлинарий – тут как тут, уже наперевес со своим желанием и предлагает Жанне разделить его на двоих.