— Хороший он отрок, хороший, — заступаясь за слугу, сказал правитель, пошерудив угли и в другом камине. — Трудолюбивый, исполнительный, ну, а шалопай это так по юности, это пройдет… Вот же у Борща прошло, как женился на внучке Сенича Умиле, так и у Осьмуше пройдет.

— У Борща, — торопливо вступился за слугу наследник. — Оно то и было, что один раз. Да, и потом, я говорю о другом, отец. Он этот Осьмуша, сам, где поозорничать первым горазд. И я уверен, именно потому и Тура все время прикрывает…

— Ах, ты, мой мудрый сынок, да ты думаешь я, что ли не вижу этих сорванцов? — по-доброму улыбаясь вопросил правитель да прикрыв дверцы кочергой, подошел к сиденью сына и поднял его чашу.

— Отец, не надо, я сам унесу, — поспешно сказал наследник, намереваясь встать.

— Сиди, сиди спокойно. Тебе сбитня еще налить? — поспрашал правитель, направляя свою поступь к столу.

— Нет, отец, спасибо, — ответил Святозар, наново опускаясь на сиденье. — Знаешь, что, отец, давай я завтра приду в гридницу, и пошлем за Туром Вячко. Да вместе с ним серьезно поговорим о всех его проделках.

— Ну, нет, ты, начнешь говорить, переволнуешься еще, — возвращаясь с полными чашами сбитня, и подавая сыну одну из них, молвил правитель. — На, вот, попей лучше. Не надо, чтобы ты волновался, перед обрядом.

— Отец, даю слово, я не буду тревожиться, поверь мне, — принимая чашу и делая большой глоток, отметил наследник. — Но с Туром надо поговорить. Знаешь, почему он над Братишей такое творит?

— Нет, мальчик мой, не знаю, — удобно располагаясь на сиденье, и повернув голову к сыну, ответил правитель.

— А, потому, отец, что на маслянице Братиша тебе ухо разбил, — пояснил Святозар и отпил из чаши сбитня.

— Ну, это бывает, все же мы бились стенка на стенку, — благодушно улыбнувшись, отозвался правитель, все еще не отводя глаз от лица сына.

— Тур, очень тебя любит, отец, — с нежностью глянув на правителя, произнес Святозар. — Очень сильно, и он не может когда тебя кто-либо и как-либо обидит. Он с детства такой, весьма он в этом светлый юноша…. Знаешь, я тогда на маслянице, как увидел, что у тебя кровь хлещет, тоже хотел…

— Ухо разбить Братише? — усмехаясь, вопросил правитель. — Я, сынок, и тебя, и Тура понимаю, вы мне тоже очень дороги. Но согласись, это не значит, что так можно шалить.

— Ну, оно само собой, — закивал головой Святозар. — Тогда, значит так, и порешим, позовем Тура и поговорим. И вот еще, что, завтра за мной приедет Храбр, так мы его тоже позовем, чтобы он своего шалопая ученика поругал.

— Да, сынок, может ты и прав, может так и стоит поступить, но уж сделаем это после обряда, — не соглашаясь изрек правитель, и, задумавшись, начал пить сбитень маленькими глотками.

— Отец, после обряда, мне точно будет не до этого, потому как нога замерзнет и мне придется ее отогревать так, что поговорить надо с утра, — настойчиво сказал Святозар, наблюдая как пляшет огонь в камине поедая дерево. — Отец, ты только прикажи слугам затопить баню лишь мы с Любавой и Храбром уедим, хорошо?

— Конечно, мальчик мой, не тревожься. К твоему возвращению баня будет готова, — правитель замолчал. Однако немного погодя с беспокойством в голосе спросил, — сынок, а тебе не кажется, что Любава вроде, как приболела?

Святозар перевел взгляд с огня на правителя и также негромко ответил:

— Я спрашивал у нее, отец, но она говорит, все хорошо, не тревожься, я здорова. А, ты, значит, отец, тоже заметил? И ты тоже думаешь, она захворала? — беспокойно добавил наследник.

— Ну, чего ты сразу, взъерепенился? — недовольно поморщившись, произнес правитель. — Раз она сказала, что здорова, значит так и есть. Прекрати волноваться всякий раз, как у тебя, что не спросишь.

— Так ведь ты, отец, сам только, что об этом сказал, — недоуменно посмотрев на отца и пожав плечами, откликнулся наследник, да, допив сбитень, поднялся с сиденья.

— Ты куда? — спросил правитель.

— Пойду спать, отец, — пояснил Святозар, и, взяв у отца пустую чашу отнес и поставил на стол. — И знаешь, проверю там мою Любаву. Да, и ты, отец, тоже отправляйся отдыхать, потому как у нас с тобой завтра тяжелый день.

Правитель вслед за сыном поднялся с сиденья, и, кивнув головой, проронил:

— Ну, у тебя точно. А у меня день, как день.

— Да, как же это у тебя день, как день, — улыбаясь, заметил Святозар, и, положив правителю руку на плечо, крепко сжал его. — Ты, наверно, уже сейчас начал переживать, как же там твой наследник спустится до самого дна холодной проруби, держа на руках маленького богатыря Яронега. Да сможет ли выйти посем обратно, или все же Храбру, Дубыни и Стояну придется нырять следом и вытаскивать его из-под воды.

Утром в белую столовую трапезничать Тур, конечно, не явился, так как вернулся во дворец с гуляний лишь поздней ночью. Святозар все же убедил отца, что поговорить с Туром надо до отъезда наследника на обряд божатия.

Когда правитель и Святозар перешли в гридницу, и туда вошел приехавший, сопровождать наследника, на божатие Храбр, то послали Вячко за Туром. Через некоторое время в общий зал явился взлохмаченный Тур, с недовольным, заспанным лицом и в расстегнутом, долгополом кафтане натянутом поверх ночной рубахи.

— Застегнись, — увидев неопрятно одетого сына, протянул правитель во всем любящий аккуратность.

Тур с такими же искристыми, как и у Ярила, зелеными очами и весьма внешне похожий на правителя и старшего брата беспокойно оглядел строгие лица отца, наставника да поспешил застегнуть все застежки на кафтане, оправил волосы и только засим направился к столу. Подойдя к нему, он сел на лавку напротив отца и Храбра, рядом со Святозар и надеясь увидеть поддержку в лице брата посмотрел на него. Но наследник положив руки на стол, крутил на пальце полыхающий белым светом перстень и всем своим видом выражал такое недовольство, что Тур благоразумно присмирел и негромко вопросил:

— Отец, зачем ты меня звал?

— Поговорить Тур, поговорить, — ответил правитель. — Я вчера еще хотел переговорить, но ты до позднего вечера никак не мог пробудиться, все спал… спал да спал. Посему мы с твоим старшим братом решили все же разбудить тебя сегодня пораньше и побеседовать, и знаешь о чем?

— Нет, отец, — замотав головой, сказал Тур и отодвинулся от Святозара.

— Тогда, я поясню, сын, поясню…,- добавил правитель и наморщил лоб. — Вчера утром ко мне приходил Братиша и жаловался на тебя… Братиша рассказал мне, как ты… Я даже не знаю, какие можно в данном случае подобрать слова, чтобы объяснить, что ты творил против Братиши, и как эти действия назвать…

— Я, зато знаю, как эти действия назвать, — внезапно перебив правителя, развернувшись и гневно зыркнув на брата, громко произнес наследник. — Эти действия называются злые поступки Тур…. злые… Я тебе Тур уже говорил, говорил, как они называются… Я тебе говорил, чтобы ты не смел, слышишь не смел так поступать…

— Святозар, успокойся, — мягко заметил правитель и встревожено посмотрел на старшего сына.

— Не беспокойся, отец, я не волнуюсь, — откликнулся наследник, однако не мешкая понизил голос. — Я просто удивляюсь, слышишь Тур… удивляюсь. Как ты можешь использовать магию добра в злых поступках. Я всегда учил тебя, что наша магия добрая и светлая, а ты чего творишь? Ты зачем меня насчет шкуры обманул? А? «Брат, брат, облезлая шкура, ходить на гулянье стыдно. Ну, скажи мне заговор». — Изменив голос повторил слова Тура Святозар, а затем продолжил уже своим, — и, что же… Во, что ты превратил заговор? В злой, скверный поступок? А если бы тебя Братиша догнал и этим самым колом, отходил? Чего бы тогда было? Как бы я в глаза отцу нашему посмотрел? Что бы сказал? — Наследник, разошедшийся не на шутку, толкнул ладонью брата в плечо. Тур испуганно вскочил с лавки, и, отступив от стола, пугливо зыркнул в разгневанное лицо Святозара и опустил голову. — Чего ты молчишь, оболтус такой?