- Дура.

  - Ладно. Шучу. Ну так?.. -

  Рассказать всё так и подмывало. Держать всё в себе просто не было сил. Да и зачем?

  - Да.

  - Что - да?

  - Красивый...

  Она захлопала ресницами, будто увидела за моей спиной прекрасного рыцаря в сияющих доспехах.

  И я рассказал ей всё, за исключением самых интимных деталей. Хотя про них она выспрашивала с завидным (я бы даже сказал, извращённым) усердием.

  Забытый кофе остывал в её кружке всё время, пока я говорил. Потом она сделала глоток и поморщилась. На её высоком лбу залегла едва заметная морщинка. Сестру что-то беспокоило.

  - Мдаааа, - сказала она наконец. - Вот ты экстремал!

  За откровения всегда приходится платить. И я приготовился к расплате.

  - Электричка, подъезд. А дальше что? Общественный туалет?! - Несколько секунд она молчала. Потом продолжила: - Зачем тебе это нужно? Ты что, маленький?! Приключений захотелось? Или тебе уже все равно с кем, когда и где?

  Всё равно мне не было. Но как объяснить сестре, что от одного воспоминания о Лёхе хотелось выть или банально онанировать до потери сознания. И даже потом, избавившись от физического напряжения, чувствовать себя пустым и никчёмным, будто его близость наполняла мою жизнь каким-то новым смыслом, который я так давно и безуспешно искал.

  Попробуй я объяснить всю эту романтическую чепуху сестре, и она бы побежала вызывать скорую. В больницу мне не хотелось, поэтому я нацепил на лицо серьёзную маску и ответил:

  - Во-первых, на маньяка он не похож. Во-вторых, я не маленький. И именно поэтому могу трахаться хоть в поезде, хоть в подъезде. В туалете, к твоему сведению, я это уже делал. - Сестра открыла рот, и я поспешил её успокоить:

  - Да всё нормально. Спасибо, конечно, за заботу, но всё нормально. Странно, но нормально.

  - Ага. Я так и поняла. Только ты сходи в больницу. Голову проверь.

  - Хорошо. Ещё есть пожелания?

  - Есть. Ты не мог бы заниматься сексом, как все люди? - Она заметила, как в усмешке изогнулась моя бровь. - Ты меня понял. Я имею в виду: дома, на постели. С человеком, у которого есть не только имя, но и хотя бы фамилия.

  В этот момент она была похожа на мою школьную учительницу химии. Строгая и правильная до мозга костей.

  - Не заставляй меня рассказывать тебе про презервативы...

  - Я удивлён, что ты про них знаешь...

  Она встала, отнесла чашку в раковину, потом резко развернулась и сказала:

  - Слушай, ну почему ты такой дурак?! - Её голос был сдавленным. Мне показалось, что она боится разбудить Мишку. Точнее не хочет, чтобы он услышал наш разговор. - Ты думаешь, мне плевать? Думаешь, я считаю тебя извращенцем. Мол, мой брат голубой - значит, может трахаться с кем угодно и где угодно. - Светка начинала злиться. - Думаешь, я не хочу, чтобы у тебя всё было, как у людей? Я не хочу, чтобы какое-то быдло пользовалось тобой, а потом сбегало... Ладно, он красивый. Но он же трус! Ты вообще уверен, что он тоже голубой? Может, его по пьяни просто на эксперименты потянуло. А тут ты подвернулся.

  На секунду мне показалось, что кто-то подкрался сзади и всадил в спину ржавый нож. Тянущая боль распространилась по спине, потом перешла в грудь, подобралась к сердцу.

  Я боялся этой догадки. Как студент, пытающийся вытянуть один единственный выученный перед экзаменом билет. Как школьник, которого вместе со всем классом ведут к стоматологу. И никуда от этого страха не денешься. Потому что сдавать экзамен всё равно придётся, а внимательный классный руководитель десять раз проверит списки и тут же узнает, кто сбежал. И тогда к стоматологу придётся идти одному. А это - ещё страшнее.

  Я боялся не результата сделанной сестрой догадки, а самого процесса её обдумывания. Во мне говорил ребёнок, мечтающий, чтобы экзамен неожиданно отменили, а у стоматолога вдруг не оказалось инструментов. Но хитрый преподаватель несмотря ни на что манил пальцем к экзаменационному столу, а добрая медсестра давала в руки зубную щётку и оставляла трясущегося ребёнка перед зеркалом, в котором машиной пыток отражалось стоматологическое кресло.

  - Не знаю, - наконец вымученно выдавил я. - Я ничего о нём не знаю.

  Я достал сигареты и закурил. Сестра быстро поставила передо мной пепельницу. Седой дым закружился по комнате, выписывая в воздухе причудливые узоры.

  - Вижу, - сказала она и погладила мою руку. - Кофе еще будешь?

  Я кивнул.

  Наливая воду в чайник, Светка спросила:

  - И что ты теперь собираешься делать?

  - Хочу сходить к Славке. Сто лет его уже не видел.

  - Нет, я про твоего... - Она задрала подбородок вверх, будто подбирала

  правильное слово, - нового знакомого спрашиваю.

  - Ничего. - Светка поставила чайник на огонь и посмотрела на меня вопросительно. - Я же не буду бегать по всему городу и искать его по описанию: карие глаза, красивая задница, ну и так далее.

  Сестра улыбнулась. Она продолжала улыбаться, насыпая мне кофе и сахар.

  Я затушил сигарету и прислонился затылком к стене. От Светкиной улыбки как-то полегчало. Сестра копошилась у стола. Её уютный домашний вид и искренняя забота помогали успокоиться. Вся эта естественная суета отодвигала на задний план мои проблемы. Они казались какими-то далекими, нереальными. Хотелось, чтобы всё это не было таким тяжелым. Почему отношения всегда приносят столько сложностей? Почему нельзя просто заняться с кем-то сексом, потом познакомиться ближе, начать встречаться, жить вместе? Почему должны быть все эти выматывающие встречи в грязных подъездах, нелепые расставания, будто всё произошло случайно?..

  "Если бы он относился ко мне так же, как она..."

  Эта мысль показалась мне такой естественной, что сначала я даже мечтательно улыбался, как идиот. Потом накатили прежние вопросы: "Почему он всё время сбегает? Почему не хочет хотя бы поговорить?"

  - Серёж. - Светка поставила передо мной дымящуюся чашку. - Ты что, влюбился?

  Она спросила это так спокойно, что я едва не ответил: "Да". Не знаю, что меня удержало. Наверное, страх. Я боялся, что признавшись, совершу какую-то роковую ошибку. Спугну какого-то редкого зверя, рвавшего мое сердце на клочки. Я был готов терпеть эти мучения, лишь бы не лишиться надежды увидеть его снова. И не только увидеть...

  Я сам не знал, что именно хочу с ним сделать.

  - Вы чего тут делаете?

  На кухню вошёл Мишка и, прикусив губу, замер, словно ребёнок, прервавший серьёзный разговор родителей. Он так и застыл в одних трусах, бросая беспокойные взгляды то на меня, то на Светку, ежась и переминаясь с ноги на ногу.

  - А ты не видишь? - Светка развернулась и метнула на него грозный взгляд.

  - Кофе пьём, - выручил его я.

  - Понятно. - Он вырвался из оцепенения и сел на свободную табуретку, поджав по себя ногу. - А мне можно?

  Он начинал раздражаться, когда Светка разговаривала с ним таким тоном. В моём присутствии Мишка всегда старался показать: главный в их отношениях - он. Я дружелюбно улыбнулся и протянул ему свою кружку:

  - Бери мой.

  Мишка потянулся за моей кружкой. Светка вскочила со словами:

  - Ну и сидите тут!

  Через секунду её уже не было на кухне. А ещё через десять секунд в зале включился телевизор. Мишка отхлебнул кофе и, ухмыльнувшись, спросил:

  - Чего у вас стряслось?

  - Всё нормально.Ты пей, а я пойду. Спасибо, что не бросили ночью.

  - Пожалуйста, - сказал он, обнажая в улыбке зубы. - Знаешь, как Наташка хотела, чтобы мы тебя оставили?

  Он предательски подмигнул.

  - Представляю, что бы она с тобой сделала... - Он мечтательно закатил глаза.

  - Миш, когда ты так делаешь, ты очень эротично выглядишь. Особенно в одних трусах.

  Он неврно сглотнул и уставился на меня ошарашенными глазами. Видя, как его лицо начал заливать румянец, я сжалился и рассмеялся.