- Да ладно, успокойся, - проговорил я как можно миролюбивее. - Своих не трогаю.

  Выходя с кухни, я растрепал его торчащие чёрные волосы. Мишка начал отбиваться, чем рассмешил меня ещё больше.

  Светка лежала на диване, делая вид, что смотрит телевизор. Было видно, что она обиделась на нас обоих.

  - Свет, я пошёл, - крикнул я из коридора. Сестра не ответила.

  Дверь за мной закрыл покрасневший Мишка. На прощание он горячо пожал мою руку и как-то смущённо улыбнулся.

  5.

  Я позвонил Славке и договорился о встрече. Он очень обрадовался, узнав, что я приехал на новогодние праздники. Через полчаса я должен был приехать к нему на работу, в ночной клуб "Осирис", где Славка дослужился до должности управляющего.

  Славка был моим школьным другом. Мы учились вместе все 10 лет, но подружились только в старших классах. У нас было много общего. Мы оба любили уроки физкультуры. И мы оба пользовались бешеной популярностей у девчонок. Причём Славка эксплуатировал этот дар по полной программе, в то время как я являл собой образец сдержанности и целомудрия. Позже я понял, что было тому причиной.

  После школы наши пути разошлись. Он целый год маялся от скуки. Ни родители, ни я так и не смогли его убедить в необходимости высшего образования. Весной Славка пошёл отдавать священный долг Родине. К моменту его проводов я уже семь месяцев грыз гранит дизайнерской науки в столичном вузе. Как же мы напились тогда!..

  Но ещё сильнее мы напились, когда Славка вернулся в родной город. Зима

  наконец-то отступила; ветер всё ещё был холодным, но прорезаемый им воздух стал прозрачным и свежим. Люди купались в нём, словно в родниковой воде - не обращая внимания на холод, они расстёгивали надоевшие куртки и свитеры.

  Мы оба изменились за эти два года.

  Родня Славки устроила настоящий праздник в честь его возвращения. К вечеру за столом остались самые близкие родственники и друзья семьи. В числе этих людей оказался и я. Окинув стол помутневшим от выпитой водки взглядом и не обнаружив за ним Славку, я обратился к его маме, хлопотавшей над пустой

  салатницей:

  - Тёть Галь, а Славка где?

  - Он на кухе. Курит. Тебе салатику ещё положить, Серёж?

  Тётя Галя была замечательной женщиной. Доброй и в меру строгой. Каким-то странным образом она умудрялась никогда не ссорится со своим сыном. Хотя характер у Славы был тяжёлым. В то же время, я ни разу не видел, чтобы он в чём-то не соглашался со своей матерью. По-моему, она относилась к нему, как в взрослому мужчине, уже с детского сада. И сын был ей за это благодарен.

  Отец бросил их, когда Славке было три года.

  Я нашёл его сидящим с дымящейся сигаретой в руках, пьяного и тихого. Он был похож на нахохлившегося воробья, мокнущего под холодным ливнем. Ветер хлестал по коричневатым перьям (волосы у Славки были каштановыми, как у моей сестры), но воробей крепко держался за тонкую ветку когтистыми лапками, не желая сдаваться.

  Он затянулся и уронил руку на стол, стряхивая пепел в грязное блюдце.

  - Ты чего творишь-то? - Я забрал у него блюдце и поставил на стол

  пепельницу.

  Славка поднял на меня глаза, но ничего не сказал.

  Он вообще мало говорил. И это всегда меня устраивало. Может, поэтому ему больше нравились точные науки. Стоя у доски и решая задачу по алгебре, вовсе не обязательно говорить. Достаточно уверенно держать мел и выводить им правильные числа.

  Может, поэтому мы стали друзьями. Из-за нашей непохожести. Нет, в одном мы были похожи: два рослых спортсмена, наделённых умом, что бывает крайне редко. Но то была наша уникальность. Из-за неё мы могли бы стать врагами. Конечно, кому хочется признавать свою обычность, когда есть возможность быть уникальным. Я бесил его, он бесил меня, но когда наступало время контрольной по истории или литературе, Слава забывал о холодной войне и тыкал в мою спину ручкой, произнося при этом ритуальные слова:

  - Серый, дай списать.

  И я давал. Не знаю почему. По всем правилам должен был послать, но не мог. Должен был использовать редкий шанс доказать своё превосходство. Но не использовал. В этом покорении непокорного одноклассника было что-то сладкое и одновременно таинственное. Словно я на время повелевал бурей, способной снести нашу школу к чёртовой матери.

  На математике приходила моя очередь мучаться, но попросить его о помощи не позволяла врождённая гордость. Он будто чувствовал это, но в один прекрасный день сделал то, чего я никак не ожидал.

  Я пыхтел над итоговой контрольной. Первый пример был решён с горем пополам. Оставались ещё пять, но уже на втором я почувствовал, как вскипают мои гуманитарные мозги. Славка сидел за соседней партой слева. Его чёрная пластиковая ручка с надписью Bic шуршала, словно веник. Казалось, что он не задачу решает и гоняет в футбол. Моя гордость вопила от унижения.

  Бестолково черкая в тетрадке, я услышал, как Славка произносит моё имя. Тихо и отрывисто:

  - Серый! - Пауза. Потом снова. - Серый!

  Я повернулся, презрительно косясь на его довольное лицо.

  - Чего тебе? - спросил с плохо скрываемой обидой.

  - Давай помогу.

  Я чуть не разучился дышать, но протянул ему свою тетрадь. Всё произошло быстро и как будто против моей воли. Просто захотелось, чтобы Славка что-то для меня сделал. Это было так естественно. Ведь я помогал ему на истории. И он помог мне. Не пожалел пятнадцати минут, чтобы решить все пять примеров. В душной тишине класса он незаметно протянул мне мою тетрадь с вложенным в неё листком, изучив который, я понял, насколько плохо разбираюсь в математике и насколько хорошо в ней разбирается Славка. Внизу листка с решёнными задачами он написал своим угловатым почерком: "Не за что". Прочитав эту ремарку, я снова посмотрел в его сторону и поймал довольный улыбающийся взгляд.

  Примерно неделю мы делали вид, что всё остаётся по-прежнему. Потом мы стали лучшими друзьями. И даже на уроках физкультуры мы перестали быть вечными соперниками. Подтянувшись меньше раз, чем Славка, я больше не чувствовал себя слабаком. А обогнав его на стометровке, не испытывал триумфа от победы. То же самое, как я потом узнал, творилось и с ним.

  Пять лет назад мы сидели на тёплой кухне, пропахшей сигаретным дымом. Блюдце, засыпанное пеплом, переместилось на стол возле раковины. Его место заняла черная глянцевая пепельница. Славка так и не ответил на мой вопрос. Сев рядом, я снова спросил его:

  - Ты чего тут сидишь один? Пойдём в зал.

  - Не хочу. Посиди со мной.

  - Ладно, - сказал я и остался сидеть с ним. Я был удивлён его словами, его поведением, его странным состоянием. Я привык видеть Славку жизнерадостным и бесшабашным. Задумчивый вид не шел ему, как фиолетовая рубашка на три размера больше.

  Но тогда передо мной сидел подавленный и уставший молодой мужчина, будто что-то за прошедшие два года изменилось в нём безвозвратно, будто что-то сломалось в этом красивом теле, рождённом для радости.

  - Серёг, ты мой лучший друг. Ты ведь меня никогда не предашь, да?

  Я уставился на него удивлёнными глазами:

  - Слав, ты допился.

  Потом похлопал по плечу.

  - Я серьёзно, - ответил он. - Я много об этом думал. - Он сделал паузу. - За всю жизнь у меня не было человека ближе тебя. Ты один не боялся меня, не избегал. Ты будто всегда был сильнее. Ты всегда со мной спорил. Я никогда никого не слушал... Ну, разве что мать... - Он снова запнулся. - Но ты - это другое дело...

  - Слав, пойдём в зал, а?

  - Это ничего, что ты голубой. - Я замер на полпути. - Я об этом тоже долго думал. Ты всё равно мой лучший друг.

  - Слав, заткнись, я тебя прошу.

  - Я любому за тебя морду разобью.