- Ты у него работаешь? - Я попробовал угадать еще раз.

  - Ага, - только и ответил он.

  Лёха включил телевизор и уселся прямо на пол. Видимо, так ему было удобней. Потом пододвинулся к столику, скрестил ноги по-турецки и принялся за еду. Через секунду я последовал его примеру, правда, сидеть решил на диване.

  Когда аппетит был утолен, Леха открыл водку. Разлил по стаканам сок, а потом протянул одну рюмку мне. Сдерживая дрожь во всём теле, я аккуратно принял подношение, едва задев его пальцы своими. Уж не знаю, как там бывает у электриков во время короткого замыкания, но что-то очень на него похожее в тот момент испытал и я. Что же будет дальше, если от одного прикосновения я готов упасть в обморок, как впечатлительная барышня перед первой брачной ночью?!

  Только вот будет ли оно, это "дальше"?..

  Прогнав плохие мысли, я сцепил зубы и решил не накладывать на себя руки, даже если дальше банальной пьянки дело сегодня не пойдет. В конце концов - не всё же трахаться с нормальными парнями. С ними можно и просто выпить, поговорить...

  Через полчаса я понял, что все мои доводы расходятся по швам, как китайский ширпотреб. Разве можно просто говорить с парнем, если джинсы, словно та же китайская подделка, лопаются от одного прикосновения к его тонким смуглым пальцам?!

  - Давай - за знакомство. - Слова дошли до меня с трудом, словно сквозь белое марево, похожее на липкий туман. Он ударил своей рюмкой по моей и выпил её содержимое одним глотком. Я сделал то же самое и закусил водку оставшейся картошкой.

  - Слушай, - спросил он, прислонившись спиной к дивану и развернувшись ко мне лицом, - а как твоя фамилия?

  - Волков, - ответил я и через некоторое время добавил, сам не зная зачем: - Сергей Владимирович.

  - Ты здесь живешь? - снова спросил он.

   - Нет, в Москве. Я здесь родился. Там квартиру снимаю.

  Мои ответы напоминали реплики человека, подозреваемого в убийстве и впервые участвующего в допросе.

  - А сюда зачем приехал?

  - К родителям. На Новый Год. Они меня видят редко. Обижаются. Вот, решил обрадовать. Вроде, получилось.

  Я сидел, привалившись к мягкой спинке дивана, и чувствовал, как внутри становится легко и тепло. Наверное, действовала водка, а может, этот разговор.

  - А я, - заговорил мой собеседник, - Муратов. Алексей. - Он сидел ко мне спиной, и я снова, как тогда, в поезде, засмотрелся на его затылок. - Я здесь и родился, и живу.

  - Понятно. - Мне вдруг захотелось дотронуться до его головы, погладить короткие волосы, но вместо этого я только выпалил: - Давай еще выпьем.

  Я взял бутылку и наполнил рюмки. Он следил за моими движениями, словно я не водку разливал, а бесценный эликсир вечной молодости. Потом забавно тряхнул головой и взял рюмку.

  - За что пьём? - спросил он, пристально глядя мне прямо в глаза.

  - Давай за родителей, - ответил я и подумал, что третьим тостом должен стать "За любовь". От этой мысли рот скривился в глупой ухмылке. Перспектива показалась мне нелепой. Я почему-то решил, что выпить, например, за торжество ядерной физики будет гораздо уместнее.

  По телевизору шла стандартная праздничная программа. Лёха щелкал каналами, потом остановился на чьей-то рекламной паузе.

  - Ты не против, если я закурю? - спросил он.

  Я помотал головой.

  Когда в воздух взвилась первая струйка дыма, Лёха убежал на кухню и принес оттуда пепельницу.

  - Лёх... - произнес я и понял, что называть его по имени не так уж и трудно, - а зачем ты мне позвонил сегодня?

  Похоже, вопрос крутился где-то на подсознании, и контролируй я себя лучше, так и остался бы там, надежно запертый. Теперь же мне пришлось замереть в ожидании, будто спросил я нечто совсем невозможное. Например, любит он меня или нет? Я сидел и жалел, что раскрыл свой чёртов рот. Лёха курил и хранил молчание. Потом, так и не поворачиваясь, ответил:

  - Не знаю, - от этих слов стало почти по-детски обидно. - Я не понимаю даже, зачем тогда и телефон-то твой решил узнать...

  Он говорил с большими паузами, тщательно подбирая каждое слово, как сапёр, крадущийся по минному полю. Я чувствовал его напряжение, но мне ведь и самому было не легче. Таааак, нужно срочно менять тему разговора. Или заткнуться вовсе. Но молчание в его планы, похоже, не входило.

  - А ты почему приехал? - спросил он со странной обидой в голосе.

  Честно говоря, такого поворота событий я не ожидал. Поэтому минуты две собирался с мыслями. Потом решил плюнуть на предосторожность и выпалил:

  - После того, что было... - Тут я сделал мхатовскую паузу и нагнал на себя важности. - Ну, электричка, подъезд... Хотелось посмотреть на того, кому я позволил всё это сделать. А еще понять, почему? Ясно?

  С каждым словом он втягивал голову в плечи, будто я не говорил, а бил его по темечку. Он затушил сигарету и разлил по третьей. Не знаю, заметил ли он, как часто я задышал. После откровенного монолога кровь прилила к лицу, а

  ладони вспотели. Его молчание действовало на нервы.

  - Понятно, - наконец выдавил он. - Можешь смотреть, сколько влезет.

  Он ухмыльнулся, а я уставился на его наглую рожу, даже не заметив, как вызывающе отвисла моя челюсть.

  Запив водку, он поставил пустой стакана на стол, и тут я почувствовал, как его плечо прислоняется к моей ноге. Конечно, это было случайностью, ведь мы сидели рядом. Но реши он в тот момент отодвинуться, я бы застонал от досады.

  Ощущение было таким приятным, тёплым и каким-то домашним, будто мы частенько вот так сидим перед телевизором и прижимаемся друг к другу, как влюбленные.

  Пока я пытался успокоиться и внушить себе, что он пьян и не контролирует свои движения, Лёха удивил меня еще раз, напрочь разрушив все доводы, которыми я уговаривал себя сидеть тихо и не дергаться.

  Он слегка развернулся (я не мог видеть его лицо полностью, глаза были опущены и прятались за ресницами) и дотронулся до моей на щиколотки, потом медленно повел руку вверх, легко сжимая икроножную мышцу сквозь джинсы.

  Сначала я сидел, как истукан, решая, галлюцинация это или нет. Я даже решил, что просто допился до чертиков, и теперь мой мозг рисует мне то, о чем в тайне мечтало мое подсознание. Однако, чужая рука, продолжавшая гладить мою ногу, говорила о полной реальности происходящего.

  Не знаю, какое тактильное удовольствие получал он, но меня от его прикосновений буквально колотило.

  Я заставил себя справиться с оцепенением и сделал то, о чём мечтал весь вечер. Обеими руками обхватил его голову, прошелся по жестким волосам, повернул к себе его лицо, придерживая за затылок и поглаживая смуглую щёку. Его глаза стали мгновенно почернели. Я провел большим пальцем по сухим губам и поцеловал его. Сначал легко, пробуя на вкус (рука на моей ноге сжалась в каком-то беспомощном рывке и тут же ослабла), потом сильнее, сжимая руку на затылке, опуская её на шею, а другой - поглаживая скулу и мягкую щёку.

  Я потянул его вверх, на себя, заставляя упереться руками в диван, и продолжил поцелуи - касаясь губ и тут же отрываясь, касаясь снова и отстраняясь опять. Каждый раз он тянулся за мной, как ребёнок, неожиданно лишённый сладости и решивший во что бы то ни стало заполучить её обратно.

  Я поцеловал его ещё раз. Глубоко и сильно. Потом стянул с себя свитер и отбросил его в сторону, оставшись в футболке. Лёха наблюдал за мной, тяжело дыша. Я сжал его бока, заставив вздрогнуть, потом скользнул

  выше, погладил ладонями спину, залез под резинку свитера, потянул её на себя, избавляя его от ненужной одежды. Он приподнялся, позволяя раздеть себя. Я вдруг неожиданно понял, что впервые вижу его тело обнаженное тело. Даже не всё, а только верхнюю его часть. Но уже это делало меня счастливым.

  Он стоял на коленях между моих ног, с голым торсом, тяжело вздымающейся грудью и прессом, прорисовывающемся на выдохе и вновь сливающимся с кожей на животе на вдохе. Некоторое время мы просто смотрели друг на друга, потом он наклонился, обнял меня, притягивая к себе, и помог снять футболку. Потом толкнул на диван и прижался ко мне всем телом. Я ощущал тепло его кожи, биение его сердца, эхом отдающееся в моей собственной груди.