- Так и будешь на полу валяться? - спросила она и, совершив неуловимое движение, запустила в меня огрызком, угодив точно в лоб.

  Захлебываясь от злости, я вскочил и бросился на неё:

  - Ах, ты, сикуха малолетняя!

  Она завизжала, но я зажал ее рот подушкой, потом забросил брыкающееся тело на плечо и потащил в соседнюю комнату. Светка била меня по спине, хваталась за углы и ругалась. Естественно, шепотом:

  - Пос-ставь меня, полуд-дурок! Деб-бил!

  - Цыц! - Я встряхнул ее, заставив охнуть. Открыл дверь ногой и бросил на

  кровать. В поспешно закрываемую мною дверь посыпались отборные ругательства. Произносимые шепотом, они казались очень смешными.

  Впрочем, утром сестра отыгралась за пережитое унижение. Она пробралась в зал и со всей дури запрыгнула на меня, крича и визжа, словно сумасшедшая. Не знаю, как я не обделался прямо в кровати.

  Торжествуя, Светка стянула с меня одеяло и выбежала, словно ураган. Спросонья я не сразу понял, что случилось. Несколько минут лежал и хлопал глазами. Потом встал со словами: "Убью!", - и пошел умываться.

  10.

  7 января, суббота

  Стандартная трехкомнатная квартира была забита людьми. В зале стоял стол, накрытый всевозможной снедью. В его центре, словно королева, окруженная подданными, возвышалась миска с традиционным оливье.

  Водка, вынутая из холодильника минут десять назад, успела запотеть. Бутылки с вином сгрудились в углу комнаты.

  С кухни тянуло стойким запахом табака. У зашедшего туда человека начинало резать глаза. Бедная Люда бегала в сигаретном тумане, словно ежик из мультфильма. Она то и дело хлопала холодильником, извлекая из его недр все новые и новые продукты. Нарезала их ломтиками, протирала на терке, кромсала огромным кухонным ножем. В общем, совершала все те священные ритуалы, выполнять которые обязана любая хозяйка торжества.

  Она старалась выглядеть своей - веселой, слегка пьяной и раскованной. Со стороны это казалось смешным, потому что Люда совсем не походила на собравшихся. Её парень - вечно угрюмый Олег - ходил за возлюбленной по пятам. Пару раз она даже попытался помочь, но получил вежливый отказ. Смирившись с ролью созерцателя, он решил всячески оберегать ее, всем своим видом показывая, что не даст Люду в обиду. Никто в этом, впрочем, не сомневался.

  Мы подарили имениннице плюшевого медведя размером с перекормленную овчарку, бутылку белого вина и какую-то безумно дорогую туалетную воду. Подарки выбирали Светка с Мишкой. Я лишь вложил свою часть денег. Кто такая эта Людмила, сколько лет ей исполнилось, и почему мы приглашены на ее день рождения, оставалось для меня загадкой. Честно говоря, даже без этого знания жизнь моя протекала довольно спокойно. Цель, с которой я согласился пойти на её день рождения, была до маразма банальной - мне хотелось напиться. До потери сознания.

  Оказавшись за столом, я решил немедленно приступить к осуществлению задуманного.

  После четырех стопок водки Люда раскраснелась и стала сама собой. Простой и застенчивой девушкой с маленькой родинкой на правой щеке, кудрявыми волосами и длинной лебединой шеей. Она жалась к своему Олегу, словно искала у него защиты. Он по-хозяйски обнимал её одной рукой, а другой - чокался со своими друзьями, в список которых к середине пьянки попал и я.

  Пару раз ко мне подсаживались миловидные девушки. Они застенчиво улыбались, клали унизанную кольцами ладошку на моё мускулистое бедро, потом начинали дрожать, словно хворостинки на сильном ветру. Всё это сопровождалось совершенно милым щебетанием про замечательный праздник. Потом мне в очень не навязчивой форме предлагали записать телефон и просили дать свой.

  Чувствуя себя последней скотиной, я аккуратно убирал дрожащие пальцы со своего тела, извинялся и уходил то в туалет, то покурить, то просто освежить бокал.

  Пару раз, когда изящные ручки оказывались чересчур настойчивыми, я пускал в ход тяжелую артиллерию. Состроив слащавую гримасу, я как бы невзначай бросал: "Ты посиди, а я пока пойду жене позвоню". По возвращении след потенциальной пассии остывал, как водка, убранная в холодильник.

  Через полтора часа я был пьян и душевно уравновешен. Даже прекратил

  вертеть в руках телефон. Поставил его на вибрацию и сунул в задний карман

  джинсов.

  Зачерпнув две ложки оливье прямо из салатницы, я запил их красным вином. Водка к тому моменту осточертела. Жуя эту странную на вкус субстанцию, я ринулся на кухню, иногда хватаясь за стены, чтобы не упасть. На кухне сидел Мишка. Кажется, мы находились на одной волне. Ибо взгляд его, сфокусированный на пепельнице, не выражал ничего осмысленного.

  - Ты где Светку оставил, пьяница? - спросил я, плюхаясь на соседнюю табуретку. - Г-голову откручу-у-у...

  Он посмотрел на меня жалобными глазами и промычал:

  - А-а-а-х...

  Кажется, смысл произнесенного потряс меня до глубины души. Потому что я придвинулся ближе и обнял Мишку за плечи:

  - Счастливый ты, - произнес я, пытаясь заглянуть ему в глаза.

  - А ты... - Он посмотрел на меня понимающим взглядом и запнулся. Процесс вспоминания нужного слова затянулся. Наконец, натужно вздохнув, он выпалил: - Пьяный!

  - И что? - не понял логики я.

  - Домой тебя тащить теперь. Вот что.

  Мы сидели, обнявшись, как старые друзья.

  - Неужели бросишь?! - Я округлил глаза в притворном ужасе.

  Ответить он не успел. На кухню влетела Светка:

  - Опять обнимаетесь? На пять минут оставить нельзя. Может, я вам мешаю.

  - Вообще-то, да, - ляпнул я, прижимая к себе трепыхающегося Мишку. - Так что, давай, топай отсюда, не мешай нам строить свое счастье.

  - Свет, - взмолился Мишка, - убери его от меня.

  - Предатель! - Крикнул я, сжимая его шею железной хваткой.

  С видом медсестры, приближающейся к буйному пациенту, сестра подошла, разжала мои объятия, вынула из них своего возлюбленного и, убедившись, что он находится вне зоны досягаемости, отвесила мне щелбан. Я почесал лоб и неожиданно для всех показал язык.

  - Допился, - заключила сестра и увела Мишку в зал.

  Я остался на кухне в гордом одиночестве.

  Через приоткрытую было видно, как Люда встречает новых гостей. Радостно вздыхает, получая подарки; развешивает на крючках чужие куртки и, радушно улыбаясь, приглашает всех пройти в зал.

  Через минуту на кухню вломилась стайка галдящих девушек. Они были похожи на школьниц, явившихся на день рождения по ошибке. В джинсах D&G, висящих на тазовых косточках; с ярким боевым макияжем и выжженными гидроперитом волосами. Сгрудившись у окна, они уставились на меня и через секунду дружно рассмеялись. Потом в их бледных ручках замелькали тонкие сигареты и разноцветные зажигалки. В и без того сизый воздух кухни поднялись несколько струек супер-легкого "Эссе".

  Пять минут я ловил на себе их заинтересованные взгляды. Потом, скалясь голивудской улыбкой, откланялся и вышел.

  Мое бесцельное шатание по квартире напоминало броуновское движение частиц. Я и правда не знал, что делать, куда идти и - самое главное - зачем. Алкоголь, стремительно растворяющийся в крови, был моим единственным путеводителем.

  Темный коридор казался бесконечным. Я брел по нему, словно смертник, идущий на казнь. Хватался за стены, пытаясь рассмотреть пол, уходящий из-под ног, но ничего не видел. На пороге зала кто-то толкнул меня плечом.

  От боли я обиженно ойкнул. Поднял голову и уставился на агрессора. Фигура стояла в дверном проеме, залитым светом, и потому казалась сплошным черным силуэтом. Неожиданно незнакомец шагнул навстречу и протянул мне руку:

  - Привет, - произнес он, и мои ноги тут же подкосились. Свет наконец-то упал сбоку. На меня смотрели черные блестящие глаза.