Я допил пиво. Заказал ещё. В клубе становилось тесно. Я посмотрел на часы. Половина второго. Теперь понятно. Клубный час-пик.

  - Который час?

  Это снова был он. Сначала толкнул, потом сидел рядом полчаса, попивая водку с апельсиновым соком, не замечая никого вокруг. Теперь вдруг заинтересовался временем.

  - Полвторого, - ответил я. - Спать пора.

  Не знаю, зачем я начал нести эту чепуху про сон. Но язык не

  слушался.

  - Кому как, - сказал он и указал на мою почти пустую кружку. - Еще будешь?

  - Буду. - Я пожал плечами и сделал знак бармену. Он подошел, готовый

  принять очередной заказ. - Мне виски, а ему... - я вопросительно посмотрел на

  соседа. Он договорил за меня: - Водки. Без сока.

  Через час мы раздевались у меня дома. Он был немного меньше меня, хотя почти такой же мускулистый. Я невольно сравнивал его с Лёхой. Красивое

  загорелое тело, только не такое мощное.

  Полупьяные, в одних брюках мы повалились на неразобранную кровать.

  Поцелуи, тяжёлое дыхание, руки, скользящие по мускулистым телам, скрип расстёгиваемых молний. И снова поцелуи.

  Он сполз вниз, исследуя губами мою грудь, живот, освободил напряженный член, обхватил его, нажимая большим пальцем на головку. Я почувствовал лёгкое давление и откинул голову назад. Некоторое время он просто дрочил мне, иногда касаясь головки языком. Я сжимал зубы, давясь восторженным сипением.

  - Ты хочешь, чтобы я взял его в рот?

  Бл$дь! Он еще и разговорчивый!

  - Так хочешь?

  - Да! Хочу.

  Будто это и так не понятно?! С Лёхой не приходилось отвечать на нелепые

  вопросы...

  Наконец, мой член очутился в его рту. Возбуждение стало вязким, словно

  мёд. Оно растекалось по телу, обволакивая его. Его рука сжимала мою поясницу, приподнимая и лаская ягодицы. Я метался на покрывале, иногда накрывая голову парня руками.

  Он почувствовал, что я готов кончить, вынул член изо рта и завершил дело руками. Cлизал сперму с живота и груди. Потом аккуратно снял с меня

  джинсы и трусы, разделся сам и лёг рядом, подперев голову рукой.

  - Хочешь, я тебя трахну? - Он сделал паузу. - Или наоборот. Правда, сейчас это у тебя вряд ли получится.

  Ну зачем говорить в такие моменты?!

  - Давай второй вариант, - ответил я, тяжело дыша. - Подождешь десять минут?

  От вида его крепкого тела возбуждение возвращалось с аномальной скоростью. Это было похоже на дешевый порнофильм, где эрекция была у всех и всегда, кто бы и сколько не кончал.

  Естественно, он подождал.

  Кончая, я вжался лицом в его спину. Открыл рот, чтобы втянуть воздуха.

  Зубы царапали кожу между лопаток. Я чувствовал её солоноватый привкус и

  последним рывком входил в податливое тело.

  Ночью он прижался к моей спине, обняв за талию и закинув бедро на мои

  ноги. Теплое дыхание щекотало шею, сухая ладонь покоилась на животе. В

  полудреме я, кажется, представил, что сплю с совсем другим человеком. Он не

  отпускал меня даже на расстоянии в сотню километров. Я сильнее вжался спиной в рельефную грудь, обхватил его руку своей и уснул.

  Утренняя прохлада забралась под одеяло, дразня обнаженную спину, заставила поежиться. Я натянул одеяло повыше и открыл

  глаза. Он сидел на краю кровати. Смуглая спина блестела в слабом, словно просеянном через сито свете. Он натянул трусы и абсолютно бесшумно вышел из комнаты. Я залюбовался его грациозной походкой.

  В мужском теле есть какая-то таинственная красота, особенно если несколько часов назад это тело полностью принадлежало тебе. Сломленная гордость заживает уже к утру, мужественная независимость снова наполняет тело недавнего покорного любовника. В этих метаморфозах - сладость обладания другим мужчиной. Быть сильным с становится слабым по доброй воле - только чтобы доставить удовольствие. И получить удовольствие самому.

  Через двадцать минут из кухни начал распространятся запах кофе. Потом в ванной зашумела вода. От одной мысли, что я не один, что кто-то сейчас

  стоит под моим душем, пользуется моим гелем, сделалось тепло и уютно.

  Еще через пятнадцать минут он вошел в спальню с дымящейся кружкой в руках.

  - Доброе утро, - Он сел на край кровати и протянул мне кофе. - Я, наверное, пойду.

  - Спасибо, - сказал я, принимая горячую кружку из его рук.

  - Тебе тоже, - ответил он и тепло улыбнулся.

  Я улыбнулся в ответ. Пусть этот парень и любит поболтать во время секса, но после него он, кажется, становится вполне нормальным.

  Одевшись, он вернулся в спальню. Видимо, чтобы проверить, не заснул ли я снова с кружкой в руках. Осмотрел меня внимательным взглядом, потом забрал недопитый кофе и поставил его на тумбочку. Я сидел, словно завороженный, наблюдая за его хозяйскими движениями. Как же это чертовски приятно, когда о тебе заботятся.

  Он наклонился, обхватил мою шею и поцеловал в щёку, а когда отстранился, я невольно уперся руками в кровать, чтобы не потерять равновесие.

  - Пока, - сказал он.

  - Пока, - ответил я, не зная, что еще можно добавить. А он (это было заметно) явно ждал чего-то еще. Бог мне свидетель, будь на его месте другой человек, мысли о котором не покидали меня все это время, я бы придумал что-то еще. Что-то, чтобы удержать. Но он не был тем человеком.

  Еще раз улыбнувшись (в этот раз как-то грустно), он вышел из спальни. Через секунду входная дверь жалобно хлопнула. Я упал на подушку и закрыл глаза.

  Я даже не узнал, как его зовут...

  12.

  10 января, вторник

  Чёрт! Стоит опоздать на работу - целый день вляпываюсь в неприятности. А ведь всего-то пришел на час позже. Но нет, Сан Санычу надо было это заметить. Будто я на дому мало работаю, или вообще никудышный сотрудник. Как сверхурочно вкалывать, так Волков у нас молодец, первый среди первых...

  Пятно от пролитого кофе медленно подсыхает на любимой черной рубашке. Надеюсь, никто не заметит. Хотя кому тут вообще есть до меня дело? У девок только и дел, что обсуждать, кто сколько выпил и кто с кем переспал за десять дней. Конечно, каждому есть о чём рассказать, но почему Сан Саныч их не чехвостит? В общем, несправедливость в нашем коллективе - явление ординарное и оттого удручающее.

  - Волков, зайди ко мне. - Шеф сегодня - вылитый рабовладелец. Такое

  ощущение, будто мы живём за его счет и не работаем. - Есть два заказа. Один

  справишься или Зотову отдать?

  - Алексан Алексаныч, - захожу в его кабинет и аккуратно прикрываю дверь, - я справлюсь. Что за заказы?

  Двадцать минут он внушает мне, как важны эти клиенты для нашей фирмы. Какая ответственная мне предстоит работа. Как он на меня надеется. Я киваю и стараюсь мимически выразить только одну мысль: "Я-то свое дело сделаю, как надо. Вы главное - заплатите по-человечески". Видимо, с мимикой у меня с утра не заладилось, и "читать" с лица у шефа не получается. А может, это он нарочно? Какая разница?! Хочется поскорее выйти из его кабинета и сбегать в кафе на шестой этаж. Уже два часа дня, и съеденная на завтрак яичница кажется чем-то эфемерным.

  Весь день я работал, как честный и исполнительный таджик-строитель - в надежде на хорошую зарплату. Только вот никто не ждал меня дома, не нужно было кормить жену и семерых детей.

  От эргономичной мышки ныло запястье. Глаза слезились, хотя монитор был жидкокристаллическим. В области затылка что-то тревожно пульсировало, грозясь взорваться острой головной болью. Я закрыл последнее приложение и откинулся на спинку стула. Его пластиковые суставы жалобно скрипнули. Очень хотелось курить.