Долго в эту ночь не мог заснуть Кирилл. Недреманное Око переложил часть своей тяжелой ноши и на его плечи. Кирилл внушал себе, что Ева вправе поступать, как ей заблагорассудится, ведь они ничем друг другу не обязаны, вернее, она ничем не желает связывать себя с ним, с Кириллом, так чего же ему, спрашивается, ревновать? И потом, неизвестно еще, где она и что с ней?

Вернувшись из типографии, Кирилл увидел в своем кабинете Землянского. Тот сидел на его месте и что-то быстро писал шариковой ручкой. Не спеша поднялся, уступая место, недописанную бумагу сложил пополам и засунул в карман. Присев на стул у стены, достал из другого кармана коробочку с витаминами и несколько желтых горошин положил в рот. Круглое, с тугими розовыми щеками лицо Михаила Львовича и без того свидетельствовало о завидном здоровье, он не пил и не курил.

Посасывая витамины, Землянский задумчиво смотрел на Кирилла. И во взгляде его проглядывало сочувствие.

- Ты что, хочешь мое место занять? - пошутил Кирилл. Кто бы мог подумать, что эти слова окажутся пророческими?.. Раньше он никогда не замечал, чтобы Михаил Львович сидел за его столом.

- Не исключено, - добродушно улыбнулся Землянский. - Кажется, у вас назревают крупные неприятности... Кстати, вы еще не были у Галактики, пардон, у Василия Галактионовича?

- У меня неприятности каждый день, - кисло улыбнулся Кирилл, вспомнив про посещение его квартиры Недреманным Оком.

- Неприятности еще не поздно избежать, - продолжал все в том же духе Землянский. - Нужно лишь срочно выправить статью Симакова и поставить в альманах. В нынешний.

- Какого еще Симакова? - недоуменно взглянул на него Кирилл. Его стал злить загадочный тон Михаила Львовича.

- Я положил вам папку со статьей на стол, - кивнул тот. - Того самого Симакова, который написал о Новгородской археологической экспедиции. А вы эту статью завернули.

Кирилл вспомнил. И не только про эту статью, а и про слова Ильи Ларионовича Залогина, предупредившего его, что Симаков человек обидчивый и у него тесть академик. Правда, на эти слова он тогда не обратил внимания. И еще, кажется, Залогин просил ответить поделикатнее... А он, Кирилл, поручил это Землянскому...

- У тебя сохранилась копия ответа Симакову? - спросил Кирилл.

- Кажется, я написал ему от руки...

Это на него похоже. Известный лентяй! Далее не дал машинисткам перепечатать ответ...

- А что ты ему написал?

- Не помню, - пожал плечами Землянский, моргая большими влажными глазами.

- А ты вспомни, - настаивал Кирилл.

- Обычно, мол, ваша статья не пойдет, и все такое.

- А ты хоть прочитал ее? - испытующе посмотрел на него Кирилл.

- Там про новгородские раскопки? - медленно отвел глаза Михаил Львович.

Ясно, не прочитал! Что же этот тюфяк написал Симакову? Видно, дал повод зацепиться. Но печатать статью в сданном уже в набор альманахе Кирилл не будет. Вот уж дудки! И не поможет настырному Симакову даже именитый тесть академик!

- Напечатайте эту чертову статью, Кирилл, - буд-то угадав его мысли, посоветовал Землянский. Темные глаза его печально смотрели на Кирилла. - И Залогин Илья Ларионович считает, что можно статью дать.

- Когда действительно сядешь на мое место, тогда печатай, что тебе вздумается, - раздраженно ответил Кирилл. - Даже похабные частушки.

- Я пойду, - сказал Землянский и быстро выскользнул из кабинета, что при его солидной фигуре было несколько неожиданным. Обычно он все делал медленно, не спеша.

Кирилл раскрыл папку и на отпечатанном на машинке письме Симакова с множеством восклицательных знаков прочел размашистую резолюцию Галахина: "Поставить в номер". И все. Больше ни слова. Не сказано, вместо чего ее поставить? Какую-то уже набранную статью нужно выбросить. И ради чего? Ради того, что у археолога тесть академик?

Кирилл сидел за столом и невидящими глазами смотрел на письмо с восклицательными знаками. Сосредоточившись, он прочел его. Да, тут оскорбленное самолюбие, оказывается, добрячок Залогин когда-то пообещал ему опубликовать статью, почему он и написал ее, а какой-то Воронцов заворачивает... А статья нужна, в ней новые факты... И т.д. и т.п.

Кирилл набрал номер телефона. Трубку снял Землянский.

- Ты в ответе Симакову поставил мою фамилию? - спросил Кирилл.

Михаил Львович долго пыхтел в трубку, мычал, наконец выдавил из себя:

- Ты же редактор-составитель.

- Хоть показал бы, что ты там нацарапал! - проворчал Кирилл и повесил трубку. Он тоже хорош! Нужно было самому ответить, а он взял и перепоручил Землянскому...

Раздался телефонный звонок.

- Кирилл Михайлович, вы, пожалуйста, не говорите начальству, что я написал ответ, - попросил Землянский.

- Что, поджилки затряслись? - усмехнулся в трубку Кирилл.

- Я вас очень прошу, - понизил голос тот, очевидно, кто-то вошел в комнату.

- Хорошо, я поставлю статью Симакова, но твою выброшу, - пригрозил Кирилл и улыбнулся, представив, какое сейчас лицо у Землянского, но тот его удивил. Он быстро ответил:

- Выбрасывайте, - и повесил трубку.

Значит, дело действительно серьезное, раз Михаил Львович готов пожертвовать своей статьей. Видно, кто-то нагнал на него страху. А больше всех на свете Землянский боялся Галахина... И тут, легок на помине, в кабинете собственной персоной появился Галактика. В отличие от многих руководителей, он всегда сам приходил к сотрудникам, которые ему зачем-либо были нужны, хотя в приемной и сидела секретарша Лиза.

Василий Галактионович, хотя и имел в институте громкое космическое прозвище Галактика, был невысокий мужчина шестидесяти пяти лет. На голове короткий седой "ежик", лицо аскета со впалыми скуластыми щеками, чуть горбатым носом и острыми живыми глазами с двумя седыми кисточками бровей. Был он дальнозорок и часто щурился. Очки носил громоздкие, в коричневой оправе. Улыбался Василий Галактионович редко, однако ценил юмор да и сам любил при случае пошутить. И даже смешные вещи говорил без улыбки, хотя две глубокие складки у губ свидетельствовали о том, что когда-то Галактика любил от души посмеяться.

Кирилл поднялся ему навстречу, но Василий Галактионович махнул рукой, дескать, сиди... Присел на стул у стены с книжными полками и уставился на Кирилла острыми глазами. Очки он надевал, лишь когда работал. Руки у него были крепкие, жилистые. Кирилл знал, что директор института любит покопаться на даче с лопатой или мотыгой в саду, умел и столярничать. Лицо у него загорелое, обветренное, сразу видно, что человек часто бывает на свежем воздухе.

- Вчера мне академик Блинников позвонил из Москвы, - сразу с главного начал Василий Галактионович. - Просил, чтобы я разобрался со статьей Симакова...

- Вы уже разобрались, - съязвил Кирилл, кивнув на лежавшее перед ним письмо с резолюцией.

- Почему вы не хотите ее печатать? - сделал официальное лицо Василий Галактионович. И даже обратился на "вы", что он делал лишь в том случае, когда сердился на Кирилла.

Кирилл рассказал, как несколько месяцев назад попала к нему статья, как он переговорил с Залогиным, который согласился с ним, что второй раз подряд печатать материал о новгородских раскопках не стоит, тем более что раскопки еще не закончились. Когда археологи завершат экспедицию, обработают материал, можно будет снова вернуться к этой теме. Ничего нового, по сравнению с прошлогодней статьей, Симаков не сообщает.

Галахин листал альманах, который Кирилл ему дал, и все больше хмурился. В очках он сразу стал начальственно-неприступным. Увеличенные квадратными выпуклыми стеклами глаза заледенели. Чувствовалось, что слова Кирилла его озадачили. Про статью о Новгороде в альманахе Василий Галактионович, конечно, забыл.

- Я слышал, что академик Блинников родственник этого Симакова, - осторожно заметил Кирилл.

- Да? - удивился Галахин, пробегая глазами напечатанную в альманахе статью. - Кто же он ему? Сват? Брат?