на. — Ах, да, аль-Аляви и не подумал отказаться от воров¬

ских мыслей. Потому Харун ар-Рашид, как ты знаешь,

упрятал его в тюрьму, туда ему и дорога. А вот чего ты

не знаешь, так это в тюрьме бунтовщик иль нет.

—      Мой гость уверен, что в тюрьме, — улыбнулся аль-

Амин.

—      Нет, не в тюрьме. На свободе он. Торопится к сво¬

им бунтовщикам.

—      Говори толком, женщина, кто его выпустил? Кто

посмел?

—      Визирь выпустил, Джаафар ибн Яхья.

—      О, проклятье! Какая дерзость!

—      Разреши договорить, мой голубь хороший. Все рас¬

скажу, как есть. Своими глазами видела, своими ушами

слышала.

Ибн аль-Хади ловил каждое слово.

—      Вчера ввечеру убирала я хозяйские покои, слуги-то

уже разошлись, — продолжала рабыня. — Убирала и, как

всегда, подглядывала. Визирь в своей комнате был. Вдруг,

гляжу, идет! Клянусь аллахом, аж не поверила. Глаза про¬

терла и гляжу сызнова. Он! Воистину он!

—      Говори, женщина, кто?!

—      Как кто, мой голубь хороший? Ты же знаешь кто!

Аль-Аляви, пропади он пропадом, вот кто! Идет не идет,

крадется, бочком, по-воровскн. Один-одинешенек. Смекну¬

ла я, смотрю в оба! А он шасть к визирю; евнух пропу¬

стил, ждал, видно, запер на ключ. Я с другой стороны по¬

добралась, дырка там есть тайная. Слушаю. А голос-то

хозяйский, жалостливый такой, спрашивает: «Как выдер¬

жал темницу?». Аль-Аляви ему в ответ: «Выдержал, ал¬

лах милостив, но согласись, несправедливо меня заточи¬

ли». Точно так и сказал: несправедливо. Потом стали они

беседовать тише, я ничего ие поняла, лишь конец, когда

хозяин сказал: «Беги немедля вон из Багдада! Куда

хочешь беги, но быстрей!».

—      Ясно тебе, Ибн аль-Хади?! — загремел аль-Амин.—

Проклятый визирь осмелился выпустить узника моего

отца. Это ли не предательство?

—      Предательство, мой голубь хороший! — поддакнула

рабыня. — Бунтовщик-то сказал в ответ: «Ой, трудно мне

бежать отсюда, как бы не схватили».

—      Что ж, ои прав, — вставил Фадль, подумав, что сто¬

рониться разговора не только неучтиво, но и опасно.

—      Как поступил дальше визирь? — задал вопрос Ибн

аль-Хади.

—      Отвечай гостю, женщина! Как поступил Джаафар

ибн Яхья?

—      Ой, плохо! Совсем плохо. Обещал дать охрану, вер¬

ных людей. Бунтовщик его благодарить принялся...

—      Вот видишь, мой друг, измена, предательство! — от

крика у аль-Амина на шее вздулись вены. — Кому визирь

помог бежать, я спрашиваю? Узнику самого халифа!

—      Я хотела предупредить тебя, но вчера, мой голубь

хороший, не могла выйти из дворца.

—      Из моего дворца ты можешь выйти! Бакшиш полу¬

чишь у наставницы моих рабынь, — распорядился первый

престолонаследник, заметив знак, поданный гостем: Ибн

аль-Хади показывал, что присутствие осведомительницы

мешает откровенному разговору.

Женщина поцеловала край джалябии аль-Амина и, пя¬

тясь, вышла из комнаты.

Не имея смелости высказаться откровенно и призвать

к низвержению Бармекидов, Ибн аль-Хади придумал

фразу, которая не должна была вызвать неприятных по¬

следствий.

—      Терпеть долго было бы признаком слабости! — про¬

говорил он с я^аром.

Аль-Амин захохотал.

—      Что с тобой, достойнейший из достойнейших? —

удивился сбитый с толку Ибн аль-Хади.— Не понимаю,

что ты нашел смешного...

—      О мой друг! — надрывался первый престолонаслед¬

ник. —- Я смеюсь, потому что ты еще не знаешь ту новость,

которую принес любезный Фадль. Представь, моя тетуш¬

ка... Вот уж никогда бы не подумал! Нет, я буквально ло¬

паюсь со смеха.

—      Аббаса... — начал фаворит я тут же умолк.

—      Ха, ха, ха! Именно она! — гоготал аль-Амин. — Ай,

блудница! Расскажи, любезный, расскажи про нее! Ха,

ха, ха!

Когда первый престолонаследник умолк, Фадль пове¬

дал о том, что сообщил ему Абуль Атахия.

Ибн аль-Хади был поражен.

—      Измена! — воскликнул он, едва дослушав рассказ.—

Нам нужно предупредить эмира правоверных! Харун ар-

Рашид должен узнать об измене! Задета его честь!

—      Но кто решится? Кому не жаль головы? — усо¬

мнился Фадль. — Я лично не представляю, кого аллах

убережет от халифского гнева.

—      Что же ты предлагаешь? — горячился Ибн аль-Ха¬

ди.— Знать об измене и молчать? Но это равносильно но¬

вой измене!

—      На мой взгляд, нужно найти окольный путь. Пусть,

к примеру, чтец прочтет халифу касыду, где будут наме¬

ки... — предложил придворный фаворит.

—      Представляю, любезный Фадль, что это будут за

намеки! — расхохотался аль-Амин. — Нет, уж куда безо¬

пасней начать с бегства аль-Аляви. Это здорово подорвет

позиции визиря.

Ибн аль-Хади обдумывал, ие стоит ли пока действи¬

тельно ограничиться одним доносом, а историю с Аббасой

оставить про запас, чтобы в нужный момент сокрушить

ею Бармекидов.

—      А где ублюдки вольноотпущенника?! — воскликнул

оп, вспомнив о детях. — Они будут нужны как живые до¬

казательства.

—      Не строй из меня дурака! — обиделся Фадль. — За¬

нялся бы сам розыском. Я послал перехватить мальчишек

по пути. Но мои люди еще не вернулись.

В дверь неожиданно постучали. Фаворит встал и отво¬

рил ее. Через порог переступил чернокожий евнух. Молча

остановился и склонил голову.

—      Говори!

Слуга молчал. Это означало, что у него вести, которые

оп может сообщить лишь первому престолонаследнику.

—      Мой повелитель и властелин! — произнес евнух

торжественно, едва Ибн аль-Хади и Фадль, распростив¬

шись, разошлись по своим комнатам. — Прибыл гонец от

сейиды Зубейды.

—      Что ему надо? — спросил аль-Амин, ничуть не удив¬

ляясь позднему посещению гонца; матушка ввела почто¬

вых наемников, которые на верховых лошадях днем и

ночью доставляли ее послания в любые концы хали¬

фата

—      Сейида Зубейда желает видеть моего повелителя и

властелина завтра утром, — доложил евнух, — у нее важ¬

ное дело.

—      Передай гонцу, что, если пожелает аллах, я чуть

свет явлюсь пред светлые очи любимой родительницы, —

ответил аль-Амин.

Через полчаса все обитатели дворца первого престоло¬

наследника крепко спали.

Глава XXXIV

ЗУБЕЙДА, ЛЮБИМАЯ ЖЕНА ХАЛИФА

Дочь халифа Джаафара ибп Абу Джаафара аль-Мап-

сура Зубейда приходилась Харуну ар-Рашиду двоюродной

сестрой по мужской линии. Замуж ее выдали в сто шесть¬

десят пятом году хиджры. Свадьба отличалась небывалой

пышностью. Молодая женщина — гордость, слава и блеск

хашимитов — была настолько хороша собой, что ее про¬

звали Сейидой халифата. И лишь позднее, в годы материп-

ства, за обилие молока и нежную кожу, сохранившую цвет

устоявшихся сливок, аль-Мансур дал дочери имя Зубейда,

под которым она и вошла в историю .

Харун ар-Рашид прислушивался к советам любимой

жены, которая была едва ли не первой женщиной в ис¬

ламском мире, прославившейся недюжинным умом. По ее

предложению был углублен и вымощен камнем обильный

источник Айн аль-Манаш в Хиджазе, откуда по равнинам

и балкам был проведен водоотвод, заканчивавшийся всего

в двенадцати тысячах локтей от Мекки. Казне это строи¬

тельство обошлось, не считая затрат на сооружение ма¬

стерских, домов для надзирателей, запасных водоемов п

колодцев, в один миллион семьсот тысяч динаров. Вода

поступила в близлежащие округи, нередко ранее опусто¬

шавшиеся засухами.