женщины, которой религиозный закон запрещает покидать жен¬

скую половину дома и видеть чужих мужчин, которую отдают

замуж — как вещь продают, не спрашивая ее согласия. Араб¬

ские просветители, в том числе и Зейдан, уделяли борьбе за

женскую эмансипацию очень много внтшапия, считая ее одним

из главных путей к прогрессу нации. Правда, речь шла еще не

о      политических правах, имелось в виду освобождение женщины как

личности, о ее праве на уважение, на любовь, на самостоятель¬

ный выбор спутника жизни. Под этим углом зрения история Абба¬

сы оказывается для читателей — современников Зейдана — чрез¬

вычайно актуальной, и недаром автор постоянно подчеркивает зна¬

чение и могущество любви в человеческой жизни, любуется чисты¬

ми и нежными взаимоотношениями Аббасы и Джаафара, — чем пре¬

краснее идеал, тем страшнее его неизбежная гибель в условиях, про¬

тивных естественным законам жизни. И совсем уже современно для

тех лет звучат рассуждения Аббасы и Атбы о деспотизме мужчин.

В этой истории подчеркивается еще один важный момент,

характерный для идеологии Просвещения — мотив любви знатной

дамы и человека «низкого» происхождения, который тем не менее

заслуживает любви по своим личным качествам, будучи «самым до¬

стойным человеком в мире». О демократических настроениях Зей¬

дана свидетельствуют и образы верных слуг — Атбы, Риаша, Барры

п др. В тОхМ, как Зейдан изображает их, есть что-то от ловких и хитро¬

умных слуг из «1001 ночи». Атба, например, не просто преданная

служанка, слепо выполняющая повеления своей госпожи и готовая

ради нее пожертвовать жизнью, — это прежде всего друг, женщи¬

на умная, волевая, инициативная, гораздо более изобретательная,

чем сама Аббаса. Вот это демонстративное отвергание сословных

привилегий, признание истинной ценности человека как личности,

независимо от его положения (так оценивает людей, кстати, и

идеальный герой романа — Исмаил) — черта, очень характерная

для литературы Просвещения и в Европе и на арабском Востоке.

Таким образом, мы видим, что романы Зейдана для арабских

читателей были не только историчесюши: рассказанные и про¬

комментированные автором события порождали вполне современ¬

ные ассоциации, заставляли задухмываться над самыми животре¬

пещущими вопросами. Этим, безусловно, и объясняется необычай¬

ная популярность романов Зейдана.

Для нас же «Сестра Харуна ар-Рашида» оказывается романом

вдвойне историческим, ибо знакомит нас сразу с двухчя эпоха¬

ми —и с золотым веком халифата п с арабской эпохой Просве¬

щения.

А. Долинина

Глава I

ТАИНСТВЕННЫЕ ПУТНИКИ

Меджлис веселья был в полном разгаре, когда Мухам¬

мед аль-Амин, сын Харуна ар-Рашида, недавно назначен¬

ный первым престолонаследником халифата, надумал ку¬

пить белых рабынь.

—      О, достойнейший из достойнейших, великолепная

мысль! Чернокожие, да и желтолицые, изрядно надоели,—

подхватил фаворит престолонаследника аль-Фадль ион ар-

Рабиа.— Могу тебя порадовать, мой повелитель: иудей

Фанхас доставил в Багдад бледнолицых гурий отменной

красоты.

—      Ценю твои услуги, мой верный Фадль,— покрови¬

тельственно ответствовал аль-Амин.— Возьми-ка это дель¬

це на себя. Поутру отправляйся к своему иудею и отбери

красоток для нас.

Находившийся поблизости придворный поэт Абуль

Атахия внимательно прислушивался. Острым нюхом

опытного интригана он учуял запах крупного барыша.

Обделывать делишки с богатым работорговцем ему было

не впервой.

Он очень спешил. Путь предстоял неблизшш, дворец

юного престолонаследника находился в предместье аль-

Мухаррем, в восточной части Багдада, а дОхМ Фанхаса — в

холмистом районе, на западе, где в свое время халиф аль-

Мансур возвел постройки для содержания рабов, полу¬

чившие название Дар ар-Ракик.

Солнце клонилось к западу.

Абуль Атахия был худощав и строен фигурой. Соби¬

раясь в ночной поход, он сбросил изысканную, богатую

одежду, в которой вернулся с пиршества, растрепал

завитые локоны черных волос, надел на голову помятую

чалму, замотав ее, как носят простолюдины, и закутался

в дешевую абу. Глянув на него, никто бы не подумал,

что перед ним придворный поэт.

Он спустился к Тигру, пошел вдоль реки, колеблясь,

то ли подозвать лодочника и переправиться на другой бе¬

рег, то ли пешком добраться до нижнего моста и сэконо¬

мить дирхемы на переправе. О том, чтобы нанять верхо¬

вого осла, как постоянно делали багдадцы — в каждом

переулке были погонщики, промышлявшие извозом,— он

даже и не подумал: лишние расходы, кому они нужны!

Из-за утеса, нависшего над рекой, показались наду¬

тые ветром белые паруса. Большая лодка обогнула излу¬

чину реки и, как бы поддразнивая одинокого путника,

заскользила вдоль берега, по которому он шагал.

На землю опускалось темное покрывало ночи. Замолк¬

ли голоса птиц, притихли животные. До нагромождения

прилепившихся друг к другу строений аль-Карха, узких

улочек, забитых прохожими, было еще далеко.

По обоим берегам Тигра тянулись цветущие парки,

в которых то здесь, то там показывались загородные

дворцы визирей и эмиров.

Лодка приблизилась.

—      Э-эй! — крикнул Абуль Атахия.

Кормчий не шевельнулся: или не слышал, или не хо¬

тел отвечать.

—      Э-эй, на борту! — повторил поэт.

—      Некогда нам! — ответили с лодки.

Как это часто случалось, получив отпор, Абуль Ата¬

хия во что бы то ни стало захотел добиться своего. Кроме

того, время было позднее, нужно было спешить.

Повинуясь команде, матросы убрали паруса и усе¬

лись на весла. Абуль Атахии стало ясно: это не вечернее

катание по Тигру, устроенное богатым багдадцем. Да и

спускавшаяся ночь обещала быть безлунной, непригод¬

ной для увеселений на реке.

—      Э-эй, на борту!

Кормчий’привстал, сложил руки рупором.

—      Чего тебе? Кто ты?

—      Чужеземец я! Ты понимай, я чужеземец! — слегка

коверкая слова, ответил Абуль Атахия.— Ночью пора по¬

пасть квартал аль-Харбийя. Не знаю, как добраться. Будь

великодушен, хозяин!

Кормчий на минуту исчез, затем появился снова.

—      Ладно, возьму!

Лодка замедлила ход, повернула и причалила к бе¬

регу. Рослый матрос поднял дощатые сходни, один ко¬

нец уложил на борт, второй перебросил на прибрежную

гальку.

Абуль Атахия проворно взбежал по сходням, с по¬

клоном приветствовал кормчего и, послушный его указа¬

нию, присел на скамеечку возле спущенного паруса.

Огляделся. Лодка уже отошла от берега. Четверо матро¬

сов налегли на весла. На корме горел факел. Его неров¬

ный свет вырывал из сгущавшихся сумерек фигуры двух

людей. Это были мужчина и женщина. Одетые по-бе¬

дуински, они сидели, скрестив ноги, и дремали. Перед

мужчиной стояли кабкабы, какие носят в Хиджазе. Возле

женщины на палубе была устроена широкая постель, в

которой спали два мальчика, полуприкрытые вышитым

узорчатым платком. Головы их покоились у женщины на

коленях.

«Тут что-то кроется,— подумал Абуль Атахия.— Это

не родители с детишками. Не мешало бы разгадать за¬

гадку! Ничего не скажешь, отличный вечерок!»

Нос лодки разрезал недвижную гладь реки. Ветер улег¬

ся. Воздух был тих и спокоен. Ни звука. Лишь монотонно¬