товаром, этим дикарям и втемяшилось, что

китайцы от большевиков подосланные. Одного

и выбрали в штаб.

— А, может, они и впрямь подосланные?

— Что вы! По-русски ни слова не пони-

мают.

Подъехал старший милиционер.

— А вы слыхали, здесь недалеко верстах

в ста Петрухин орудует?

— Знаю, да.

Больших трудов стоит Киселеву спокойно

ждать, когда милиционер начнет рассказывать.

— Вот жизнь собачья! С лошади не схо-

дишь, так на лошади и живем. Мыкаемся по

всему уезду. Чуть не в каждом селе теперь

бунт. А этот Петрухин как чорт носится.

Киселев успокаивает.

— Не долго наносится, скоро отдыхать

будет.

Милиционер отъехал.

Ямщик ткнул кнутовищем.

— Вон и Сизовка.

Дмитрий подозвал старшего.

— Я думаю вот что: вы с отрядом по-

дождите здесь, вон на опушке спешьтесь, а я

пройду в село один. А то не ровен час, за-

сада или что. От них всего жди.

Предложение Дмитрия понравилось.

- А вить верно. Кто их знает, какие

силы у них. Правда, и нас двадцать человек,

ну, все-таки. А как же вы один-то?

— Ну, я не в таких переделках бывал.

Вылез из коробка, расплатился с ямщиком.

— Вам, батюшка, я тоже советую обо-

ждать здесь. Вовсе не нужно, чтобы мужики

видели, как вы вернулись. Вечерком задами

пройдете.

Поп согласился.

У поскотины два рыжих бородача с ру-

жьями.

— Чей такой? По какому делу?

— Мне надо штаб.

— Шта-аб? А зачем те штаб?

— А это я штабу скажу — зачем. Мне

Ивана Бодрых надо.

— Ивана Бодрых? Чудак человек, так бы

и сказали! Ивана Бодрых можно. Ты постой,

однако, мы пошепчемся.

Мужики отошли в сторону, пошептались.

— Ну, вот, Степан те проводит, ступай!

Подошли к волости. У крыльца толпа во-

оруженных людей. Перемешались лица — су-

ровые, добродушные. С любопытством огля-

дели Дмитрия.

— К Ивану Бодрых. Каменский, должно.

Толпа расступилась.

— Проходи, все здесь, заседанье в штабе.

Сразу узнал огромного черного мужика,

что на пароходе рассказывал про землю.

— Слышь, Иван, к тебе человек. У по-

скотины пымали.

Бодрых с недоумением всматривается.

Дмитрий улыбнулся.

— Не узнаешь, товарищ Бодрых?

Бодрых медленно припоминает.

— Кажись, узнаю... Стой, на пароходе

вместе ехали! Вить ты тот большак, что с

парохода убежал?

— А почему ты знаешь?

— Весь пароход говорил. Вот как за

тобой человек-то этот городской на берег

прыгнул, да в воду провалился.

— Вот, вот, я самый и есть!

— Не догнал те шпиен?

— Догнал, да я его в воду бросил.

Лыскин и Молодых перешептываются.

— А не врет этот человек, как думаешь,

Иван? Хорошо бы его обыскать.

— Чего меня обыскивать. Вот документ

и браунинг, что я отобрал у шпиона.

Все наклоняются над документом, долго

рассматривают. Молодых вскидывает голову

и пронизывает Дмитрия глазами.

— А может ты самый тот человек и есть?

Дмитрий в восторге от подозрительно-

сти мужиков.

— Да ведь меня знает Иван Бодрых!

— Хорошо ты его знаешь, Иван?

Бодрых колеблется.

— Будто тот самый.

Весело и радостно смеется Дмитрий. Вот

это штаб! Основательный народ. С такими

не страшно.

— Ну, хорошо, товарищи, я вам покажу

еще один документ.

Оглянулся кругом. Подошел к стоявшему

в углу шкафу, открыл дверку, спрятался за

ней. Через минуту вышел, протянул мужикам

целлулоидовый капсюль.

—■ Вот документ!

Раскрыл капсюль, вынул из него узенькую

шелковую полоску.

— Читайте!

Мужики нагнулись над документом.

та ; — Правильный документ!

Дмитрий делает штабу доклад.

— О восстании донес ваш поп. Выслали

-

двадцать конных милиционеров. Встретил их

в месте с попом у С изовки. Показал документы

приняли за своего. Уговорил их подождать

в лесу. Надо обдумать дальнейший план дей-

ствий.

Молодых вносит предложение:

— Взять милиционеров живьем без про-

лития крови.

Хорошо бы, да как? Сами оружие не

отдадут.

— Придумать надо, — как.

Смотрят на Киселева: этот придумает.

Дмитрий улыбается.

— У вас самогон есть?

— Еще самогону не быть, есть.

— ______Хороший?

— Хо-хо! Да супротив нашего самогону

поискать!

— Вкатить боченок самогону в штаб.

Все посты снять. Людей с оружием спрятать.

Я приведу милиционеров сам. Как дальше,

обсудим ночью.

Лицо наливается румянцем. Загораются

глаза. Резкие отрывистые фразы звучат, как

приказания.

— Согласны!

._,.

К вечеру Дмитрий подошел к лесу.

— Сбежали бунтовщики. Должно, успел

кто сообщить.

— Да. Обгонял нас народишко. Вот и

рассказали.

Тронулись. Впереди отряда Дмитрий и

старший. В штабе сразу наткнулись на боче-

нок. Окружили, открыли кран.

— Эх, братцы, самогон! И дух скусный!

— Как торопились, даже самогон не

успели выпить.

Старший принимает строгий начальниче-

ский вид.

—- Не трожь самогон, на военном поло-

жении мы!

Киселев хлопает старшего поплечу, смеется.

— Ничего, по кружечке с устатку можно.

Ушли бунтовщики, кого бояться!

Нагнулся к боченку, нацедил себе кружку,

старшему кружку.

— Чокнемся!

Старшему приятно выпить с хорошим

человеком.

— По одной можно.

Крякнул, вытер губы рукавом. Строго

глянул на милиционеров.

— Ну, ребята, по кружке можно...

Через час из штаба неслись громкие не-

стройные песни.

Утром сунулись во двор. Как кипятком

ошпарило. Отскочили, захлопнули дверь.

— Братцы, засада!

В дверь просунулись острые пики, блес-

нули штыки. Бросились к окнам, торчат пики,

поблескивают штыки.

Старший протер глаза.

— Где человек из контр-разведки?

— Нет человека. Ночью вышел, не вер-

нулся. Видать, мужики захватили.

Со двора постучали.

— Что надо?

— Пустите, переговорить надо.

— Нашел дураков, так и пустили!

— Всурьез говорю, от штаба я, пере-

говоры иметь желаем.

Посовещались.

— Ну, хорошо.

На пороге Яков Лыскин.

— Кто у вас старший?

— Я старший.

— Сдавайтесь. Штаб постановленье вы-

нес, чтоб напрасно крови не лить, вам сдаться.

Давайте оружие, самих не тронем.

Старший выпятил грудь, сдвинул брови.

— Кто ты такой? Я тебя за эти слова к

стенке!

Яков Лыскин хмыкнул в бороду.

— Я — штаб. А что к стенке, так ты, вот,

подойди-ка сюда.

Подвел старшего к окну. Добродушно по-

хлопал по плечу.

— Видал, паря, народу-то? Ну, перебьете

которых, так вить не всех же. Тогда дер-

житесь и вы. Живьем не возьмем, вместе с

избой сожгем.

Глянул старший в окно. С той стороны

улицы из окон винтовки торчат, дулами за-

пертых в штабе нащупывают. У самого штаба

прижались по стенкам. Стрельнуть бы изо всех

ружей, —нельзя, головы высунуть не дадут.

— Мы тебя не выпустим, заложником

оставим.

— Ну-к, што-ж, мне не к спеху, подо-

жду, в штабе и без меня управятся.

Яков Лыскин отошел от окна, сел на лавку.

Вынул кисет, свернул цыгарку, закурил.

Милиционеры стали обсуждать положение.

— Не вырваться. По одному перестреляют,

вишь, как в мышеловке.

Старший подошел к Лыскину.

— Ну, хорошо, оружие мы отдадим, нас

отпустите.

— Полномочиев таких не имею, доло-

житься штабу надо. Сдавайте оружие' на-

перед, об вас разговор после пойдет.

К полудню отряд сдал оружие.

Милиционеров заперли в амбар.