Было видно, что мальчишка испуган и растерян, но при этом он упорно стоял на своем. Смотрел честными глазами, после каждой фразы добавлял «сэр» и говорил так убежденно, будто сам верил в собственное вранье!

На секунду — на долю секунды — Рамсфорд и сам ему почти поверил и лишь потом осадил себя: да нет, что за чепуха! И главное — зачем? Зачем врать, да еще так глупо?

— Какая еще женщина? — машинально спросил он, на самом деле сразу догадавшись, о ком идет речь.

— Ну… эта… — мальчишка изобразил рукой над головой нечто вроде локонов.

Так и есть, мисс Данкен — специалист по воспитанию детей с «индивидуальными особенностями развития» (будь оно все проклято!), как это теперь деликатно принято называть. Два месяца испытательного срока истекут на следующей неделе, но уже понятно, что, несмотря на все ее дипломы и рекомендации, как воспитательница она никуда не годится — не может даже толком присмотреть за ребенком.

Внезапно Рамсфорду стало тоскливо и противно: зачем он вообще тратит время, стоит тут, спорит… и с кем — с двенадцатилетним пацаном! Этот разговор давно следовало закончить и пойти, пробежаться вокруг парка, как он, собственно, и собирался. А сюда прислать Джейстона, и пусть тот выясняет, почему мальчишка несет эту нелепицу.

Но «начал дело, так изволь и кончить» — как говаривал отец…

— Значит, ты утверждаешь, что Мэрион с тобой разговаривала? — еще раз переспросил сенатор.

— Да, сэр!

— Давай я позову ее сейчас? И пусть она что-нибудь скажет — при мне, чтобы я слышал.

К его удивлению, в глазах мальчишки проглянуло что-то вроде надежды.

— Да, сэр, да!

Рамсфорд подошел к двери, приоткрыл ее и наткнулся на встревоженный взгляд экономки. А, вот она кстати…

— Мисс Фаро, приведите Мэрион — прямо сейчас, и побыстрее.

На самом деле он не сомневался, что мисс Данкен девочку никому не доверит, приведет сама — лишний повод покрутиться у него на глазах. То, что она не прочь была бы заинтересовать его своей персоной, сенатор понял давно, но не мог же он сказать ей напрямую, что так называемый «калифорнийский стандарт» — спортивные загорелые голубоглазые блондинки — его не слишком прельщает.

Пока они дожидались Ри, сенатор подтащил к ногам кровати стоявший у шкафа стул и сел. Смотрел он не на Рэя — в окно, будто намеренно не хотел встречаться с ним взглядом.

Прошло минут пять напряженного молчания, прежде чем дверь открылась и в комнату, ведя за руку Ри, вошла мисс Данкен. На девочке опять было розовое платье с передничком, в волосах розовые банты; вид — надутый и недовольный. Впрочем, Рэй тоже, наверное, был бы не слишком доволен, если бы его вырядили как магазинную куклу.

При виде отца Ри встрепенулась — взглянула на него, потом на Рэя, и от волнения даже прикусила губу.

— Спасибо, мисс Данкен, — кивнул сенатор. — Вы можете идти, мы тут сами разберемся, — протянув к дочери руку, поманил ее.

— Вы уверены, что мое присутствие не потребуется? — спросила блондинка.

— Да, уверен.

Только теперь она отпустила Ри. Девочка подбежала к отцу, он подхватил ее и посадил себе на колени; взглянул на стоявшую посреди комнаты и ожидавшую непонятно чего женщину.

— Спасибо, мисс Данкен.

Она шагнула к выходу; в дверях оглянулась, словно надеясь, что ее попросят остаться, но потом все-таки ушла. Сенатор спустил девочку с колен и, придерживая ее за плечо, вопросительно взглянул на Рэя.

— Ну?..

Сердце мальчика колотилось, во рту было сухо. А вдруг сейчас окажется, что она действительно немая, и он будет выглядеть полным идиотом? Но ведь она говорила, говорила! Не примерещилось же ему, в самом деле?!

— Ри! — с улыбкой позвал он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Пойди сюда!

Девочка вывернулась из рук отца и мигом оказалась рядом; вскарабкалась, села на кровать — справа, чтобы не задеть больную руку. Украдкой оглянулась на отца и снова потянулась к расческе.

— Нет, не сейчас! — Рэй перехватил ее руку, тоже мельком взглянул на сенатора — тот смотрел на них во все глаза. — Ри, — от волнения никак не удавалось придумать, что бы такое ей сказать, — ты… хочешь еще поиграть, как мы играли сегодня?

Ри энергично закивала — увы, молча.

— Тогда… — он глубоко вздохнул, — тогда попроси своего папу достать самолетик. Он такой высокий, что достанет его даже без стула!

Девочка с сомнением, словно сравнивая, посмотрела на шкаф, потом на отца. Подошла к нему, потянула за руку.

— Что? Что, Мэрион? — спросил тот, не двигаясь с места.

Она снова, уже сердито, потянула его, второй рукой указывая в сторону шкафа.

Рамсфорд нерешительно встал.

— Ри, ну он же не знает, чего ты от него хочешь! — вмешался Рэй.

Требовательно сдвинув брови, девочка взглянула в лицо отцу — и…

— Там самолетик! Достань! — Это прозвучало звонко, четко и ясно.

Рэй перевел дух: теперь уже никто не скажет, что он врет!

Рамсфорд несколько секунд ошарашено смотрел на дочку, потом спохватился:

— Да-да, конечно-конечно! — Кинулся к шкафу, пошарил наверху рукой. — Этот?

— Дай! Дай! — Ри, задрав голову, пританцовывала от нетерпения, как собачонка, увидевшая лакомство.

Держа самолетик в руке, сенатор растерянно взглянул на Рэя, будто спрашивая, что теперь делать.

— Киньте ей его, сэр!

Бросок был чересчур сильным, но получилось неожиданно хорошо: самолетик перекувырнулся в воздухе, сделав что-то вроде «мертвой петли», и полетел дальше.

Ри захлопала в ладоши и со смехом понеслась за ним. Схватила, подбежала к Рэю.

— Ты кинь!

Рэй послушно кинул самолетик в сторону сенатора, тот подхватил его на лету.

— Еще! — подскочила к отцу Ри. — Ну, кидай!

Похоже, Рамсфорд наконец-то поверил, что его дочь действительно говорит — с шумом выдохнув, он широко улыбнулся. На сей раз от его броска самолетик полетел прямо и ровно, как по ниточке, и приземлился на торшере.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«…пацан у меня в магазине подрабатывал. Да я ему и так всегда лишний кусок готов был сунуть. Моя жена иногда специально для него что-то вкусненькое готовила, но он гордый, так просто брать не хотел, все отработать пытался. Так я ему говорил, что мы слишком много наготовили, самим не съесть — чего считаться, соседи же, не чужие! Порой просил сделать мелочь какую-то — двор подмести или там коробки пустые сложить — и совал доллар-другой, да и на заправке тоже, кто знали, сами подзывали, чтобы он им стекло протер или еще что… или за гамбургером сбегал, а сдачу себе оставил…»

За последние недели сенатор Рамсфорд собрал обширное досье на Рэя Логана, включавшее в себя не только официальные документы, но и отзывы о нем людей, знавших его.

Одним из них был человек, голос которого звучал сейчас из лежавшего перед сенатором диктофона — Сэм Майерс, владелец универсального магазина в крошечном городишке неподалеку от Ликсвилла. Таких, словно сошедших со страниц рассказов Эрскина Колдуэлла городков, населенных по большей части теми, кого люди побогаче презрительно именуют «белой голытьбой», на Юге много, в них до сих пор придерживаются старых традиций и не доверяют чужакам — и нужно прожить там не один десяток лет, чтобы сделаться «своим».

Именно в этом городишке вырос Рэй, когда-то там родилась и его мать, Рэнди Логан — ее Майерс тоже знал.

Сенатор нажал кнопку «Стоп» и перемотал пленку назад, чтобы еще раз прослушать место, где владелец магазина рассказывает о ней:

«…Но красивая, этого не отнимешь… очень красивая! Волосы светлые, огромные глазищи и грудь такая, что в семнадцать лет по улице шла — мужики через одного вслед оборачивались. Красивая… Уехала в город, вышла замуж — вроде неплохой мужик был, пожарный. Как-то пару раз приезжал с ней к отцу.

Потом приехала одна — говорит, муж погиб на пожаре. То есть не одна, мальчишка за руку цепляется, сама с пузом… В отцовском доме пустом поселилась — Маркуса-то самого уже года три как в живых не было.»