— Угу, — ответил я. — Как вы думаете, сколько времени вы нас будете здесь держать?

— До тех пор, пока не изобличу одного из вас в убийстве Эллен Фицрой, — небрежно бросил он. — А вы пока отдыхайте и наслаждайтесь Бахиа-Мар, Бойд. Я уже подготовил ряд временных пристанищ, где вы можете жить. Никто не вернется на борт яхты, пока дело не будет закончено. Так что, не волнуйтесь, Бойд.

— Я должен привезти Ван Равен на студию не позднее вторника, иначе не получу никакого гонорара, — ответил я. — У вас есть какие-нибудь затруднения, лейтенант?

— Если рядом со мной находится частный детектив с нью-йоркской лицензией, мои затруднения исчезнут сами собой, — ответил Хардинг с ухмылкой. — Почему бы нам не действовать вместе? Покажите провинциальному полицейскому, как нужно работать. Распутайте дело так, как показывают в телефильмах, — раз, два и готово.

— Как сегодня чувствует себя Мускат Муллинс? — спросил я, стремясь сменить тему.

— Полностью не в себе, как вы и предполагали, — ответил Хардинг, и ухмылка исчезла с его лица. — Вы правы, если он будет так продолжать, он долго не протянет. Он уже не раз проходил курс лечения, но для него это пустая трата времени. Все, о чем он может вспомнить, это то, что был пьян и играл на трубе. А между делом сходил к себе в каюту и сделал инъекцию. Все остальное исчезло из его памяти. Он утверждает, что у него всегда так.

— Может, он сам ее убил и теперь не может вспомнить об этом?

— Возможно, — недоверчиво сказал лейтенант. — Правда, я не могу себе представить, какой у него мог быть мотив, но от наркомана можно ожидать чего угодно. До сих пор мы не смогли найти орудия убийства. Я даже использовал водолаза, который обыскивает дно вокруг яхты. Если мы найдем оружие, это окажет нам большую помощь.

— А что скажете насчет телефонного звонка? — спросил я, вспомнив, что убийца позвонил в полицию. — Было бы неплохо узнать, кто звонил.

— Увы. Мы даже не можем установить, откуда последовал этот звонок, не говоря уже о том, что мы не знаем и вряд ли узнаем, кто звонил. В непосредственной близости от яхты Вулриха имеется, кажется, больше десятка телефонных будок.

— Понятно, — сказал я задумчиво.

— Но в этом деле есть пункты, на которые можно обратить внимание, — с энтузиазмом продолжал Хардинг. — Вулрих — банкрот. Он должен своим кредиторам больше денег, чем я смогу заработать за всю свою жизнь.

— Да, я слышал об этом, — подтвердил я.

— И уже месяц, как он женат на убитой.

— Это я тоже слышал, — сказал я и зевнул.

— В таком случае вы, вероятно, слышали и о том, что его жизнь застрахована приблизительно на 400 тысяч долларов?

— Нет, — об этом я не имею понятия. Я слышал только, что он застрахован.

На лице Хардинга появилось выражение удовлетворения, потому что он сообщил мне новость.

Вулрих говорил, что они запаслись такими страховками, чтобы если с одним из них что-нибудь случится, то другой не остался без средств. Во всяком случае у него был мотив для убийства, тем более что он обанкротился и его преследовали кредиторы.

— Тут есть над чем подумать, — сказал я с надеждой и, как всегда, уважительным тоном.

— Я говорил с компанией, которая его застраховала, — продолжал лейтенант. — Судя по всему, они придерживаются такого же мнения. И они хотят послать сюда одного из своих детективов. — Он кисло усмехнулся. — И почему только они не доверяют полиции?

— Хорошо, лейтенант, — сказал я удовлетворенно. — Значит, можно констатировать, что убийца известен, не так ли? Простой и обычный случай. Вулрих убил жену, чтобы получить страховую сумму.

Хардинг медленно покачал головой, и, когда я это увидел, настроение у меня упало, потому что появилось такое ощущение, будто я оказался на том самом месте, откуда начал.

— Есть еще и другие факты, Бойд, — задумчиво произнес он. — Вулрих проиграл Барону 20 тысяч долларов, и Барон приехал сюда, чтобы получить их. Если бы он убил Вулриха, он бы никогда не смог спокойно подобраться к его страховке, потому что в этом случае ее получила бы Эллен Фицрой. Но если бы он убил его жену, то тогда был бы почти уверен, что получит свой долг, как только Вулриху выплатят страховую сумму. Ясно?

— Ясно! — зло огрызнулся я в ответ.

— И потом еще этот Бейли, — продолжал Хардинг, которому, очевидно, эта тема доставляла удовольствие. — Это главный кредитор Вулриха. Следовательно, он имел такой же мотив, что и Барон, убить Эллен Фицрой. Ясно?

— Ясно! — выдавил я.

— К тому же нельзя забывать и эту Ван Равен. — Он ободряюще улыбнулся мне. — Она золотистая блондинка, и, видимо, ей свойствен темперамент, присущий этой масти. Она думала, что Вулрих пригласил ее на яхту, потому что влюблен в нее, и только в нее.

Женщины обычно ожидают именно этого от мужчины, который действует подобным образом. А теперь представьте, что она узнала о его женитьбе и убила Эллен Фицрой в приступе ревности.

— Черт возьми! — воскликнул я со злостью.

— А вы разве думаете не так? — спросил он с улыбкой.

Я сделал последнюю попытку.

— Согласно этим версиям, каждый из них имел мотив, — сказал я. — Но каждый ли имел возможность?

— На это я вам отвечу, — резко сказал Хардинг. — Муллинс все время был на яхте. У Барона нет алиби на все время, как он прибыл из аэропорта и до встречи с вами. Он, правда, встретил у ресторана своих подручных, но преступление было совершено значительно раньше.

После того как Вулрих и Глория Ван Равен покинули вас, они расстались и не видели друг друга более получаса. Точнее, те самые полчаса, когда было совершено преступление. Они, по их показаниям, гуляли, но не встретили никого из знакомых. Прогулки совершали чуть ли не все подозреваемые, например, Бейли утверждает, что он тоже прогуливался.

— А что вы скажете об Эприл Мауэр? — угрюмо спросил я. — На нее тоже падает подозрение.

— Нисколько, — бодро ответил Хардинг. — Она утверждает, что в то время, когда произошло убийство, она находилась в своей каюте и спала. Разумеется, она имела возможность совершить убийство, но у нее не было мотива. Единственная причина, которая привела ее на яхту, — это то, что она привезла гардероб для своей хозяйки Глории Ван Равен. То же самое относится и к вам, Бойд. Вы прибыли сюда только для того, чтобы по поручению студии увезти отсюда Глорию.

— Сердечно благодарен вам за эти слова, лейтенант, — с горечью сказал я.

— Поверьте, мне тоже было приятно не заносить вас в список подозреваемых, потому что таковых у меня и так больше, чем достаточно.

— О’кей, не буду больше вас задерживать, лейтенант. Время — это все, как обычно говорят в борделях.

— Надо немного поспать, — сказал он в ответ. — Всю ночь был на ногах. Но гавань кишит полицейскими, поэтому не советовал бы вам предпринимать что-либо, вроде попытки к бегству, поняли?

— Без Глории Ван Равен я никуда не уеду, — уверил я.

— Если вы сделаете такую попытку, я распоряжусь засадить вас за решетку как свидетеля обвинения, — пообещал он на прощание.

Я медленно побрел в сторону шоссе и тех домишек, которые нам предоставил Хардинг. Добравшись до них, я увидел, что Глория сидит на ступеньках своего жилища. На ней был купальный костюм. Вероятно, он немного сел или она несколько пополнела с того момента, как я видел ее в последний раз, поскольку он не скрывал, а, наоборот, подчеркивал ее наготу.

Ее окружали с десяток репортеров и фотографов. Один парень с фотокамерой даже лежал перед ней на животе, выискивая новый, наиболее интересный ракурс. Причем он настолько увлекся этим делом, что не замечал, как его коллеги буквально топчут его ногами.

— А как вам понравится это, мальчики? — медовым тоном спросила Глория, бросая одну ногу на другую и глубоко вздыхая. В ответ на это грохнул залп фотовспышек, и один голос, перекрывая другие голоса, громко спросил:

— Какое чувство владело вами, Глория, когда вы вошли в рубку и увидели на полу мертвую женщину?