– Показывайте, что тут у вас стряслось.

– Дак, ограбили меня, – удручённо произнёс Серафим Петрович, – вынесли половину магазина, сукна не на одну сотню, готового платья, – указывал куда—то в глубь хозяин.

– Давайте по порядку, – перебил чуть ли не заголосившего Пузикова Иван Дмитриевич, по опыту знал, что, если не прервать вовремя стенания, то никакого опроса не получится.

Серафим Петрович по—женски всхлипнул, вздохнул, словно, тяжесть давившая его миг исчезла.

– В шесть часов я отворяю заднюю дверь и приготовляюсь к торговле. Положиться ни на кого нельзя, все приходится делать самому, – добавил он, немного конфузясь.

– Открыли вы, – спросил нетерпеливо Путилин.

– Да, да, хотел открыть, ан вижу, дверь—то уже открыта, – с каким—то непонятным для Путилина трепетом выдавил из себя купец, – я быстро в магазин, а там, – и замотал головою. Иван Дмитриевич сложил руки на груди и нетерпеливо засопел, но взял себя в руки и приготовился к излияниям Серафима Петровича, – разорение полное, вынесли сукна….

– Господин Пузиков, – с едва сдерживаемым раздражением произнёс квартальный надзиратель, при этом выдавив на губы кислую улыбку, словно откусил кислое яблоко, – сколько у вас украли, это мы отпишем в протоколе. А ныне мне хотелось бы от вас услышать более существенное.

– Иван Дмитрич, Иван Дмитрич, – в глазах купца стояли слезы, – для меня нет более существенного, чем мой магазин. Памятуя о том, что о вас говорят только, как исключительно порядочном человек, я к вам и обратился. Придут с участка, так я большего не досчитаюсь, – и Серафим Петрович прикусил язык, что в сердцах сболтнул лишнего, – это я со зла, – промолвил он, но был остановлен квартальным.

– Я вас понимаю, поэтому—то и хотелось услышать. Вы может, что заметили? Не крутился ли кто подле магазина в последнее время? Не собирался ли кто покупать у вас много товара? В магазине не заметили ли чего лишнего? Может, воры от беспечности что забыли?

Пузиков успокоился, с лица сошла краска.

– Так вот, – его брови взлетели к верху и он громко крикнул, – Санька, подь сюда, паршивец ты эдакий. Санька, – повернул голову к квартальному, – как нужен, так и не дозваться его.

Мальчишка стоял за дверью и улыбался, делая рожицы, наблюдая из—за двери, как нервничает хозяин. Посыльный заметил, что его видит Иван Дмитриевич, смутился и предстал перед купцом.

– Ну, где ж тебя черти носят, – повысил голос Серафим Петрович.

– Да я, – начал было Санька, но купец его оборвал.

– Сколько раз говорить, раз нужен, должен одной ногой уже здесь быть.

– Так точно, – видно мальчишке нравилось исподтишка дерзить хозяину и вот сейчас он, в подражание военному, вытянулся во фрунт, руки вытянув вдоль тела.

– Помнишь, третьего дня в магазине двое долго крутились?

– Это те, кому вы сукно предлагали?

– Да—да, помнишь их?

– Как сказать?

– Так помнишь или нет? – Вскипел купец.

– Да, помню я, – мальчишка устало вздохнул, – они чуть ли не час присматривались, сукно щупали, а сами так глазами и рыскали по сторонам, словно для этого и пришли.

– Что ж ты мне сразу не сказал? – Чуть ли не с обидой в голосе произнёс купец.

– Так вы отмахнулись бы от меня, мол, не мешай, не твоё дело.

– Ладно, – прервал квартальный Пузикова и обратился к мальчишке, – ты их помнишь?

Санька пожал плечами.

– Одни такой, ростом поменьше вашего будет, с аккуратностью причёсан.

– Без бороды, глаза голубые, в пиджаке с цветастым жилетом и в сапогах «гармошкой»? – Спросил Путилин, скорее по наитию, нежели по тому, что кого—то узнал. На территории части произошла в течении зимы семь краж, ограблены магазины, вынесено много ценного, но там воры орудовали с помощью инструмента, изготовленного, как сказали привлечённые рабочие люди, одной рукой и брошенные на месте преступления, словно бы за ненадобностью. Но Иван Дмитриевич усмотрел в этом какое—то ухарство преступников. Что, мол, мы не лыком шиты и не словите нас.

– Он самый, – с удивлением сказал Санька, – хотя сапоги надраены и щегольского вида, а вот каблук на левом сбит, словно человек косолапит.

– Молодец, – улыбнулся квартальный, – узнаешь его, если увидишь?

Санька наморщил нос, почесал его.

– Узнаю, – сказал с недетской уверенностью.

– А второй, как выглядел?

– Повыше первого, – припоминал Санька, – все время нос вытирал, словно из него потоком лилось.

– Платком или рукавом?

– Рукавом, – вставил купец, – я ж ещё удивился, что они хотели сукна прикупить рублей на двести, как они говорили, а сам нос рукавом, словно босяк какой.

– Так? – Путилин обратился к мальчишке.

– Так и ещё у него передних зубов нет, взгляд такой бегающий, словно что нехорошее замыслил.

– Какое у него платье было?

– Хорошее, – пожал плечами Санька совсем по—взрослому, – но поношенная, словно надел и давно не меняет.

– Понятно, его тоже сможешь узнать?

– Если увижу, то смогу, только…

– Что только?

– Говорят. – понизил голос мальчишка и озернулся, – они не прощают такого, ну, вы понимаете, – и он подмигнул одним глазом квартальному. Не иначе почувствовал в нем то, что можно довериться.

– Глупости, – на губах Ивана Дмитриевича появилась тень улыбки, – преступники не мстят, ибо знают, что они воруют или убивают, а мы их ловим и кто проворней и головастей тот впереди. И они не пытаются без нужды трогать мещан. Чем те виноваты? Что жертвами становятся? Так вот эти воры, – Путилин помахал в воздухе рукой, – знают, что каждый пострадавший хочет вернуть потерянное. Так что не бойся, поймаем их в скорости.

– Вы правду говорите? – снова подал голос купец.

– Несомненно, можете не сомневаться.

– Вот скажите мне, – квартальный обратился сразу к двоим собеседникам, – посторонних предметов в магазине не находили?

– Каких это? – Непонимающе вздёрнул брови купец.

– Может быть, находили ключи, лом или что—то иное, чего не было ранее?

– Ничего не видел, – Пузиков почесал правой рукой затылок, – вроде бы ничего, – и пожал плечами.

– А я видел, – после некоторого молчания произнёс Санька, и на лице заиграла хитрая улыбка.

– Я слушаю, – заинтересованно сказал квартальный надзиратель.

– Лучше принесу, – и мальчишка скрылся за дверью.

– Час от часу не легче, а я ничего не заметил, – посетовал Серафим Петрович.

– Не удивительно, – ободрил купца Путилин, – вас застала врасплох наглая кража, вот вы больше смотрели по полкам, нежели высматривали сторонние предметы.

– Оно так, – согласился Пузиков, – занимаешься торговлей, а тут приходят прохвосты и на тебе, труды понапрасну.

Санька вернулся через несколько минут, в руках нёс ломик в локоть длиной с загнутым концом, связку ключей и молоток.

– Вот, – мальчишка протянул принесённое квартальному.

Иван Дмитриевич повертел в руках рабочие инструменты, в одночасье ставшие воровскими и что—то прошептал.

– Что? – Прислушался купец к бормотанию.

– Нет, нет, это я так, – рассеянно произнёс Путилин, продолжая вертеть в руках ломик, – говорю, знакомая вещица.

– Вы знаете, кому она принадлежит? – Глаза Пузикова загорелись, а в голосе появилась надежда на благополучный исход дела.

– Вещица знакомая, но вот кому она принадлежала мне пока неизвестно.

– Как же?

– На территории участка совершены кражи в шести магазинах, вы, по несчастному стечению обстоятельств, стали седьмым. Так вот, в каждом магазине оставлены воровские инструменты.

– Неужели они так глупы? – Изумился купец.

– Увы, спешу вас разочаровать, – досадливо сказал Путилин, – если бы были глупы давно бы попались, а так до сих пор ходят по земле. А инструменты они оставляют, показывая тем самым нам, полицейским, что никогда не попадутся и на вроде своего знака. Что, мол, куда хотим, туда залезем и никто нам не указ.