Должно быть ясно, что и реальная покупательная способность уничтожается в той же мере, что и уничтожаемые производственные силы. Если кто-то не смог продать товар A, то это означает, что он не смог купить товар B, а это ведёт к тому, что кто-то не смог продать товар C, и так далее по цепочке. Так каким образом во время войны общество становится богаче? Нас не должен обманывать или вводить в заблуждение и эффект денежной инфляции, заключающийся в растущих ценах во время войны. Действительно ли происходил рост «национального дохода», или же он имел место только в виде растущих цен, когда государство печатало всё больше и больше денег, отнимая у населения всё больше и больше ресурсов на продолжение войны?

Факт, давно установленный экономической наукой, до сих пор остаётся загадкой для некоторых людей (включая некоторых именитых и блестящих экономистов), которые не способны пробраться сквозь дебри заработных плат и налоговых деклараций. Инфляция не делает людей богаче, точно так же, как дефляция не делает их «беднее». Джон Стюарт Милль и другие классические авторы, по крайней мере, видели сквозь «колышащуюся вуаль денег» настоящую реальность, то есть простой товарообмен. Чистая инфляция (в том числе и военная) в том виде, как мы её знаем — как выпуск большого количества ничем не обеспеченных денег — ведёт к более высоким заработным платам и ценам. Но почему это должно называться «экономическим ростом», если она нарушает товарообмен?

Иногда утверждается, что немцы и японцы получили после войны преимущество перед американцами, обусловленное тем, что на месте старых заводов, полностью разрушенных военными бомбардировками, они смогли построить новые заводы, оснащённые современным оборудованием, и, таким образом, производить более эффективную и менее затратную продукцию по сравнению с американской, выпускаемой на старых заводах и наполовину изношенном оборудовании. Но если бы в этом действительно имелась бы чистая выгода, американцы могли бы легко компенсировать это, просто взорвав свои старые заводы и выбросив всё старое оборудование. Смотрите, все предприниматели во всех странах могли бы каждый год устраивать праздник обновления, подрывая все заводы и склады и железные дороги и отправляя на металлолом все станки и оборудование — и возводить на их месте новые! Даже странно, что такая мысль до сих пор никому не пришла в голову…

Простая истина заключается в том, что существует оптимальная скорость и время для переоснащения производства. Для предпринимателя было бы выгодно уничтожение его завода и оборудования, если уже наступило время, когда и завод и оборудование дешевле разрушить, чем поддерживать: они или полностью исчерпали свою стоимость, или имеют отрицательную стоимость.

Это верно, что предшествовавший физический и моральный износ оборудования, если они точно не отражались в отчётах, могут привести к тому, что разрушение собственности по итоговому балансу будет выглядеть не таким катастрофическим, как кажется. Но, кстати, в этой дискуссии мы опустили ещё одно соображение, а именно: заводы и оборудование не могут быть восстановлены промышленниками (или правительством), если для этого не накоплены сбережения, капитал. Но война разрушает и их тоже. 

Ни в одной стране сегодня нет более влиятельной веры, чем вера в правительственные расходы. В эпоху бумажных денег она граничит с религиозным фанатизмом. Повсюду правительственные расходы представляются в качестве панацеи от всех экономических хворей. Стагнирует частное производство? Раздайте больше денег. Безработица? Несомненно, она обусловлена «недостаточной покупательной способностью». Раздайте немедленно. Практические меры совершенно очевидны: правительство на то и поставлено, чтобы вмешиваться в производство и торговлю и компенсировать любую «недостаточность».

Огромное количество экономической литературы основано на этой ошибке, и, как часто случается с доктринами такого рода, эта ошибка стала частью запутанной системы «правительственных мер», взаимно влияющих друг на друга. Мы не можем рассматривать в настоящий момент все «порочные круги», возникающие из-за постоянной работы печатного станка, но мы можем рассмотреть ошибку-прародительницу, вызывающую все остальные ошибки.

За всё, что мы получаем, исключая дары природы, мы платим в той или иной форме. В мире существует большое количество так называемых экономистов, у которых заготовлено множество схем получения чего-либо бесплатно. Такие экономисты говорят нам, что правительство вправе тратить без обложения налогами, что оно может увеличивать свой долг, даже не пытаясь его выплачивать, потому что «мы должны сами себе». Насколько я помню, в прошлом все столь приятные грёзы неизбежно оборачивались государственным банкротством или безудержной инфляцией. И кто бы что ни говорил, но государственные расходы выплачиваются из собираемых налогов [004], так что инфляция сама по себе оказывается лишь формой, особо порочной формой налогообложения.

Отложив пока рассмотрение системы ошибок, покоящихся на хронических правительственных заимствованиях и раздаче денег, будем считать за данность при чтении этой главы, что либо сразу, либо в итоге каждый доллар государственных расходов будет рано или поздно возмещён через доллар от налогообложения. Если мы примем это в качестве исходной предпосылки и рассмотрим вопрос под этим углом, предлагаемые чудеса от правительственных расходов будут выглядеть в несколько ином свете.

Определённый объём государственных расходов необходим для исполнения основных функций правительства. Например, некоторый объём общественных сооружений — важнейших улиц и дорог, мостов и туннелей, военных заводов, зданий для законодательной власти, полиции и пожарных — необходим для осуществления деятельности главных общественных служб. Поэтому те общественные работы, которые нужны сами по себе и лишь на этом основании и поддерживаются, мы в данном случае рассматривать не будем. Но есть и такие общественные работы, которые выступают в качестве средства «обеспечения занятости» или повышения благосостояния сообщества, которого в противном случае бы не произошло.

Возведён мост. Если он построен для удовлетворения насущной общественной потребности, решения проблемы перевозок или транспорта, которую иным способом решить невозможно, и в целом он даже более важен для налогоплательщиков, чем вещи, на которые они сами потратили бы деньги, если бы те в форме налогов не были забраны у них государством, то возражений быть не может. Но мост, построенный в первую очередь из соображений «обеспечения занятости», — это совершенно другого рода мост. С того момента, как целью становится обеспечение занятости, потребность отступает на второй план. «Проекты» необходимо изобретать. Вместо того, чтобы узнать, где мосты должны быть построены, транжиры от правительства задаются вопросом, где бы их возвести. А не соединить ли нам ещё одним мостом Истон и Вестон? Тех же, кто сомневается в необходимости строительства, вытесняют из правительства.

Два аргумента выдвигаются в поддержку строительства моста, один из них до строительства, другой после. Первый аргумент: строительство моста обеспечит занятость. Скажем, оно создаст 500 рабочих мест на год. Подразумевается, что в ином случае эти рабочие места не появились бы.

Это то, что видно сразу же. Но если бы мы научились видеть более дальние последствия, проявилась бы совершенно другая картина. Это верно, что конкретная группа строителей будет занята полезным делом. Но за мост необходимо платить из налогов. На каждый доллар, потраченный на мост, будет взят доллар у налогоплательщиков. И если мост стоит 10 млн. долларов, то налогоплательщикам он обойдётся именно в эти 10 млн. долларов, ни больше, ни меньше. У них заберут такую крупную сумму, которую в ином случае они могли бы потратить на что-то другое.