Каждое рабочее место на общественных работах, созданное проектом строительства моста, отнимет рабочее место в какой-либо сфере частного бизнеса. Мы можем видеть людей, нанятых для строительства моста. Мы можем наблюдать за тем, как они работают. Аргументация правительственных транжир в пользу занятости становится живой и убедительной для большинства людей. Но существуют другие вещи, которых мы не видим, потому что, увы, им не дано было проявиться. Это множество малых и средних предприятий, где занятость уменьшилась на те же самые 10 млн. долларов, забранных у налогоплательщиков.

Деньги, конечно же, вернутся в экономику. Но произошедшее, в лучшем случае, это перенаправление занятости, связанное с проектом. Стало больше строителей, но меньше авторемонтников, телевизионных техников, суконщиков, фермеров, спортивных тренеров, воспитателей и так далее.

А теперь мы приходим ко второму аргументу. Мост существует. Он, предположим, является прекрасным, а не уродливым созданием. Он появился на свет благодаря чуду правительственных расходов. А где бы он, этот мост, был, если бы те критиканы добились своего? Не было бы никакого моста. Страна была бы некрасивее, страна была бы беднее.

И вновь аргументы правительственных транжир выглядят привлекательными — но только для тех, кто неспособен видеть дальше того, что открывается невооружённому взгляду. Они могут видеть мост. Но если бы они научились видеть косвенные последствия так же хорошо, как и прямые, то при помощи воображения они могли бы увидеть возможности, которым теперь не дано проявиться. Они могли бы увидеть непроизведённые автомобили и стиральные машины, непошитые платья и пальто, невыращенные и непроданные хлопок и пшеницу. Для того, чтобы увидеть эти несозданные вещи, необходимо определённое воображение. А произошло вот что: из-за того, что они построили мост, что-то другое они не построили. Одна красивая вещь была создана взамен сотен обыкновенных других.

Та же аргументация применяется, естественно, и ко всем другим видам общественного строительства. Она успешно работает, например, применительно к возведению на государственные средства жилья для людей с низкими доходами. Должно быть очевидно, что при этом через налоги деньги забираются у семей с более высокими доходами (и лишь небольшая часть средств — у семей с низкими доходами), и таким образом, они субсидируют семьи с низкими доходами, предоставляя им возможность жить в лучших условиях с прежней квартплатой.

Я не стану рассматривать все «за» и «против» относительно предоставления жилья государством. Но я хочу подчеркнуть ошибку, заключающуюся в двух аргументах, наиболее часто выдвигаемых в пользу государственного жилищного строительства. Один из аргументов заключается в том, что предоставление жилья «создаёт занятость»; второй — что оно создаёт богатство, которое в противном случае не было бы создано. Оба аргумента ошибочны, поскольку не учитывают того, что через налогообложение многое будет потеряно. Налогообложение в пользу государственного жилищного строительства уничтожает столько же рабочих мест в других сферах, сколько создаёт в жилищном строительстве. Это проявляется в непостроенных частных домах, непроизведённых стиральных машинах и холодильниках, в нехватке бесчисленного числа других товаров и услуг.

И даже если государственное жилищное строительство финансируется исключительно за счёт субсидий из ежегодных арендных платежей, это означает лишь, что затраты налогоплательщиков растягиваются на многие годы, а не на один год.

Психологическое преимущество государственного жилищного строительства обусловлено тем, что видны и рабочие, возводящие дома, и сами построенные дома. В них заселяются люди и гордо показывают друзьям свои новые квартиры. Рабочие места, не созданные из-за налогов на жилищное строительство, никому не видны, так же, как и непроизведённые товары и услуги. Необходимы концентрированные усилия мысли, и новое усилие каждый раз, чтобы думать о том, что не было создано, когда видны новые дома и счастливые люди в них. Удивительно ли то, что сторонники государственного жилищного строительства игнорируют всё это, ведь к их сведению мы можем предоставить лишь доводы мира воображения, возражения чистой теории, а перед ними разворачивается величайшее за всю историю градостроительство. Герой произведения Бернарда Шоу «Святая Иоанна», когда ему говорят о «теории Пифагора», заключающейся в том, что Земля круглая и обращается вокруг Солнца, отвечает: «Да он же полный дурак! Что он, не может сам посмотреть, что ли?».

Те же самые доводы следует применять и в отношении великих проектов, подобных недавно возведённой электростанции в долине реки Теннесси. Здесь находится громадная плотина, изумительная арка из бетона и стали, «величайшее создание, которое частный капитал никогда не мог бы построить» — фетиш для фотографов, небеса для социалистов: эта электростанция часто используется как символ чудес государственного строительства, собственности и управления. Целый регион, как утверждается, находится теперь на более высоком экономическом уровне, привлекающем заводы и промышленность, которые в противном случае не могли бы существовать. «Здесь расположены самые мощные генераторы в стране». И всё это представляется в панегириках её сторонников как чистая экономическая выгода, лишённая каких-либо отрицательных сторон, включая исчезнувшую рыбу в реке.

Нам нет надобности просматривать отчётные книги комплекса на реке Теннесси и других подобных государственных проектов, нам достаточно рассмотреть дебетовую сторону главной бухгалтерской книги. Если с людей и корпораций собирают налоги и тратят их в одном конкретном районе страны, то почему это рассматривается как чудо, если подобный район становится сравнительно богаче? Другие районы страны, мы должны помнить об этом, становятся в равной мере беднее, и никакого чуда здесь нет. Величайшее создание, которое «частный капитал никогда не мог бы построить», фактически было построено частным капиталом, экспроприированным через налоги (даже если деньги были взяты в кредит, они будут возвращены через будущие налоги). И вновь мы должны напрячь своё воображение, чтобы представить себе частные электростанции, частные дома, дороги, машины, телевизоры… которых не было и нет, поскольку у населения страны были забраны деньги на строительство плотины.

Я намеренно выбрал примеры таких схем государственных расходов, на которых наиболее часто и пылко настаивают правительственные транжиры и которые наиболее высоко оцениваются общественностью. Как же не вспомнить и о бесчисленных проектах-пустышках, появляющихся, как только главной целью становится «предоставление работы» и «обеспечение занятости». Чем более никчёмна работа, тем более дорогой становится рабочая сила, и тем лучше эта работа подходит для цели обеспечения большей занятости. При таких обстоятельствах становится в высшей степени маловероятным то, что вынашиваемые бюрократами проекты обеспечат такую же чистую прибыль на каждый потраченный доллар и такое же прибавление к богатству и благосостоянию, как это могли бы обеспечить сами налогоплательщики, если бы им разрешили покупать или делать то, что они сами хотят, а не вынужденно отказываться от части средств в пользу государства.

Существует ещё один фактор, не позволяющий богатству, созданному на основе правительственных расходов, полностью компенсировать то богатство, которое не было произведено по причине уплаты налогов. Собрать налоги и не нарушить производство — не такая простая задача, как кажется. Это не то же самое, что взять деньги из правого кармана и переложить их в левый карман. Правительственные транжиры говорят нам, например, что если национальный доход составляет 1.5 трлн. долларов, то федеральные налоги в размере 360 млрд. долларов будут означать, что 24% национального дохода перераспределяются с частных целей на общественные. Подобные рассуждения были бы верными, если бы страны работали как огромные корпорации, где все ресурсы объединены в общий фонд — тогда общественные траты распределялись бы поровну между всеми. Но это не так. Правительственные транжиры забывают о том, что если деньги берутся у А для того, чтобы вручить их В, то теперь А не может ими распоряжаться, и в том числе, он никуда не сможет их вложить. Или, скорее, они прекрасно это понимают, но, рассуждая пространно о всех выгодах этого процесса для B и обо всём том прекрасном, что у него будет, чего никогда не было бы, если бы деньги не были переведены ему, не говорят о воздействии этой сделки на А.