показание серьезного характера, в дальнейшем, как пра¬

вило, отвергаются судом. Более того, в Англии, напри¬

мер, сторона, возбуждающая дело, обычно не привле¬

кает лицо в качестве свидетеля, если известно, что оно

когда-то в прошлом дало ложное показание.

Лучшие традиции английской судебной практики тре¬

буют, чтобы к любой попытке обмануть суд, даже не

сопряженной с дачей ложных показаний, суд подходил

со всей строгостью, независимо от того, совершена ли

эта попытка свидетелями или самими сторонами. В од¬

ном из своих недавних решений Апелляционный суд

удовлетворил апелляцию стороны, присужденной к уп¬

лате всех судебных издержек, когда уже после вступле¬

ния в силу решения о расторжении брака стало извест¬

но, что супруг, выигравший дело (который был осво¬

божден от уплаты издержек длительного судебного

процесса), скрыл от суда, что он сам нарушил супру¬

жескую верность. Речь в этом случае шла не о ложном

показании, однако судья Гарман, выражая общеприня¬

тую судьями точку зрения, заявил: «Необходимо прида¬

вать самое серьезное значение попыткам обмануть суд.

Это должно стать всеобщим правилом во всех отделе¬

ниях суда. Позволить стороне, которэд обманула суд,

причем сделала это сознательно, воспользоваться этим

обманом и извлечь из него пользу, которую она никогда

бы не извлекла, если бы суду стала известна истина,—

это значит вступить в противоречие со всеми принци¬

пами, определяющими нашу деятельность».

Прежде всего следует в общих чертах остановиться

на работе судов. Деятельность каждого суда связана

с трудностями. Даже по делам, свободным от политиче¬

ских или иных предубеждений, нелегко найти правиль¬

ное решение в споре между частными лицами, не гово¬

ря уже о спорах между правительством и гражданами,

потому что даже самые честные участники спора и сви¬

детели редко говорят всю правду, сознательно или бес¬

сознательно, по самым различным мотивам, утаивая или

искажая истину. Эти трудности настолько серьезны, что

даже в странах, где суды пользуются заслуженно высо¬

кой репутацией, более половины всей судебной системы

составляют апелляционные суды, призванные разбирать¬

ся в ошибках и несправедливостях, допущенных, несмо¬

тря на самое внимательное отношение к делу, судами

первой инстанции, то есть судами, в которых начинается

рассмотрение каждого дела, где заслушивают свидете¬

лей и выносят первое решение по делу.

В тех же случаях, когда в рассмотрение дела при¬

вносятся элементы предубеждения,' вызванного состоя¬

нием социальной напряженности или политическими со¬

ображениями, стремление сторон и свидетелей исказить

действительность становится еще более сильным. В то

же время возникает новая проблема, в связи с которой

судьям становится еще труднее принимать решение бес¬

пристрастно, с полной объективностью, тогда как для

присяжных заседателей, если они вообще принимают

участие в деле, это часто оказывается не только труд¬

ным, но и просто невозможным.

Эта трудность даже для самых хороших судей за¬

ключается в том, что они, как и все люди, являются

членами окружающего их общества. Каково бы ни было

их происхождение, они живут не в башне из слоновой

кости, они имеют свои симпатии и антипатии. У них есть

свое собственное отношение ко всему: к музыке и спор¬

ту, науке и морали, рабочим и предпринимателям, проф¬

союзам и монополиям, мелким торговцам и крупным

торговцам, политическим деятелям и легковым автомо¬

билям, северянам и южанам, цветным народам, рус¬

ским, ирландцам, немцам, евреям — короче говоря, ко

всему человечеству и ко всей его деятельности.

Об этом очень просто и ясно сказал один из выдаю¬

щихся судей нашего времени, главный судья Бомбея

господин М. Ч. Чагла, формулируя в 1957 году решение

суда. Он рассматривал вопрос о праве и обязанности

судей, в соответствии с конституцией Индии, применять

«принципы социальной справедливости», понимание ко¬

торых, как легко себе представить, дает широкий про¬

стор для самых различных взглядов. Господин Чагла

сказал: «Действительно, понятие социальной справедли¬

вости является чем-то невесомым... трудно поддающим¬

ся определению... Подход суда или судьи к решению

проблемы находится под влиянием его собственного

взгляда на жизнь и общество».

Хорошие судьи всячески стараются отбросить в сто¬

рону свои предубеждения и судить объективно; некото¬

рым это удается в такой степени, что они нередко могут

творить правосудие, даже если это приходится им, так

сказать, «против шерсти»..Но не все* судьи и не во всех

странах являются хорошими судьями. Напряженность

обстановки еще более затрудняет принятие беспри¬

страстного решения, тем более что политическое пред¬

убеждение — в частности, подсознательное политиче¬

ское предубеждение — гораздо труднее отбросить, чем

многие другие предвзятые мнения.

Присяжные, не имеющие юридического образования

или достаточного опыта, еще в большей мере склонны

к тому, чтобы действовать под влиянием своих пред¬

убеждений. Некоторые присяжные делают все, что в их

силах, и относятся к своим задачам серьезно; но даже

в наше время они являются представителями только

определенной части общества и приносят с собой в суд

свои предвзятые мнения и убеждения. Кроме того, нет

таких факторов, которые могли бы серьезно противо¬

действовать этой тенденции, ибо присяжные не обязаны

мотивировать, объяснять или оправдывать принятые

ими решения.

Другое трудно преодолимое препятствие к вынесе¬

нию справедливого приговора заключается в том, что

мнение тех, кто выносит решение, нередко основано, хо¬

тят они этого или нет, на ложной информации. Во вто¬

рой половине двадцатого века граждане крупных госу¬

дарств, хотя они располагают 'более обширной инфор¬

мацией, чем раньше, являются, быть может, самыми

дезинформированными людьми на протяжении всей

истории человечества. Их не только снабжают ложной

информацией, но также систематически лишают воз¬

можности получать достоверную информацию. Источ¬

ники информации находятся под контролем могущест¬

венных интересов тех, кто желает «руководить» общест¬

венным мнением в том или ином направлении, будь то

в угоду интересам определенных промышленных кругов

или ради достижения тех или иных конкретных полити¬

ческих целей. Это положение неплохо обрисовал извест¬

ный корреспондент «Нью-Йорк геральд трибюн» Уол¬

тер Липпман в номере этой газеты от 31 декабря

1951 года:

«Наличие монополий,— пишет Липпман,— яв¬

ляется первейшим условием искусства управления

умами людей... Пропаганда зависит в конечном

счете от цензуры, и... суть пропаганды, в отличие

от образования и свободного слова, состоит в том,

что пропагандист обладает возможностью придер¬

жать и вообще скрыть ту часть дела, которая не

подкрепляет его положение. Занавес является не¬

отъемлемой частью снаряжения пропагандиста.

Без такого занавеса очарование, красота, ужас,

проницательность всего сказанного им будут подо¬

рваны или нейтрализованы знанием того, чего он

не сказал. Можно поучать людей, давать им ин¬

формацию, спорить с ними открыто. Но... управ¬

лять умами людей можно только с помощью за¬

темнения, которое скроет все, на что не направлен

луч прожектора».

Поэтому мы должны начать с признания того факта,

что перед судами всегда стоит трудная задача, что они