«Откуда-то изнутри в Андрееве поднялась могучая волна, которая захлестнула собой и разум, и сердце, и совесть, и волю, и память о грозящем законе» – вот пример многосоюзия из защитительной речи С. А. Андреевского, доказывающего, что его подзащитный совершил преступление в состоянии беспамятства. Без многосоюзия эта фраза выглядела бы гораздо менее убедительной: выражение «волна, захлестнувшая разум, сердце, совесть, волю и память о грозящем законе» производит, пожалуй, даже комическое впечатление. А вот «волна, захлестнувшая разум, сердце, волю, память, страх перед законом» (фигура бессоюзия) подошла бы скорее обвинительной речи, чем речи в защиту.

Многосоюзие обладает и еще одним качеством: оно придает речи торжественность, приподнятость, поскольку создает стиль, который ассоциируется с языком Библии.

Повторятся могут и отдельные части слова. К такого рода повторам относится повтор морфем – приставок, корней, суффиксов, окончаний. Общее название этой фигуры – гомеология. Приставки и суффиксы выражают определенное грамматическое значение, и их повтор актуализирует это значение. В выражении «Высоко забрался, далеко залетел, на многое замахнулся» значение приставки «за» будет акцентировано, так как с нее начинаются сразу три глагола в одном предложении. Окуджавское: «Любовь такая штука, в ней так легко пропасть, зарыться, закружиться, затеряться» также актуализирует значение приставки «за». То же наблюдается при повторе суффиксов. Ср.: «Тощенький, маленький, слабенький» и «Тощий, маленький, слабый». Повтор суффикса страдательного причастия в названии повести «Униженные и оскорбленные» подчеркивает идею «страдательности», претерпевания, как и в некрасовских строчках: «Иди к униженным, иди к обиженным. Там нужен ты». У журналиста Шендеровича эта идея страдательности используется в целях создания комического эффекта: «Церковь, построенная при Алексее Михайловиче, перестроена при Анне Иоанновне, разграблена при Владимире Ильиче и взорвана при Иосифе Виссарионовиче».

Повтор корня усиливает то общее в значении, что заключено в родственных словах. Часто такие повторы образуют тавтологические словосочетания: «горе горевать», «зиму зимовать», «дурак дураком», «ливмя лить», «криком кричать», «кипмя кипеть», «кишмя кишеть» и т.п. Повтор в прилагательном корня существительного делает высказывание убедительным: «Кесарю – кесарево, Богу – богово».

Повторяться могут и окончания. Этот случай называется гомеотелевтоном.

Вот пример повтора окончаний из древнерусского оратора Серапиона Владимирского. Речь идет о татарском нашествии.

«И землю нашу пусту створиша, отци и братию нашу избиша, матери наши и сестры наши в поругание быша».

Любопытно, что русская рифма возникла именно как следствие гомеотелевтона. У рифмы в романских и германских языках судьба была иной.

Часто гомеотелевтон входит в синтаксический параллелизм. Синтаксическим параллелизмом называется повтор однотипных синтаксических единиц в однотипных синтаксических позициях:

«... сильный губернатор – большие права, слабый губернатор – никаких прав; публичный политик – республика известна в стране, непубличный политик – о ней никто не знает» (В. Рыжков).

«Цель конституционного правительства – сохранить республику; цель революционного правительства – создать ее» (М. Робеспьер).

В обоих примерах параллелизм парный, что особенно типично для этой фигуры, родившейся в фольклоре, где одно предложение обычно характеризует состояние природы, другое – человека: «Собрались мрачные тучи, пригорюнился добрый молодец».

Синтаксический параллелизм может быть очень компактным и не обязательно парным. Он используется даже в газетных заголовках, придавая им особый динамизм: «Цены растут, инфляция галопирует, власть не выполняет обещания». Здесь параллелизм объединяет три члена.

Синтаксический параллелизм бывает и весьма пространным. При этом он может быть не вполне точным. Повторяться может лишь общая схема предложений.

Вот какую картину счастливой и гармоничной жизни рисует в своей обвинительной речи А. Я. Вышинский, оттеняя ею преступления «троцкистско-зиновьевского террористического центра»:

«Цветет, радостно растет наша великая родина. Богато колосятся золотом хлебов бесчисленные колхозы, полной грудью дышат тысячи новых социалистических стахановских фабрик и заводов. Дружно и чудесно работают на благо своей родины железные дороги, по бесконечно сверкающим стальным лентам которых из конца в конец мчатся кривоносовские поезда и маршруты. Несокрушимо, как гранит, стоит на страже родных границ окруженная любовью народа Красная Армия. Дороги и близки родные нам и всем, кто преисполнен сыновней любовью к своей матери-родине, имена замечательных большевиков, неутомимых и талантливейших строителей нашего государства – Серго Орджоникидзе, Клима Ворошилова, Лазаря Моисеевича Кагановича, руководителей украинских большевиков – Косиора и Постышева, руководителя ленинградских большевиков – Жданова. С непревзойденной великой любовью произносится трудящимися во всем мире имя великого учителя и вождя народов СССР – Иосифа Виссарионовича Сталина!»

Предложения построены по-разному, но их объединяет то, что все они начинаются со сказуемого. Одного этого достаточно, чтобы создать своеобразный синтаксический ритм, вписав в него и расположив в порядке возрастания все пропагандистские штампы времени.

Синтаксический параллелизм используется и в сложной синтаксической конструкции, называемой периодом.

Период – двучастная конструкция. Одна из ее частей – протазис – состоит, как правило, из нескольких синтаксически параллельных конструкций и сопровождается повышением интонации, другая часть – аподозис – представляет собой общий член ко всем частям протазиса и сопровождается понижением интонации. Аподозис, в отличие от протазиса, состоит обычно из одной части. Так, Конституция Российской Федерации открывается периодом:

«Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле,

утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие,

сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов,

чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость,

возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы,

стремясь обеспечить благополучие и процветание России,

исходя из ответственности за свою Родину перед нынешними и будущими поколениями,

сознавая себя частью мирового сообщества,

принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»

Графика документа сохранена нами полностью. Последовательность деепричастных оборотов, начинающихся с деепричастия (утверждая, сохраняя, исходя, чтя, возрождая, стремясь, исходя, сознавая) задает синтаксический параллелизм, образуя протазис. Эта часть читается с повышением интонации. Заключительная часть предложения («принимаем Конституцию Российской Федерации»), относящаяся ко всем причастным оборотам и произносящаяся с понижением интонации, является аподозисом периода. Период призван придать тексту конституции особую торжественность.

Бывают и такие периоды, в которых протазис состоит из одной части, а апаодозис – из нескольких:

«Наоборот, если вы хотите заменить эти власти, вы покажете аристократии, что не одобряете того, что свершил народ, того, что вы сами свершили; вы воскресите надежды недоброжелателей, вы вторично возбудите аристократические секции против народных масс; вы предоставите злонамеренным лицам возможность клеветать на патриотов, подавлять их и снова нарушать общественное спокойствие» (М. Робеспьер).

С периодом связано такое качество речи, как красота. Мы еще обратимся к периоду во второй части нашей книги, когда будем говорить о красоте политической речи.