других национальностей подарков, присылаемых в СССР
еврейскими организациями Америки. За этим письмом
Жемчужина посылала свою автомашину с нарочным на
квартиру Михоэлса, это письмо было от него получено и
доставлено ей, а затем Жемчужина передала его по на-
значению.
Второй факт. В 1947 году, когда в партийных в совет-
ских органах имелись данные о политически вредной
линии в работе Еврейского антифашистского комите-
та, Михоэлс и Фефер решили путем обращения в прави-
тельственные органы поставить вопрос об укреплении
комитета. И на этот раз они прибегли к помощи Жемчу-
жиной: Михоэлс связался по телефону с ней и она посла-
ла своего брата к Феферу в Еврейский антифашистский
комитет, и письмо было передано ею в правительствен-
ные органы.
Третий факт. В 1944 году, после возвращения Михо-
элса и Фефера из командировки в Америку, они заня-
лись составлением письма в Правительство, в котором
выдвигали проект создания на территории Крыма ев-
рейской республики. Эту свою националистическую за-
тею, возникшую под влиянием еврейских реакционеров
США, Михоэлс и Фефер решили продвинуть каким-либо
путем через Жемчужину.
Фефер по этому вопросу на очной ставке с ней заявил:
«Михоэлс говорил мне, что у нас есть большой друг
и назвал имя Жемчужиной: «Я все-таки об этом посове-
туюсь с ней, стоит ли лезть с таким вопросом сейчас или
временно отложить». Спустя два дня, Михоэлс мне по-
звонил и сказал, что он должен меня видеть. Я поехал к
нему в театр и он сказал, что советовался о Жемчужиной
и она положительно относится к этому проекту, считает
реальным и советует взяться за этот вопрос».
Четвертый факт. При очной ставке Фефера и Зускина
с Жемчужиной, а также показаниями Гринберга установ-
лено, что Жемчужина в 1939 г. приняла непосредствен-
ное участие в ускорении разрешения вопроса о награ-
ждении артистов Еврейского театра и переводе его в те-
атр союзного значения.
Вот что заявил Фефер:
«В 1939 году, когда театр праздновал двадцатилетие
и Комитет по делам искусств подал ходатайство в Прави-
тельство о награждении работников театра, то получи-
лась заминка. Тогда Михоэлс поехал к Жемчужиной про-
сить ее содействия и она обещала оказать поддержку.
В дальнейшем награды были получены. В этом помогла
Жемчужина».
Зускин сообщил следующее:
«Переводу театра в категорию союзного значения
помогла Полина Семеновна... Жемчужина бывала в теат-
ре и знала его нужды».
* **
В дополнение к приведенным фактам о близкой связи
Жемчужиной с Михоэлсом, следует отметить, что она во-
обще старалась всячески популяризировать его лично, а
также путем докладов Михоэлса популяризировать круги
американских евреев. Стремясь показать свою поддерж-
ку Михоэлсу, Жемчужина после возвращения его из Аме-
рики предоставила ему возможность выступить в клубе
по месту ее работы с докладом об Америке.
После смерти Михоэлса, — чем можно объяснить,
как не особой ее близостью к Михоэлсу, — Жемчужина
посетила театр, где был установлен его гроб. Ее посеще-
ние стало достоянием еврейских кругов, и по этому по-
воду говорили, что Жемчужина сожалеет о большой ут-
рате. В этих кругах было широко известно, что она ин-
тересуется судьбой семьи Михоэлса, проявляет особую
заботу, чтобы жена и дети не были покинуты.
При очных ставках с Жемчужиной также установле-
но, что, находясь у гроба Михоэлса в еврейском театре, в
беседе с Зускиным она говорила, что Михоэлс убит. Зус-
кин на очной ставке о своем разговоре с Жемчужиной
заявил следующее:
«Вечером, 13 января 1948 года я стоял у гроба и при-
нимал венки от всех организации и в это время увидел
Полину Семеновну, поздоровался с ней и выразил ей пе-
чаль по поводу смерти Михоэлса. Во время беседы По-
лина Семеновна спрашивает: «Так вы думаете, что здесь
было — несчастный случай или убийство?» Я говорил:
«На основании того, что мы получили сообщение от т.
Иовчука, Михоэлс погиб в результате автомобильной ка-
тастрофы, его наши в 7 часов утра на улице, невдалеке от
гостиницы».
А Полина Семеновна возразила мне и сказала: «Дело
обстоит не так гладко, как это пытаются представить. Это
убийство»...
Из разговора с Жемчужиной, и, в частности, ее за-
явления о том, что Михоэлс убит, я сделал вывод, что
смерть Михоэлса является результатом преднамеренно-
го убийства».
Что действительно такой разговор Жемчужиной
имел место, подтверждается и заявлением на очной
ставке Фефера, которому Зускин в этот не день сообщил
о своем разговоре с Жемчужиной:
«Первое, что она мне сказала, — сообщил Зускин, —
«какой же этот мерзавец Храпченко, не мог послать дру-
гого человека в Минск вместо Михоэлса». Потом, после
паузы. Жемчужина покачала головой и говорит: «Это не
случайная смерть, это не случайность. Его убили». Я спро-
сил у Зускина: «Кто убил?». «Она не говорила кто», — отве-
тил Зускин. Ну, видимо, убили его специально. При этом
он сказал такую фразу: «Не то обезглавили, не то голову
сняли». Такого же мнения и Жемчужина, — заключил Зус-
кин. Я вновь спросил, кто же обвиняется в этом деле. Зус-
кин ответил, что из разговора с Жемчужиной у него сло-
жилось мнение, что речь шла о советских органах».
Подобное поведение Жемчужиной дало повод вра-
ждебным людям подтверждать распространяемые ими
провокационные слухи о том, что Михоэлс был предна-
меренно убит.
На очной ставке Фефер заявил также, что Жемчужи-
на обещала оказать всяческую помощь в увековечении
памяти Михоэлса:
«Зная, что Михоэлс поддерживал все время связь с
Жемчужиной, советовался и что она доброжелательно
к нему относилась, я решил позвонить Жемчужиной и
просить ее помощи в продвижении вопроса об увекове-
чении памяти Михоэлса. Дело в том, что среди артистов
театра шли разговоры, почему до сих пор нет правитель-
ственного сообщения о смерти Михоэлса и увековече-
ний его памяти, и это расценивалось как определенная
линия в национальной политике к евреям...
Жемчужина мне сказала, что «да, я вас помню». За-
тем она сообщила: «Я только что из театра, только успела
раздеться, я простояла в глубокой печали у стены в тече-
ние 40 минут, меня просили представители театра пой-
ти в почетный караул, но я была так разбита и просто не
могла идти. Такой замечательный, такой крупный чело-
век, великий артист, друг».
Я продолжал, что я хочу побеспокоить по такому по-
воду, чтобы вы помогли в увековечении памяти Михоэлса.
Она мне ответила: «Я все сделаю, все, что в моих силах»«.
* * *
Недостойное поведение Жемчужиной, как члена
партии, зашло настолько далеко, что она не только уча-
ствовала в похоронах Михоэлса, афишируя перед ев-
рейскими кругами свое соболезнование этому челове-
ку, политически враждебное лицо которого теперь дос-
таточно изобличено, но и присутствовала на траурном
богослужения в синагоге 14 марта 1945 года. Этот факт
установлен заявлениями на очной ставке о Жемчужиной
Фефера, Зускина и Слуцкого, которые ее лично видели в
синагоге.
Приводим заявление Фефера:
«14 марта 1945 г. в синагоге было богослужение по
погибшим евреям во второй мировой войне. Там было
много народу, в том числе артист Рейзен, Хромченко,
Утесов, были академики, профессора и даже генералы.
Там же я видел Жемчужину с братом. И я был, сидел в 5
или 6 ряду, смотрел на амвон, женщинам по религиозно-