Время от времени возникали слухи, что эти сверкающие камешки — алмазы. Но рабочие прииска лишь посмеивались. Они-то твердо «знали», что если алмаз положить на наковальню и ударить молотом, то наковальня расколется, а молот разлетится на кусочки, алмаз же останется совершенно целым. Такой опыт не раз проделывался в кузнице прииска, и всякий раз на мельчайшие кусочки разлетался именно камень, а молоту и наковальне ничего не делалось. Так что их не проведешь.
Помните высказывание Плиния Старшего? Минуло много веков, и на протяжении столетий в разных странах и на разных континентах стойко держалось это заблуждение: клали алмазы под сокрушительные удары кузнечного молота. Кто знает, сколько бесценных сокровищ разлетелось в пыль в бесчисленных кузнях за всю человеческую историю…
Однако слухи об алмазах не утихали, и вскоре цена на «сверкалки» поднялась до 3, а затем и до 6 (за наиболее яркие) пенсов за штуку. Однажды на прииске появился моложавый разбитной человек и предложил: «Боб (шиллинг) — за карат „сверкалок“ любого сорта, кроме самых маленьких». И горняки бросились собирать камни на продажу. При массовом сборе обнаружилось, что блестящие камни составляют лишь небольшую часть среди абсолютно таких же камней, но обладающих существенным недостатком: они были тусклы и не блестели. Однако покупатель и за них давал ту же цену. Ну что ж, если он настолько глуп, чтобы давать боб за карат невзрачной «кварцевой гальки», тем хуже для него — решили старатели. Надо воспользоваться обстановкой и урвать как можно больше шиллингов.
История умалчивает, кем же был этот человек, впервые заплативший шиллинг за карат австралийских алмазов, и какова дальнейшая судьба купленных им алмазов.
В конечном счете камни с Коунс-Крик все же попали в руки геологов и были определены как алмазы. Как всегда и везде, это известие вызвало вспышку алмазной лихорадки, которая, однако, очень скоро пошла на убыль. Дело в том, что одна партия алмазов была отправлена к ювелирам Сиднея, оттуда переправлена в Лондон и затем в Амстердам, однако вскоре большей части этих алмазов пришлось проделать тот же путь в обратном направлении. Оказалось, что ценность представляют только наиболее крупные и яркие камни. Большинство же алмазов были не только слишком малы для огранки в бриллианты, но и обладали такой исключительно высокой твердостью, что их было практически невозможно разрезать и огранить.
Этот крупный «недостаток» австралийских алмазов позднее, с развитием науки и техники, превратился в их неоценимое достоинство. Они оказались незаменимы для использования в промышленных целях. Когда же совершенствование гранильной техники разрешило задачу резки и огранки, выяснилось, что блеск и игра света австралийского бриллианта не уступают лучшим бриллиантам в мире. В послевоенные годы в Америке за ограненные австралийские алмазы платили: за камень массой 0,25 карата — около 220 долларов, 0,5 карата — около 500 долларов, 1 карат — 565-1250 долларов, 2 карата — свыше 2000 долларов.
Однако следует помнить, что это цена отборных камней высшего качества, каких в партии из сотни камней бывает обычно не более двух-трех. В целом же цена этих алмазов не превышала 3 фунтов стерлингов за карат.
И сейчас иногда на мировом алмазном рынке появляются небольшие партии маленьких алмазов. Для них характерен коричневатый или желтоватый оттенок, хороший блеск, они как бы покрыты тонкой маслянистой пленочкой. Торговое наименование этих камней — «саn-ni-faire»: сочетание английского слова «саn» — мочь, итальянского «ni» — нет и французского «faire» — делать (подразумевается, резать). Это странное словосочетание можно перевести как «исключительно трудно разрезаемые», оно предупреждает покупателей о тех сложностях, с которыми они столкнутся при обработке алмазов в случае их приобретения. Это и есть алмазы из Австралии.
Однако в 60—70-х годах XIX века низкая стоимость алмазов отнюдь не стимулировала их добычи, которая постепенно заглохла. Лишь китайские старатели тщательно и кропотливо, с восхода и до заката солнца, перекапывали и перемывали каждый дюйм россыпей, и никакой статистикой не зафиксировано, сколько алмазов было ими извлечено и отправлено к себе на родину.
Недалеко от ручья Коунс-Крик там и сям возвышались небольшие холмы, увенчанные сверху как бы шапкой из застывшей базальтовой лавы. На одном из таких холмов под названием Раунд Маунт непосредственно под базальтовой шапкой австралийский старатель Т. Гент обнаружил слой древнего аллювия, содержащего довольно много алмазов. Это был тот первоисточник, за счет размыва которого алмазы попадали в современные аллювиальные наносы.
Известие об этом открытии вызвало прилив энтузиазма у старателей — мойщиков олова из лагеря Богги и других, расположенных по ручьям Коунс-Крик, Мак-Интайр и Гвидир. Заметно выросло население г. Инверелл. Цена алмазов в это время составляла 3 шиллинга за карат. Однако добыча олова все еще была более выгодным делом, и старатели полагали, что попутным извлечением алмазов они смогут покрыть расходы на оловодобычу, а последняя даст уже чистую прибыль. Но вскоре положение изменилось коренным образом: уже оловом стали покрывать затраты на добычу алмазов.
Прошло немного времени, и один из старателей у подножия такого же холма, как Раунд Маунд, набрел на свежий муравейник, сложенный из песка, глины и гальки. «Вот хороший способ опробовать этот участок, не роя шурфа», — подумал он. Промывка одного лотка материала муравейника принесла три неплохих алмаза. Это был один из наиболее богатых участков — Сандерс Хилл. За ним последовало открытие месторождения Киркс-Хилл и ряда других.
Алмазы там находились в слое песчаника, густо пропитанного соединениями железа. Горняки называли такую породу железной полосой или лентой (iron band). Главная проблема заключалась в том, чтобы извлечь алмазы из окружающей их железной «рубашки» без повреждений. Обычно применялся следующий способ: крупные глыбы породы медленно нагревались на больших металлических плитах, и за счет различий в коэффициенте объемного расширения железная корка растрескивалась и сравнительно легко удалялась. Интересно, что вместе с алмазом, самым твердым минералом на земле, в железной полосе местами встречался и другой драгоценный камень, один из самых мягких — опал. Естественно, что в случае наличия опала применялась несколько иная технология извлечения.
Месторождение Киркс-Хилл было уникальным в мире по содержанию алмазов, хотя они и были все маленького размера. Так, однажды из четырех подвод промытой породы извлекли 1100 карат алмазов, которые были проданы по 4 шиллинга за карат. Один из горняков, по фамилии Скиппер, из двух брезентовых мешков грунта, отобранного из-под крупных валунов, намыл 2202 алмаза общей массой 734 карата. Все алмазы, несмотря на маленький размер (на карат приходилось в среднем 3 алмаза), были хорошего качества.
Быстро разрабатывались и некоторые другие месторождения. В период 1886–1887 гг. на одном из них из каждой подводы алмазоносной породы получали в среднем по 45 карат алмазов. Это звучит фантастично, особенно если сопоставить указанную цифру с содержанием алмазов в крупных южноафриканских кимберлитовых трубках, где на такую своеобразную единицу, как подвода, приходился не более чем 1 карат. Но трубки Южной Африки имели большие размеры и соответственно внушительные запасы алмазов, в то время как небольшие месторождения Австралии быстро истощались. Упадку алмазодобычи на Австралийском континенте способствовали и трудности реализации алмазов, связанные с их маленьким размером, высокой твердостью, а также с отдаленностью Австралии от главных центров мировой торговли этим дорогим сырьем.
Даже наука, хотя и непреднамеренно, оказалась «противницей» австралийских алмазов. Как-то в Лондон пришла партия алмазов высокого качества, на которую австралийцы возлагали большие надежды. Алмазы действительно привлекли к себе всеобщее внимание.
И именно в это время знаменитый английский ученый В. Крукс решил провести окончательный эксперимент по определению твердости алмаза. В качестве объекта эксперимента был выбран алмаз из данной партии — один из твердейших в мире. Его поместили между двумя усеченными стальными пирамидками и принялись сдавливать мощным гидравлическим прессом. Все происходящее проецировалось на экран, и зрители могли воочию увидеть, как алмаз медленно входит в твердую сталь, сам оставаясь невредимым. Такая широкая реклама твердости австралийских алмазов заставила призадуматься потенциальных покупателей о возможных затратах на их огранку, что совсем не способствовало успешной продаже.
В 1894 г. последние компании, ведущие добычу алмазов, прекратили свою деятельность и лишь отдельные группы старателей продолжали кое-где извлекать полукустарными методами небольшие партии алмазов. Казалось, история австралийских алмазов на этом закончилась. Однако недра страны таили в себе несметные сокровища, которые все еще ждали своего часа.