Волшебный ключ науки
Южная Африка, Бразилия, Австралия… В этих алмазоносных районах история извлечения алмазов из недр начиналась с детских игрушек, игральных фишек, мимоходом подобранных красивых камешков — одним словом, решающее слово принадлежало господину Случаю. Ведь алмазы обнаруживались там, где их никто не ожидал и не предвидел. История открытия коренных месторождений алмазов в нашей стране совершенно иная. Алмазы в Якутии были сначала предсказаны, а потом и найдены теми, кто должен это делать в силу своих профессиональных обязанностей, — геологами.
Первый научный прогноз, указывающий на возможность обнаружения алмазов в России, был сделан нашим великим соотечественником Михаилом Васильевичем Ломоносовым. В трактате «О слоях земных» Ломоносов писал: «По многим доказательствам заключаю, что и в северных земных недрах пространно и богато царствует натура… Сие рассуждаю и представляя себе то время, когда слоны и южных земель травы на севере наживались, не можем сомневаться, что могли произойти и алмазы, яхонты и другие драгоценные камни, и могут отыскаться, как недавно серебро и золото, коего наши предки не знали»[1]. Это высказывание играло важную роль в борьбе против представлений некоторых ученых того времени, которые, ссылаясь на находки алмазов в Индии и Бразилии, т. е. в жарких тропических странах, считали, что само образование алмазов возможно лишь при воздействии жгучих лучей полуденного солнца.
И в 1829 г. первый русский алмаз был найден. Это произошло в Адольфовском логу Крестовоздвиженской россыпи на Урале. При промывке золота 14-летний крепостной Павел Попов среди кварцевых галек обнаружил необычно ярко сверкающий камешек. В своих записках владелец прииска граф Полье пишет: «5 июля я приехал на россыпь с новым управляющим рудником господином Шмидтом, и в тот же день мне показали алмаз, найденный четырнадцатилетним мальчиком Павлом Поповым среди множества кристаллов железного колчедана и галек кварца». Шмидт был достаточно опытным минералогом и сразу оценил значение находки. Был отдан строгий приказ всем работникам прииска усиленно искать «прозрачные камешки», и вскоре были найдены еще два алмаза.
В том же году из Германии в Петербург прибыл известный немецкий ученый и путешественник Александр Гумбольдт, принятый с большими почестями (был даже удостоен приема у царя). Затем со своими спутниками Гумбольдт отправился на Урал и далее в Сибирь. С Урала, еще ничего не зная о находке мальчика, он писал тогдашнему министру финансов России графу Канкрину: «Урал — как Бразилия, и я твердо уверен в том, что еще во время вашего министерского правления здесь будут открыты алмазы».
Узнав о том, что на Урале находится Гумбольдт, Шмидт разыскал его и попросил доставить в Петербург и передать царице изящную малахитовую шкатулку. В шкатулке на бархате лежал первый алмаз, найденный в России.
И позднее на Урале в отдельных местах находили кристаллы алмаза — у церкви в селении Промысла, у деревни Северной, в 12 верстах от деревни Крестовоздвиженской, недалеко от той россыпи, где нашел алмаз юный П. Попов. Два алмаза обнаружили старатели в своих промывочных лотках в Горноблагодатском округе, три алмаза были найдены на Ключевском прииске, находки отмечались в золотоносных песках приисков Цапы и Мостовского на речке Положихе.
За 50 лет после первой находки было найдено около 100 кристаллов, самый крупный из которых, однако, не превышал 2 карат. А всего на Урале до Великой Октябрьской социалистической революции при промывке золотоносных песков обнаружено около 250 алмазов, самый крупный из которых имел массу 25 карат. Все алмазы представляли собой редкие по красоте и прозрачности ювелирные камни высокой стоимости.
Было ясно, что находки алмазов на Урале не случайность, что они там действительно есть. И тем не менее никаких систематических поисков алмазов не проводилось. Более того, в официальных кругах высказывались сомнения не только в возможности обнаружения на Урале новых алмазоносных участков, но и в достоверности уже известных находок. Так, в журнале «Дело» за 1872 г. была опубликована статья, где утверждалось, что алмазы в Крестовоздвиженской россыпи на самом деле бразильские и подброшены туда приспешниками Гумбольдта, чтобы подтвердить его прогноз алмазоносности Урала.
Планомерное изучение западного склона Урала, прежде всего бассейна р. Чусовой и ее притоков, началось лишь в XX веке при Советской власти во второй половине 30-х годов. Геологические партии под руководством геолога А. И. Бурова (впоследствии видного ученого, члена-корреспондента АН СССР) провели большую работу, и уже в 1938 г. на обширной территории были обнаружены алмазные россыпи. Однако содержание алмазов в россыпях было низкое, а запасы незначительны. Затраты на добычу алмазов не окупались, но интенсивно растущей промышленности страны они были остро необходимы.
Необходимость эта еще более возросла после июня 1941 г. Поэтому на базе уральских россыпей во время Великой Отечественной войны была организована промышленная добыча алмазов, которая, однако, удовлетворяла лишь небольшую часть потребностей страны в этом важнейшем стратегическом сырье. Остальное приходилось покупать за рубежом (частично получая по ленд-лизу).
После войны, когда развернулись широкие работы по восстановлению и дальнейшему развитию народного хозяйства страны, стало ясно, что открытие собственных коренных месторождений алмазов, способных ликвидировать зависимость от мирового (капиталистического) алмазного рынка, является жизненно важной проблемой. Перед советскими геологами во весь рост стала исключительная по сложности задача — найти эти месторождения.
Необходимо было искать, но где? Не надо забывать, что территория СССР составляет шестую часть всей поверхности суши на земном шаре, а возможности геологической службы не беспредельны. Был выбран такой путь: принять за эталон геологического строения алмазоносной области Южную Африку и при помощи детального, скрупулезного сопоставления выявить, какие же районы нашей страны наиболее близки этому эталону. Особо пристальное внимание исследователей было направлено на районы Сибири.
Надо сказать, что в 1931 г. в Южной Африке проходил Международный геологический конгресс, делегатом которого был видный советский геолог и минералог Н. М. Федоровский. Вернувшись домой, он написал книгу «В стране алмазов и золота», где указывал, что хотя в СССР пока еще не обнаружены месторождения типа южноафриканских, но вполне возможно, что алмазы будут найдены в вулканических областях Сибири.
В конце 30-х годов В. С. Соболев (впоследствии академик АН СССР, ученый с мировым именем) и А. П. Буров пришли к выводу, что по геологическому строению и другим особенностям наиболее близка к Южной Африке так называемая Сибирская платформа — территория между реками Енисей и Лена. В. С. Соболев писал в 1940 г.: «Вопросам поисков кимберлитов и алмазов должна уделять внимание каждая экспедиция, работающая на севере Сибирской платформы. Особенно нужно обратить внимание на поиски алмазов в разрабатываемых россыпях благородных металлов в районе г. Норильска и на р. Вилюй». В это же время другой геолог, Г. Моор, обнаружив на севере Сибирской платформы породы, очень близкие по составу к южноафриканским кимберлитам. Так слова «Якутия» и «Сибирь» стали ориентиром для советских геологов-алмазников.
Отдельные находки алмазов в россыпях на территории Сибири были уже известны. В 1898 г. в бассейне р. Большой Пит (притоке Енисея) два алмаза были найдены геологом И. С. Мамоновым. В своем дневнике он записал: «Не сомневаюсь, что и в других местах Сибири отыщутся алмазы». В 1920 г. о находке нескольких небольших кристаллов алмаза на северо-западе Якутии сообщил вилюйский краевед М. М. Староватое. В 1937 г. А. П. Бурову, работавшему в районе Енисейского кряжа, также удалось обнаружить один алмаз.
Систематические поиски алмазов в Сибири планировалось начать в 1941 г., но этому помешала война. Сразу же после ее окончания при Иркутском геологическом управлении была создана специальная Тунгусская геологоразведочная алмазная экспедиция, главным геологом которой был назначен профессор Иркутского университета М. М. Одинцов. Начальниками полевых партий стали геологи В. В. Белов, С. П. Соколов, и Г. X. Файнштейн. Принимали непосредственное участие в работах и осуществляли общее научное руководство В. С. Соболев и А. П. Буров.
Первые два года экспедиция работала в бассейне р. Нижней Тунгуски, но без особых успехов. По ряду притоков было найдено несколько мелких алмазов, но как россыпи, так и коренные месторождения отсутствовали. Поэтому было решено, не прекращая работ на Нижней Тунгуске, включить в площадь поисков и бассейн р. Вилюя — центральную часть Сибирской платформы.
Весной 1949 г. партия под руководством Г. X. Файнштейна с большим риском преодолела на плотах порожистое верховье Вилюя (один из порогов назывался Улахан-Хан, что по-якутски означает «большая беда») и спустилась в среднее течение реки. Здесь, чуть ниже старинного якутского поселка Вилючаны, в долине реки находились широкие и протяженные песчаногалечные косы, очень удобные для отмывки проб на алмазы.
Долгое время ничего обнадеживающего не было. Настроение у людей стало падать. И вот однажды, когда Г. X. Файнштейн находился в лагере и вел очередной довольно трудный разговор с пессимистически настроенными сотрудниками, из избушки выскочил рентгенолог Б. Богословский с громким криком «Алмаз!». Это действительно был небольшой алмаз диаметром 4 мм, находившийся в пустотке в середине гальки.