Рейли поднес свой букет лично: две красные розы и три белые. Белые символизировали дни, когда он к ней приходил. Красные — ночи. Если бы Миллер не позвонил, они бы так и оставались у нее в комнате. И рука Рейли так бы и обнимала ее бедро, гуляла между ног…

Стоя на ступенях Бедфорд-хауза, нервно подергивая пуговицы блузки, Мелисса дивилась тому, как переменились их отношения. Сменяющие друг друга дни не затмили память о любовной встрече перед камином, в крохотной экзотической ванной комнате. Яростный и гордый, он похитил у нее способность дышать своей неуемной требовательностью. А затем похитил ее сердце внезапной нежностью, когда постепенно овладевал ею, словно расчленяя ее тело. Ее сверхчувствительная плоть отмечала каждый миллиметр проникновения, а его поршень заполнял ее, пока тело ее не взбунтовалось от того, как он толст и как глубоко собирается в нее проникнуть. И он стал двигаться размашисто и в то же время медленно, разжигая ярко пылающий, неугасимый огонь.

Она тогда отвернулась, не в силах это вынести. Для нее это было чересчур, это была демонстрация того, на что способна настоящая любовь. А его полнейший самоконтроль лишь подчеркивал, до какой степени она подошла к самой грани. По щекам ее бежали слезы, когда она умоляла его двигаться быстрее, брать ее до конца. Наконец, он заклеймил ее своим орудием, сотрясаясь в опустошительном оргазме, обрушившимся на их обоих.

Больше он так не делал.

Они встречались в коридорах, на пороге комнат, у каменной арки у входа в конюшню. Каждый раз было так, как в коттедже. Для нее и только для нее. Каждый раз, когда он ее ласкал или брал с силой, он держался на расстоянии и держал данное им слово: он не будет спать вместе с ней до тех пор, пока не сможет назвать ее своей. За исключением того самого случая, так потрясшего ее, он не отдавал ей той части своего тела до тех пор, пока она, желая его, не приходила на грань отчаяния.

Под лучами мягкого английского солнца Мелисса ощутила, как он встал рядом с ней у подножья крыльца. Он слегка кашлянул. Она поняла намек.

Бросив взгляд искоса, она убедилась, как безупречно он выглядит. Фрак его больше не был сбит набок, а галстук не свисал веревкой, как это бывало, когда он шел наверх. Тело его, как ей уже было досконально известно, было плотным и крепким. Она все еще ощущала след того, как он в нее впечатывался.

Рейли кашлянул в затянутый перчаткой кулак.

— Сколько времени им понадобится, чтобы доехать? — спокойно спросила она, видя, как вокруг них собираются слуги.

— Пять минут.

Они были олицетворением пристойности. В течение трех дней днем она занималась перепиской Хелены, за ужином виделась со слугами и вела себя превыше всяких похвал. Затем она находила Рейли в неиспользуемой части дома, или он находил ее на холме. Времени было мало. Разоблачение вполне вероятно. Она доверяла его умению управлять хозяйством поместья. Он доверял ее способности держать себя на людях.

Все должно было получаться легко. И все превращалось в пытку. Она любила его, но не могла сказать ему об этом. Было бы лучше для них обоих, чтобы они, когда все кончится, смогли бы разойтись в разные стороны, целые и невредимые.

«Но он же сказал мне, что любит меня. И доказал это сотней разнообразных способов. Отчего же я не могу любить его в ответ?»

«Не поддавайся мечтаниям», — велела она себе, не желая тешить себя ложными надеждами, видя его обволакивающие взгляды, когда он, оторвавшись от ее тела, начинал шарить по нему руками, изучая его, словно желая запомнить его навсегда.

Стоя у нижней ступени, он перехватил ее призывный взгляд и еле-еле покачал головой.

Плечи у нее напряглись. Сколько времени можно будет играть в такие шарады? Как она сумеет обмануть Аврору? Девочка проницательно замечала любую фальшь в поведении взрослых. Она заметит, что Мелисса переменилась. Увидит ли она в этом угрозу для себя? Почувствует ли себя покинутой? Заброшенной? Мелисса боялась, что ребенок решит, будто она стала меньше для нее значить, что ее стали любить меньше, потому, что Салли нашла, кого любить больше.

— То есть я нашла, — резко произнесла Мелисса.

— Простите, мисс? — склонил Рейли голову в ее сторону.

Она уклонилась от его озабоченного взгляда.

— Ничего.

Импозантный «роллс-ройс» обогнул последний поворот парка. И когда он подкатил к входу, все, кто стоял на ступенях, поднялись повыше, чтобы дать возможность Миллеру выпрыгнуть из машины и распахнуть дверцу.

Мелисса выпрямилась, ощущая напряжение. Груди ее были нежными и сладко налившимися. Ноги дрожали. Желание подогревало ее изнутри, точно угли. И, обдуваемая дневным ветерком, она взбила непокорную прядь и проверила кружевной воротник, чтобы убедиться, что последний любовный укус Рейли надежно укрыт. Мелисса подсознательно потянулась к его руке.

Он помог ей избежать ошибки, сделав аккуратный шаг вперед.

— Добро пожаловать домой, ваше сиятельство, полагаю, что поездка прошла успешно.

Вылезая из автомобиля, Реджи сиял. Миллер подал Хелене руку, чтобы помочь ей выбраться с заднего сиденья. Реджи немедленно заключил ее в объятия.

— Я чудесно провел время, Рейли. Чудесно, Кроули, Мелисса. Приветствую всех.

— Привет, Мелисса. Нам страшно вас не хватало, — проворковала Хелена.

Из машины выпрыгнула Аврора, несясь во всю прыть мимо матери. Маленький светловолосый ураган на полной скорости врезался в Мелиссу и стал ее тискать.

Внезапно все опасения Мелиссы куда-то пропали. Как она могла думать о чем-то, кроме этого сгустка энергии и сообразительности, этой хохочущей, неугомонной кометы, ворвавшейся в ее жизнь?

— Куколка, тебе понравилась поездка?

— Мы видели «Таинственный сад»! И Трафальгарскую площадь. И Британский Музей. Там были все эти камни из древних гробниц, и динозавры, и Тутен… Тути… Туту…

— Тутанхамон?

— Да! Ты его знаешь?

— Только внешне.

— Он был весь одет в золото, и на нем была эта маска, которая, должно быть, весит тысячу кило…

Мелисса улыбнулась Хелене:

— Со счастливым возвращением!

Хелена мелодраматически вздохнула:

— Боюсь, что она все специально приберегала для вас. Она буквально забросает вас своими историями.

— Ребенок — само совершенство, — констатировал Реджи. — Сплошное удовольствие.

— А сколько в ней энергии? — добавила Хелена. — Я еще никогда не отдавала себе отчет в том, какие чудеса изобретательности вы, должно быть, проявляли, чтобы она все время была чем-то занята.

Мелисса поняла намек.

— Если вы не возражаете, мы бы отправились в детскую. И ты, куколка, там обо всем мне расскажешь.

— Не забудьте спуститься к обеду, — бросила Хелена через плечо, заходя в дом вместе с Реджи.

— Да, мэм, мы обязательно придем. — Мелисса улыбнулась, глядя на переполненный новостями живой заряд. — Похоже, у тебя в голове уместился весь Лондон.

— У-ух! — простонала Аврора, прижимая ладони к вискам. — Весь Лондон у меня здесь?

Мелисса постучала по лбу, а затем прикоснулась к губам.

— Входит сюда, а выходит отсюда.

Аврора держала рот на замке не более пяти секунд. Затем, углядев, как Рейли помогает Миллеру выгружать багаж из «роллс-ройса», дернул его за рукав.

— Вам надо было быть там с нами, Рейли.

В Сити взорвалась бомба. И перевернула двухэтажный автобус!

— Мы слышали об этом по радио, милая. К счастью, никто не пострадал.

— Папа сказал, что туда ходить не надо. А мне так хотелось.

Мелисса и Рейли переглянулись.

— Тебе лучше называть его «сэр», — мягко напомнила Мелисса.

— Он сказал, что я могу звать его папой. Или Реджи. Но мама сказала, что обращение «Реджи» для семьи не подходит.

— Для семьи, вот как? — произнес Рейли, вынимая очередной чемодан.

— Вы, наверное, очень хорошо поладили друг с другом, — сказала Мелисса.

Аврора потянула к себе Рейли и Мелиссу, сгорая от нетерпения сообщить им важные новости. Они склонились так близко, что их головы соприкоснулись.