Хелена позевывала, перелистывая страницы модного журнала. Аврора хлопала в ладоши. Мелисса прикрывала рот ладонью.

Она обратила к Рейли испытующий взгляд, как только он взял курс строго на север. Ей так хотелось увидеть озорные огоньки у него в глазах, твердую уверенность в избранном образе действий, заверяющую ее в том, что все будет в порядке. Но в темных очках его ничего не отражалось, за исключением рыжеволосой девушки с широко распахнутыми глазами, лицо которой стало белым, как мел.

— Все нормально, мисс?

— Все прекрасно. — За исключением того, что ей вдруг стало его недоставать, причем она не знала отчего и почему. Пока Рейли окидывал взглядом небо и беседовал с диспетчером, она внезапно почувствовала себя лишней. Давнее ощущение себя, как аутсайдера, боль, столь же знакомая, как и зубная. Но она запретила себе поддаваться этой боли. Она тут, чтобы следить за Авророй, а не чахнуть по пилотам. И Мелисса повернулась вместе с креслом.

Сильная мужская рука легла ей на локоть.

— Все в порядке?

— Просто проверяю.

Он тоже бросил как бы проверяющий взгляд на девочку, а потом поглядел на Мелиссу, как бы напоминая ей уже сказанное: «Я бы никогда не взял на борт ребенка, если бы здесь не было абсолютно безопасно».

Наверное, все-таки на свете есть мужчины, которые могут заботиться о маленьких девочках, подумала Мелисса. И, может быть, они нужны не только маленьким девочкам.

Ерунда. Рейли вскоре исчезнет. Высадит их в каком-нибудь аэропорту и вновь отправится в путь, летя по воздуху, подобно наполненному гелием шару. Или подобно самой любви, если только найдется достаточно глупая женщина, чтобы в нее поверить.

Как она, однако, нервничает, подумал Рейли, бросая на Мелиссу взгляд через полтора часа, когда они стали делать круг над Бедфорд-хаузом. Чем скорее они сядут, тем скорее она снимет с себя напряжение. Возможно, он даже удостоится ослепительной улыбки, которой она так старалась одарить его на летном поле в Хитроу. Его даже удивило, до какой степени он этого с нетерпением ждет.

По правде говоря; она во время полета не отрывала от него глаз. Он мог бы польстить себе, думая, что его внешность произвела на нее впечатление, но Рейли никогда не позволял себе поддаваться самообману. Он просто был человеком, делавшим свое дело. И если он сделает его хорошо, она от всей души поблагодарит его, как только они очутятся на земле, и каждый из них займется своим делом.

Такая ситуация для него стала уже обыденной. Но его тревожила возникшая где-то внутри жажда чего-то большего. И тут его стал дразнить легкий запах духов. Он понимал, что, вероятно, это аромат, исходивший от графини. Тем не менее, ему нравилось представлять себе, будто он исходит непосредственно от кожи, будто нежное облачко, окружающее Мелиссу, точно легкий пушок на ее животе, золотистое марево, куда можно погрузить ладонь.

Рука Рейли мертвой хваткой вцепилась в ручку управления. Мелисса ощутила его. Ибо она уже чувствовала его так же, как он чувствовал ее, хотя и по разным причинам.

Он кивнул в сторону ярко-зеленого прямоугольника луга, как бы врезанного в пространство леса в трехстах метрах от Бедфорд-хауза.

— Приземляемся здесь.

— Великолепно, — ответила она, глядя прямо перед собой немигающим взглядом, плотно сжав губы.

Он про себя рассмеялся. Она ему нравилась. Она не позволила страху одержать над собой победу. Когда он рассказывал девочке замысловатые истории про Шервудский лес, миловидная няня приняла в этом весьма активное участие: она заливалась смехом, задавала вопросы, вступала в спор по поводу самых диких его выдумок. Но все это время она сидела, вцепившись в подлокотники кресла, да так, что на коже остались следы от ее коротко остриженных ногтей. Малютка не заметила у нее ни капли страха, но от него невозможно ничего спрятать.

Оборотная сторона умения вести профессиональное наблюдение, въедающегося в плоть и кровь, подумал он. Но ведь он еще и мужчина; и когда он представил себе, как эти ногти впиваются ему под лопатки, он с силой вжался в кресло.

Обладая гипервосприимчивостью ко всему, что происходит вокруг, прелестная няня сделала то же самое, словно гигантская сила тяжести отшвырнула их обоих назад. Тревожиться нечего. Он посадит их так же легко, как сажают ребеночка в ванночку — или женщину укладывают в постель.

А пока что Мелисса сдвинула в сторону свои изящные ножки, перебросив одну через другую и плотно их сжав. Лицо у нее было бледным и овальным, а глаза — призывно-голубыми. Впившийся в него неотступный взгляд таил в себе незаслуженную веру в его способности, готовность доверять ему во всем.

Со своей стороны, он доверял лишь тому, что можно пощупать, попробовать, потрогать. Незаслуженная, безоговорочная вера в других — не для него. Когда он проявил подобную веру, результаты оказались катастрофическими.

Он сделал над собой усилие и убрал горькую складку с лица. Надо просто делать свое дело. Он пользовался репутацией человека хладнокровного. Причем бывали времена, когда его даже без обиняков называли холодным. Бессердечным.

Он указал на простершийся под ними луг. Посреди зеленого прямоугольника рос могучий дуб. А под ним находился маленький белый прямоугольничек.

— Непохоже, чтобы мы смогли здесь приземлиться, — заявила Мелисса.

— Верно, мэм. Ибо здесь мы просто сможем поесть.

— Пикник! — воскликнула Аврора.

— Пикник? — переспросила графиня, перегибаясь через дочь, чтобы лучше видеть. Потрясенная и развеселившаяся одновременно, она тихо проговорила, как бы разговаривая сама с собой: — Реджи такой изобретательный!

— Вот именно, — пробормотал Рейли. — У него романтическая жилка, такая же огромная, как и его владения.

Мелисса услышала его замечание, сказанное в микрофон, и тотчас же резко окинула взором пилотскую рубку.

Лицо Рейли ничего не выдавало. Слева от него проносились верхушки деревьев. Правая рука Мелиссы впилась в подлокотник. Не говоря ни слова, он накрыл ее своей, отцепил пальцы и перенес ее на рычаг.

— Что вы делаете? — спросила она.

— Пускаю ее в ход, — заявил он, одновременно осматривая всю площадку.

— Мелисса сажает самолет! — обрадовалась Аврора.

— Нет, нет, ничего подобного! — крикнула Мелисса прямо в микрофон.

Рейли даже вздрогнул: так громко ее голос прозвучал в наушниках.

— Я хочу, чтобы вы прониклись чувством машины, мисс. Гораздо легче, когда ощущаешь себя соучастником. — Такое заявление можно было бы отнести к массе вещей, которые мужчина и женщина делают вместе.

Целиком и полностью отдавая себе отчет в том, что девочка наблюдает за их молчаливой схваткой, Мелисса свирепым шепотом произнесла в микрофон:

— Я не могу!

— Безусловно, можете. Это так же легко, как переключать передачи у машины.

— На моей автоматика.

Он улыбнулся, но не ослабил хватки. Опасности не было никакой, она все равно не сможет двинуть ручку, даже если захочет. А пока что вибрация двигателя проникала сквозь их сцепленные руки. Дрожь ее и машины накладывались друг на друга. Сердце его билось ровно, как часы.

— Готовы? — спросил он.

Она широко раскрыла глаза, глядя на него, а он сжал ее пальцы. Запах духов становился сильнее, и даже резче от ее горячей кожи. Его кожа в ответ тоже стала горячее. Она задышала резче, отрывистее; под свободным свитером груди ее поднимались и опадали. Он представил себе, как они, розовые, укладываются в ладонь и не нуждаются в лифчике, а упруго сохраняют форму под нажимом мужской руки. Вся чувствительность его перешла в пальцы.

Взгляд его концентрировался на чем-то еще, а ее взгляд так и прирос к нему. Вот так она бы глядела на него в постели, наблюдая за его реакцией так же, как он бы наблюдал за ее. Они бы набирали высоту так же, как это делает машина: у них сначала перехватывало бы дыхание и обрывалось в животе от резкого рывка вверх, а потом шел бы медленный спад, пока…

Глухой толчок сотряс все его тело. Он бросил последний взгляд на приборную панель, так что фантазия осталась незавершенной.