Ее охватило желание оградить Хелену, уберечь. Она даже не представляла себе, через какие испытания проходила Хелена во время замужества.

— Если верить кое-каким мерзейшим скандальным газетенкам, — с жаром выпалила Мелисса, — может показаться, что Хелену интересуют только деньги. Я уверена, что ее очень интересует сам Реджи, то есть лорд Дарби, иначе бы она сюда не приехала.

— Что до меня, мисс, то мне кажется, что она ему не безразлична, — спокойно произнес он.

— Действительно?

— Само собой, он не поверяет мне все свои чувства.

Удивляясь тому, что столь пылко выступила в защиту Хелены, Мелисса потерлась спиной о вертолет. Металлический корпус оказался прохладным. Ее же тело оставалось горячим, а груди — нежными и тяжелыми, соски же жестко уперлись в ткань блузки. Она попыталась об этом не думать.

— Само собой, графиня не поверяла все свои чувства и мне. Однако можно с уверенностью предположить, что она надеется найти в браке то же самое, на что рассчитывает любая разумная женщина.

— Что же?

— Любовь. Взаимное уважение. Общность.

— Общность, мисс?

— Общность в отношении различных вещей?

— А, понятно. К примеру, имений? Имущества? Денежных средств?

Мелисса с раздражением ощутила, что он ее поддразнивает.

— Если вы так настаиваете, то да.

Взгляды их встретились, и они продолжительное время смотрели друг на друга в упор.

— Я никогда ни на чем не настаиваю.

Ответная реплика застряла у нее в горле. У Мелиссы появилось странное ощущение, будто они больше не говорят ни о Хелене, ни о ее браке. Без единого намека со стороны каждого из них, самым утонченным образом он дал ей понять, что именно он имеет в виду. Получалось, будто он способен прочесть, что несет в себе каждая дрожащая ее жилка, будто он держит пальцы у нее на пульсе.

Мелисса попыталась отыскать у него в глазах хотя бы малейший намек на шутку, но он уже вернулся к работе, спокойно распаковывая сыр. Рейли уже сказал все, что считал нужным, по существу, не произнеся почти ни единого слова.

Раздраженная, выведенная из себя, причем не понимая отчего, Мелисса стала изучать содержимое корзины. Оно не выглядело гастрономическим чудом, чтобы произвести впечатление на Хелену. Однако заявить нечто подобное означало бы выступить в роли сноба и лишь подкрепить уже, вероятно, сложившееся нелестное мнение Рейли о них.

Пытаясь вновь связать разорвавшуюся нить разговора, Мелисса сочла обязательным заметить, что финансовая надежность — вещь необходимая, коль скоро речь идет о крупных состояниях. В голове у нее это выглядело вполне разумным. На языке же оказалось невероятно напыщенным.

— Надо подумать и о будущем Авроры. Хорошая мать всегда заботится о благосостоянии своих детей.

— Вижу, что заботится. Ведь она наняла вас.

Мелисса так и заморгала, услышав неожиданный комплимент.

— Насколько я понимаю, отец ребенка — принц, — добавил Рейли.

— Происхождением и титулом, но не более. — Вопросы, связанные с безответственными отцами Авроры, всегда выводили Мелиссу из себя. Несмотря на все свои родословные и внушительные размеры банковских счетов, ни один из этих мужчин ни капельки не соображал, как обращаться с ребенком.

— Меня наняли после того, как разрушился брак Хелены с принцем, — сказала Мелисса, решив, что Рейли способен извлечь аналогичную информацию из любой газетенки, продающейся в супермаркетах. — Выработка условий развода растянулась на годы. К этому времени у принца Альбрехта родился сын от следующего брака. Он откупился от Авроры, создав для нее трастовый фонд. Больше она его не интересует. Что же касается отчима девочки, второго мужа Хелены, месье Траншмана, для него дети не существуют вообще.

— Вы с девочкой, должно быть, очень много времени проводите вместе.

— Верно.

— Вы не боитесь, что все переменится, если ее мать вновь выйдет замуж?

Его проницательность изумила Мелиссу. И она решила ответить честно.

— Боюсь, что у нее появятся надежды, но затем последует горькая обида.

— Вам она, похоже, очень дорога.

Мелисса, как бы защищаясь, скрестила перед собою руки. Она еще ни с кем не говорила о своей работе. Но никто и не спрашивал ее. Спокойно-терпеливое поведение Рейли, казалось, требовало доверительности в отношениях. Забота, подлинная или поддельная, неважно, может оказаться опасно соблазнительной.

— Я все болтаю и болтаю, верно?

— Это естественно, мисс. Вы возбудились за день.

Вот он-то вовсе не возбудился. По его невозмутимому лицу нельзя было прочитать ничего. Может ли что-нибудь вообще потрясти Рейли?

Пока он работал, она изучала его взглядом. Он ненамного выше ее ростом. У нее — метр семьдесят, она тонкая, как жердь, прямо-таки настоящий долговязый янки, если такие вообще существовали на свете. У него же рост не более метра семидесяти шести — крепкий, широколицый йоркширец, если судить по изредка прорывающемуся акценту. Он водит вертолеты и намазывает паштет на хлеб с одинаковым, методичным вниманием к мелочам. Она опять обратила внимание на шрам. Он больше не прятался под наушниками, а уродливо спускался от линии волос на висок. И интригующе призывал начать описание Рейли именно со шрама.

— Вы давно работаете у лорда Дарби?

Рейли поднял голову и вгляделся в просеку. На фоне пения птиц и шелеста листвы послышался мурлыкающий звук автомобильного мотора.

— А вот и его сиятельство!

Из леса выехал черный «роллс-ройс», он выплыл на поляну, подобно яхте, заходящей в порт.

— Хелена не единственная, кто знает, как обставлять выход на сцену, — пробормотала Мелисса.

— Спасибо, мисс.

— Простите?

Рейли прикусил язык. С его стороны было бы неуместно раскрыть, что все эти цирковые трюки придумал он. Шарики, пикник, полет на вертолете. Что мог он знать о том, как завоевывают женщин? Но Реджи умолял его придумать что-нибудь такое, чем можно потрясти графиню.

Никто не предупредил его относительно Мелиссы. Пребывающий в полнейшем смятении Реджи просто сказал, что приедет — кроме Хелены — еще маленькая девочка с няней. Рейли решил, что няней окажется приземистая женщина средних лет, серьезная до предела, со сложенным, туго застегнутым зонтиком и в мягких туфлях.

«Не беги впереди паровоза», — напомнил он себе в осуждение армейскую мудрость. И еще одно бессмертное изречение пришло ему на ум: «Никогда не вызывайся добровольцем». Он пообещал Реджи, что сделает все, что в его силах, чтобы произвести впечатление на гостей. Но даже в мыслях не мог себе представить, что среди них окажется Мелисса.

Улыбка ее блистала, словно солнце, пробивающееся сквозь облака. Она была стройной и огненно-рыжей, как жеребенок. Кудри медного оттенка обрамляли ее лицо, такое дерзостно-британское. Да и характер у этой женщины был упрямым, вызывающе смелым, как у тех натур, что гнутся, но не ломаются, а сердце их обливается кровью при виде заброшенных девочек. Для Авроры объятия Мелиссы всегда будут открыты.

Но не для тебя, напомнил он себе. Наблюдая за ее реакцией на его рискованные двусмысленности, он понял, что она не из тех, кто не глядя бросается в авантюру. И она вовсе не искательница приключений. Если ухаживания Реджи не увенчаются успехом, то Мелисса и ее хозяйка отбудут, не дожидаясь конца недельного срока.

А если получится? Если ему действительно удастся произвести впечатление на гостей, как просил его Реджи, то графиня, вероятно, останется. Предбрачные договоренности, необходимые для слияния и защиты двух фамильных состояний, займут месяцы. Потом последует свадьба, ребенок в доме — и няня, чтоб приглядывать за девочкой.

«Графинь по осени считают», — сказал он сам себе с грустной усмешкой. Лорд Дарби вовсе не был принцем Уэльским. Тридцатипятилетний холостяк, посвятивший всю свою жизнь разведению племенных лошадей и радостям сельской жизни, он мог выглядеть скучным, напыщенным, стеснительным и чуждающимся общества. И когда он не был уверен в себе, а это происходило весьма часто, он говорил, точно у него рот был полон горячей картошки, а нервозность свою он прятал за длинными речами. Быстрота реакции не являлась сильной его стороной.