— Листья... За домом сад... Деревья голые. На траве опавшие листья. А дорожки чистые. И тут, смотрите: ни одного листика. Чистый гравий.

— Ветер, — нахмурился Дэн. — Знаешь, какие тут ветры? Океан рядом. Ветер и подмел.

Бланшар хмыкнул недоверчиво, но промолчал.

— Вы войдете внутрь, мсье? — спросил Дэн.

— Да, — кивнул Дюран, доставая из кармана ключи на цепочке.

— Кому-нибудь сопровождать вас?

— Не обязательно. Я войду внутрь ненадолго. Если понадобится помощь, позову. А пока помогите мсье Колэну. Ему надо найти кое-какие документы. Они во флигеле с той стороны дома. Вы хорошо помните, где искать, Колэн?

Разумеется, патрон.

— Тогда действуйте. А вы, сержант, постарайтесь сделать так, чтобы нас не застали врасплох. Может быть, убавить свет? Чтобы не привлечь чьего-нибудь внимания.

— Выключим рефлекторы, как только вы откроете дверь, — кивнул Дэн.

— Можете уже выключать, — сказал Дюран. — У меня два фонаря. Один на этой каске, — он коснулся рукой головы, — а другой вот... — Он раскрыл ладонь левой руки, и оттуда вырвался узкий луч яркого света. — Кроме того, не исключено, что в доме еще есть электричество. Крыша, кажется, цела, а это солнечные батареи. В подвале — аккумуляторы.

Дюран кивнул своим спутникам и направился к дому. Когда он поднялся по нескольким ступеням на невысокое каменное крыльцо, рефлекторы «элмоба» погасли. Надвинулась тьма, но она оказалась не полной. Сзади неярко светили подфарники машины и какой-то бледный свет шел сверху. Дюран взглянул на небо. В разрыве туч желтела ущербная луна.

«Впервые за много месяцев», — подумал Дюран.

Поворачивая ключ в замке, он услышал голос Дэна:

— Мартин, твой пост у входной двери. Смотри в оба и слушай — не позовет ли мсье Робэр. Юсеф, отправляйся с мсье Колэном. Мишель, вы скройтесь в машине... А мы с ним, — он, очевидно, имел в виду Бланшара, — будем караулить вокруг. Ну, с богом, парни. Ваши «завтра» в ваших руках...

Входная дверь отворилась с протяжным скрипом. Изнутри пахнуло сыростью и запахом гнили. Дюран включил оба своих фонаря и сделал несколько осторожных шагов. Наружную дверь он оставил настежь открытой.

На каменном полу просторного холла лежал хорошо знакомый зеленовато-бурый ковер, основательно вытертый посередине. Две массивные дубовые лестницы, огибая холл слева и справа, вели наверх к широкой площадке второго этажа. Застекленная двустворчатая дверь из холла в гостиную была приоткрыта. Дюран подошел к ней, распахнул, осветил фонарями большую квадратную комнату. Здесь тоже все было так, как они оставили. Белый рояль Фионы с открытой клавиатурой, старинные кожаные кресла, кремовые занавеси на окнах, круглый стол посредине и над ним хрустальная люстра в чехле. Более светлые прямоугольники на желтовато-зеленых обоях указывали места снятых картин.

Похоже было, что после его отъезда в дом никто не проникал. Это, действительно, могло бы показаться странным... Могло бы... А он не испытывал никакого удивления. Разве он мог предполагать, что застанет здесь все таким, как было?.. Он просто не думал об этом. Он должен был еще раз побывать в доме, где навсегда расстался с Фионой... Только ли потому, что тогда обещал ей, или за всем этим крылась иная причина, еще более важная?..

Дюран стащил с головы защитную каску, бросил на ближайшее кресло, потер ладонью лоб. Необходимо что-то вспомнить... Что-то очень важное...

«Словно во сне, — мелькнула мысль, — но если и это сон, ему нет конца... Или сон повторяется снова и снова... Чепуха какая-то, — он тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться. — Что теперь необходимо сделать? Прежде всего надо попробовать включить свет...»

Он пощелкал выключателями на стене. Свет не загорелся.

Дюран вернулся в холл. Нашел в дубовой обшивке панели под лестницей маленькую дверцу стенного шкафа. Открыл. Осветил внутренности. За дверцей на мраморной доске находился небольшой старинный рубильник и два ряда разноцветных кнопок. Дюран осторожно включил рубильник. Позади вспыхнул неяркий желтый свет. Дюран оглянулся. Зажглась небольшая люстра под резным дубовым потолком холла. Гостиная теперь тоже была освещена. Тогда он по очереди стал нажимать кнопки верхнего ряда. Ярко вспыхнули хрустальные бра на стенах холла, где-то негромко загудел вентилятор. Издалека, со второго этажа, послышались звуки рояля.

«Радио? — подумал Дюран, — а может, какая-нибудь видеомагнитола?» Он попытался вспомнить, где на втором этаже могла быть видеоаппаратура. Наверху располагались спальни, комнаты для гостей, его кабинет, библиотека, будуар Фионы... Видеоэкранов там нигде не было. В будуаре стояло небольшое пианино...

Дюран пожал плечами: «Не могло же оно заиграть само...» Некоторое время он прислушивался: «Кажется, Шопен, завершающие аккорды одного из ноктюрнов...»

Музыка стихла и наступила тишина. Впрочем, не совсем. Где-то продолжал гудеть вентилятор.

«Теперь, пожалуй, поднимусь наверх, — решил Дюран. — Письмо, если только оно действительно существует, вероятнее всего, в кабинете. Или она оставила его в будуаре. В последней записке она писала: «Все кончилось, любимый! Завтра меня уже не будет... Нам так и не удалось увидеться еще раз. Но я ни о чем не жалею... Помни о своем обещании. Это очень важно. Письмо я оставила там... Поезжай, найди его, когда почувствуешь, что больше ждать нельзя. А еще запомни: завтра будет другой день, и, возможно, он будет хорошим... Твоя Фиона».

Эту записку Дюран никогда не держал в руках. Он прочитал ее с дисплея своего компьютера. Нацарапанные кое-как строчки хранятся в накопителе электронной памяти, но Дюрану никогда не хватало сил вернуть их на экран еще раз...

Конечно, то было чудовищное решение... Человек заболевал и все связи с ним обрывались бесповоротно и навсегда. Даже обнаружение вируса в крови обрекало на вечную изоляцию, хотя болезнь иногда развивалась медленно. Впрочем, в их жестоком, чудовищно перенаселенном, тонущем, ночном мире только эти драконовские меры смогли притормозить наступление пандемии. Если бы не они, Земля давно стала бы кладбищем человечества. Теперь вот, наконец, создали вакцину. Она предохраняет тех, кто еще не заразился... Говорят, исцеляет и некоторых вирусоносителей... Фиона ее не дождалась...

«Она, конечно, догадывалась, что заболевает, — думал Дюран, медленно поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, — поэтому так неожиданно ускорила отъезд и настояла, что поедет одна. Первоначально мы хотели пробыть здесь до конца парламентских каникул. Мы знали, что больше сюда не вернемся. Граница Оставленной земли приближалась. После отъезда Фионы я не мог найти себе места. Уехал через два дня. Но ее уже не застал в Париже. Письма приходили из разных городов... А потом это ужасное известие... Своим отъездом она хотела спасти меня, хотя, в общем, непонятно, почему я тогда не заболел...»

На лестничной площадке над холлом Дюран остановился. Оба коридора, ведущие в правое и левое крыло второго этажа, тонули в темноте. Освещение тут не включилось. Кабинет находился в самом конце левого крыла. Будуар Фионы был в правом крыле сразу за поворотом коридора. Дюран коснулся рукой головы. Вспомнил, что каска с более мощным фонарем осталась внизу в гостиной. «Вернуться за ней?..» У него был еще один фонарь, закрепленный на ладони левой руки. Этот фонарь давал очень узкий луч света, но, может быть, удастся включить освещение в коридоре или в комнатах второго этажа. Он решил попробовать... Можно, конечно, позвать Мартина Руа и попросить его принести из гостиной каску со вторым фонарем. Дюран посмотрел вниз. Наружная дверь была приоткрыта, но Мартина Руа возле нее не видно.

«Пойду так», — решил Дюран.

Он снова заглянул в левый коридор, потом в правый. Теперь ему показалось, что в конце правого коридора чуть светлее. Свет мог проникать в коридор из какой-то комнаты за поворотом. Освещая путь узким лучом малого фонаря, Дюран углубился во мрак правого коридора. Дважды он останавливался и пытался ощупью отыскать выключатели на стенах, но ничего не нашел. Может быть, из-за этих остановок коридор показался ему непривычно длинным. Наконец он добрался до поворота. Дверь в будуар Фионы была приоткрыта и оттуда в коридор проникала полоска света.

«Я должен был бы удивиться или испугаться, — подумал Дюран, — но ничего этого нет... Почему?»

Он подошел к двери и медленно отворил ее. Будуар был погружен в полумрак. Торшер отбрасывал резко очерченный круг света на ковер и белую клавиатуру пианино. Возле пианино, спиной к двери, сидела женщина. Шорох открываемой двери заставил ее обернуться. Это была Фиона.

«Схожу с ума», — спокойно подумал Дюран, прислоняясь к косяку двери.

— Ты, — сказала Фиона и по ее лицу скользнула улыбка, — я знала, что ты вернешься, Робэр. Я ждала тебя.

Он молча глядел на нее. Именно такой она представлялась ему в те редкие мгновения, когда он позволял себе вспоминать... За пианино, вполоборота к нему, чуть откинув назад прекрасную голову. Бледное лицо, обрамленное волнами каштановых волос, упавших на плечи. Яркие губы, чуть приоткрытые в улыбке. На груди в вырезе темного платья тонкая золотая цепочка с амулетом: контуром сфинкса в золотом обруче.

— Что же ты молчишь? — продолжала она, не отрывая от него взгляда. — Разве ты ехал не для встречи со мной?

— Не знаю, — прошептал он чуть слышно. — И не могу понять... Кто ты и... откуда... Или, вернее, что ты такое... И где я?

Она рассмеялась:

— Пока ты на пороге... Входи, не бойся. Вопреки твоей воле ничего не случится. Входи и садись, — она указала на кресло по другую сторону торшера.

— Но я хотел бы знать...

— Как я тут очутилась?