Юся-5.

Дождь полоскал уже две пары подштанников, эльфийские, желтые, из тончайшего шелка, и обыкновенные, темно-синие с начесом. К начесу вода липла, покрывая подштанники слоем серебристых капель, что придавало им некоторый шарм.

Пахло капустой, бочонок которой мне по знакомству доставили от папеньки, не того, само собой, который глава гильдии, тот, к счастью, будто позабыл про мое существование. И Гердиному бы воспоследствовать, да... не судьба. Капусту было велено в холод сильный не нести, оставить квасится, а для пущего уквашения придавить сверху чем тяжелым.

Вот и шкатулка пригодилась.

Надеюсь, демоническая сущность на процесс не повлияет, а если вдруг, то капусту квашеную я всей душой ненавижу.

- Юся, ты уверена, что он нам нужен? - шепотом поинтересовался Эль, подсаживаясь поближе.

Ноги в вязаных носках - собачья шерсть, еще один папенькин подарок - он под себя поджал, скукожился. Мерзнет.

- Кто?

- Он, - Эль отвернулся и, вытянув руку, ткнул мизинчиком в моего бывшего, который здорово обжил дальний угол кухни, свив гнездо на печке. Туда он утянул старую простынь и какие-то свои тряпки, прихваченные при побеге из дому.

- Я уверена, что он нам не нужен, - ответила я, прижимаясь к мужу.

Осень выдалась... поганой.

Такой погодой и нежить из склепа лишний раз не выглянет. А муж, он тепленький. И сам мерзнет, вон, даже уши дрожат.

- Так... а что он здесь делает?

- Пьет.

Вторую неделю, между прочим.

- А почему мы это терпим?

Вот что мне нравилось в Эле, так это его бесконечное терпение.

- Понятия не имею. Жалко?

Ушастому было не жалко. Вот совсем не жалко. Ишь, хмурится, кутается в вязаный жилет, который он раскопал в старом шкафу, и жалость в себе давит на корню. А жилет дряной, еще тетка моя его в огород, помнится, надевала, чтоб спину не сквозило. За спину не знаю, но Эль был тетки потоньше, а потому жилет висел на нем вязаной кольчужкой, от которой мощно пованивало лавандой.

- Вот проспится, я с ним поговорю, - пообещала я и спросила: - Чаю не хочешь?

Чаю он хотел.

И... и как-то теплее становилось даже не от самого чаю, а от того, что мы его пьем, вдвоем, устроившись на махонькой кухне, друг напротив друга. Есть мед.

Полкруга чесночной колбасы.

Хлеб, слегка уже твердоватый, но с колбасой самое оно. К залепленному дождем стеклу прилипла малина, иногда скребется укоризненно, напоминая о своем существовании, но еще пару недель и она уснет, окружив эльфийского сиротинушку плотным колючим кольцом.

Оно так надежней.

- Знаешь, - я первой нарушила молчание. Вполне себе уютное такое молчание, где Эль, подперши щеку кулаком, разглядывал меня. А меня это не раздражало.

Вот с детства злилась, когда на меня пялятся.

И ничего, привыкла.

- Не знаю.

- Да ну тебя... я не договорила. Мне кажется, что его стоит расспросить... что он, если не полностью в курсе происходящего, то о многом догадывается. Ну... - я покосилась в бочку, в которой булькала капуста.

- Тогда почему молчит? - закономерно поинтересовался Эль.

- Потому что пьет.

Меня куда больше интересовало, почему его вообще из дому выпустили. Насколько я знала Мариссу, она предпочла бы стать вдовой, а не женщиной, от которой супруг сбежал вскоре после свадьбы. Городок-то у нас мелкий, слухи быстро пойдут...

- И как долго он собирается пить?

- Откуда ж я знаю? - я потянула к себе колбасный хвостик и засунула в рот. - Пока деньги не закончатся. Даром кто его поить станет?

...и вот понимаю, что самолично Марисса за супругом бегать бы не стала. Гордость не позволила бы и все такое, но... почему никого не послали? Будто бы это нормально... и выводы, которые в голову лезли, мне совершенно, вот совершенно не нравились.

Но их я не озвучила.

Так и сидели.

Глен, будто услышав, что говорят о нем, заворочался и засопел, потом заговорил что-то и, главное, жалостливо так, прямо захотелось по голове погладить, утешая. Но вставать было лень, да и чай остывал.

- У бабушки день рождения скоро, - сказал Эль, отвлекая то ли от бывшего, то ли в принципе. - Будет прием... нас пригласили.

- Угу, - ответила я.

- Я... отыскал подарок, - он покосился на бочку.

Собирается подарить бабушке руку демона? Оно, конечно, весьма себе редкость, да и бабуля у него с характером, но все же... он уверен, что пожилая эльфийская леди мечтает именно об этом?

- ...но тебе нужно составить букет.

- Какой?

О составлении букетов я имела весьма отдаленное представление.

- Это обычай. Древний.

- Ага...

Вот только древних эльфийских обычаев мне не хватало.

- А если я... куплю?

- Это будет весьма... неуважительно.

- И розы не подойдут?

Что-то я крепко подозревала, что не подойдут. Эль пожал плечами. Ага, стало быть, может и подойдут, но подозреваю, что далеко не все и просто нарезать веник, даже если из сада градоправителя, будет мало.

- Рассказывай, - велела я.

- Искренний букет раскрывает отношение дарящего к одаряемому. Он может выражать восторг какими-то качествами... к примеру розы в сочетании с альстромеей...

...это еще что за зверь?

- ...говорят, скажем, о невинности, если розы белые...

...сомневаюсь, что трехсотлетняя бабушка обрадуется, если ее прилюдно назову невинной...

- ...или о страсти... если розы темно-красные, главное, не перепутать с вишневыми. Вишневые в сочетании с альстромеей воспринимаются двусмысленно, поэтому добавляют третий компонент. Уместны будут снежные ирисы...

- Хватит! - взмолилась я.

Ненавижу цветы.

То есть, до этого момента я была уверена, что к цветам совершенно равнодушна, Однако сейчас осознала - ненавижу.

И ведь пропустить нельзя.

И про букет...

- Ты можешь взять любые, - Эль коснулся моей руки. - На самом деле формальные значения - это далеко не все. Нас учат гармоничным сочетаниям, однако... моя бабушка всегда полагала, что растения следует чувствовать, а не пользоваться справочниками. Так оно вернее.

Чувствовать, стало быть.

А если... мысль была не самой здравой, но других просто-напросто в голову не приходило.

К тому же...

...вот не оставляло меня дурное предчувствие.

Ведро воды разбудило Глена быстрее уговоров.

Он вскочил, отфыркиваясь, озираясь бешено, а на руке, главное, вспыхнуло кольцо тьмы. Интересный у него браслетик. Весьма интересный.

- Успокойся, - велела я.

- А... это ты...

- А ты кого ждал? - я ведерко отставила и ногой за спину задвинула, правда, оно не упустила случая грохнуться на пол, причем весьма немелодично.

- Мало ли...

- Ага, то есть ждал?

Глен отвел взгляд. А я велела:

- Рассказывай.

- О чем?

- Обо всем.

- Я, между прочим, вымок до нитки...

Так уж и до нитки. Спал он в кожанке, с которой вода скатилась, и в брюках, тоже от намокания защищенных, благо, хоть ботинки снять сподобился. А что до тряпок, то их я выкину.

Сожгу на заднем дворе, а пепел прикопаю на всякий случай, чтобы не возродились ненароком.

Глен неловко слез с печи, потянулся и поскреб живот.

- А поесть дашь?

- В рыло дам, - сказала я.

- Силенок-то хватит?

- У меня, может, и не хватит. Ничего, помощь кликну, если что...

- Этого своего... нашла себе... людей мало было?

- Мало, - согласилась я, глядя, как Глен пытается пригладить торчащие дыбом волосы. Помятый, похмельный он выглядел довольно жалко. Вот только жалость моя куда-то подевалась.

Наверное, дожди смыли.

А ведь и вправду, людей в моей жизни было немного, все больше нелюди, но и те какие-то неправильные.

- Когда ты так смотришь, мне становится не по себе, - он широко зевнул. - Выгонишь?

- Смотря до чего договоримся.

- Вот... узнаю, всегда отличалась практичностью, - Глен обошел меня, не забыв пнуть ведро, отправив его в угол кухни. - Мне бы тогда присмотреться, глядишь и жил бы... нормально.

Он открыл шкафчик, вытащил горбушку хлеба, которую обнюхал со всех сторон.

- А больше ничего нет?

- Не наглей.

- Я, между прочим, три дня не ел...

- Зато пил вволю, - я наблюдала за ним, гадая, стоит ли ему верить.

Опыт подсказывал, что не стоит.

Как не стоит и демонстрировать своего недоверия слишком уж явно. Вот... никогда не любила подобных игр.

...зато появилась интересная мыслишка.

По поводу букета.

- Пил. Причины были... твой ушастый здесь?

- Здесь.

Эль, в отличие от бывшего, обладал удивительной способностью не мешать.

- Зови, - Глен плюхнулся на стул. - С ним мне говорить интересней. Извини, но ты... ты - так, мелкая напасть, с которой они справятся... знаешь, если б я хоть о половине того, что там творится, догадывался, когда с Мариссой закрутил... то есть, это она со мной закрутила.

- И чего ради?

У Мариссы всегда имелись поклонники. И я не говорю даже о студентах, восхищенных ее красотой, а еще связями, которые к этой красоте прилагались, скромно намекая, что избранника ждет неплохая карьера.

Нет, на нее обращали внимание люди весьма... уважаемые.

...почему она выбрала Глена?

...почему не племянник градоправителя? Весьма себе представительный мужчина, с которым я несколько раз видела Мариссу, а она потом отмахивалась, что, мол, пустое, зануден до невозможности. Или тот северянин, подаривший ей шубу.

Шубе я завидовала.

Северянину тоже, поскольку был он высок, светловолос и собою весьма даже привлекателен. А Глен... если подумать, то странный выбор.

Ни родственников.

Ни связей.

Ни состояния. Даже хваленый его ум... если бы он был нужен, Глена не засунули бы в патрульные. Выходит что? Ерунда выходит.

- Ага, понимаешь, что я ей не пара? - он все же отыскал остатки колбасы, и шмат сала, густо присыпанный приправами. Откуда оно взялось, я понятия не имела. Но сало было.

Глен сунулся было к бочке.

- Стой. Она еще не проквасилась, - я сглотнула.

Глен давно уже не мой парень.

И даже не друг.

...прости, Юся, но сама понимаешь, мы не можем остаться... Марисса не поймешь... у нее характер, а ты как-нибудь да справишься.

Справилась.