Пыталась отрешиться от зуда, который вызвала серебряная пудра - без нее, оказывается, в свет никак неможно выходить, - и смотрела.

И все равно пропустила момент, когда крыса дернулась и, завалившись набок, заскребла лапами.

- Что у вас тут... - Глен, на котором фрак смотрелся вполне даже прилично, добавил пару слов, с фраком не увязывавшихся.

А крыса издохла.

И маншул, верно, решив, что свой долг исполнил, спрыгнул на пол.

- Пакость какая, - Глен поднял крысу за хвост и поморщился. - Ты бы амулет защитный купила, что ли...

Защитный амулет у меня имелся, но говорить я ничего не стала.

Я поднялась в свою комнату.

Открыла шкаф.

Вытащила несколько запылившуюся шаль, впрочем, пыль моментально впиталась в нежные лепестки флердоранжа. Обернув шаль поверх эльфийского шелка, я подошла к зеркалу.

- Сделай... что-нибудь, чтобы в тему.

Странно разговаривать с платьем, но если уж в нем есть частица божественной сути, то почему, собственно говоря, и нет?

Цветы потемнели.

Истончились и... шаль изменилась. Она потекла, расползаясь по ткани, истончаясь, превращаясь в точную копию платья. Или не копию? Пара мгновений, и ее не стало, разве что появился поверх текучего темного шелка черный же узор, заметный только если приглядеться.

- Спасибо.

Мне стало спокойней. Определенно.

Прекраснейшая леди Алауниэль пребывала в крайне дурном настроении, основной причиной чему была единственная и горячо любимая - а в приличных эльфийских семьях иное невозможно - свекровь, визит которой, следовало признать, несколько затянулся.

А все почему?

А все потому, что ее дорогому мальчику категорически не повезло с супругой, которая, мало того, что относилась к презренному людскому роду, так еще и умудрилась быть некромантом.

...и божественное благословение к тому же...

...Малый Совет в лице трех знакомых, к которым леди Алауниэль обратилась с просьбой о возможности расторгнуть нелепый этот брак, ответил категорическим отказом. Большой... скорее всего сочтет повод недостаточно веским, а если и снизойдет, то нескоро...

...корона и вовсе предпочитает не вмешиваться в личные дела подданных, будто не понимает, что от благополучия их зависит благосостояние самой короны. А о каком благополучии может идти в браке с человеком?

Это не брак, фарс...

...и леди Алауниэль всенепременно найдет способ его прекратить.

Она подавила вздох.

Окинула взглядом дом, который был в той мере совершенен, чтобы не раздражать ее еще более. Правда, в последние недели совершенство его подверглось немалым испытаниям, но леди Алауниэль с честью их вынесла.

И не позволила испортить фасад совершенно варварскими подвесными горшками, в которых росли совершенно варварские петунии.

И хризантемы в бронзовых цветочницах убрала.

Гостевыми покоями, конечно, пришлось пожертвовать, но потом, позже, леди Алауниэль с огромной радостью избавиться от всей той позолоты и фарфора, которые в них скопились.

...но с Тири следовало что-то делать. Даже если смириться с мыслью - а смиряться у леди Алауниэль всегда получалось плохо - что развод невозможен, то добиться раздельного проживания куда как проще... а там, лет через пять или десять поднять вопрос снова... и снова... и в конце концов... главное, чтобы Тири понял: мама не желает зла.

- Дорогая, у тебя такое выражение лица, будто тебя пучит, - сама леди Эрраниэль излучала спокойствие.

Очарование.

И кажется, совершенно не смущалась, что любовник ее был полукровкой на треть моложе ее самой. А ведь даже не спросила, желает ли леди Алауниэль принимать это существо в своем доме. Любовник щурился, крутил коротко стриженой - будто нарочно, чтобы подчеркнуть свою дефективность - головой.

- Меня не пучит.

Застыли розы.

И хрустальные эустомы, которые леди Алауниэль лично расставляла в вазы, добиваясь того совершенства композиции, когда и примитивным особям становится понятна ее совершенство.

- Как знаешь, - легко согласилась леди Эрраниэль. - Но если все же пучит, у меня есть совершенно чудесное средство. Газы выйдут и все.

- У меня нет газов!

- А выглядишь, будто есть. Дорогая, в этом нет ничего стыдного, иногда лучше испортить воздух, чем кому-то жизнь.

- На что вы намекаете?

Супруг, который из отведенного ему - за спиной леди Алауниэль - места умудрился как-то оказаться у стены, сделал вид, будто не слышит. И вообще он думает, не иначе, как о судьбах мира, а мизинец в ноздрю засунул исключительно, чтобы думалось легче.

- Я? - удивление леди Эрраниэль было столь искренним, что так и тянуло поверить. - Дорогая, ты чересчур мнительна. Не пробовала принимать успокоительный настой?

...а главное, вырядилась, будто юная дева... точнее, юная дева, имеющая весьма слабое представление о приличиях. Этот укороченный подол.

Открытые колени.

Пара браслетов на ногах, явно нарочно выбранных для того, чтобы к этим ногам привлечь внимание.

- Успокойся, в конце концов, это мои триста лет. Свои у тебя еще будут, - леди Эрраниэль протянула руки к первому гостю. - Дорогой, я уже начала волноваться...

...Тири был в темном.

И ведь знал же, что праздник планируется в светлых тонах. Леди Алауниэль подробно ему все расписала, даже образцы тканей отправила, чтобы показал портному, но выходит зря...

...она даже поняла, почему он вырядился в черное.

Этой наглой девице пастельные тона категорически не шли. А уж тот оттенок розового, нежнейший, слегка припыленный, и вовсе бы подчеркнул мертвенную бледность ее кожи. Но это же еще не повод нарушать концепцию вечера!

- Как можно, - Тири, вместо того, чтобы поклониться и поцеловать руку, хотя, конечно, последнее было бы совершенно лишним, обнял леди Эрраниэль и куда крепче, чем это позволяли приличия.

- Здравствуйте. Рада встрече, - не очень радостно произнесла девица.

Платье на ней было...

Приличное.

Пожалуй, даже милое, если как для человека. Оно скрадывало определенные недостатки фигуры, но все одно было непонятно, что Тири нашел в этом убожестве.

Ноги толстоваты.

Талия широковата.

Сама костистая, но без должного изящества. Но... да, платье удалось, особенно узор поверх шелка хорош. И главное, не понять, выткан он или нанесен краской... какой?

...и почему ткань не предложили сперва леди Алауниэль?

На ней платье смотрелось бы куда как интересней.

Хотя цвет...

...но с цветом всегда можно поработать.

Раздражение крепло, впрочем, леди Алауниэль слишком долго жила на этом свете, чтобы позволить ему пробиться сквозь маску благожелательности. Она протянула девице руку, которую та осторожно пожала. И любовничек свекрови фыркнул, показалось, он вот-вот рассмеется...

- Может, следует отправить его наверх? - сквозь зубы поинтересовалась леди Алауниэль, которая ненавидела оказываться в двусмысленных ситуациях. А что-то подсказывало, что весь этот вечер будет одной бесконечной двусмысленной ситуацией. - Пусть... займется чем-нибудь.

- Позже, - леди Эрраниэль ответила лучезарной улыбкой. - Мы отправимся наверх вместе. И займемся чем-нибудь.

Прозвучало... пошло.

И отвратительно.

- Это вам, - девица протянула традиционный букет, в котором опять же не было ничего традиционного.

- Какая прелесть... - леди Эрраниэль осторожно приняла горшок весьма затрапезного вида. Точеные ноздри ее дрогнули. - Надо же... что это?

- Понятия не имею, - честно ответила человечка и ткнула пальцем. - Вот это малина. Не смотрите, что она синяя, вполне съедобна, когда созреет. Только смотрите, она еще та попрошайка... это вообще немертвый цветок. То есть, он не мертвый, и не живой. А что с ним стало, я не представляю. Мне его отдали... взамен, так сказать.

- А это драконья трава.

- Драконьей травы не существует, - не выдержала леди Алауниэль.

- Дорогая, и все-таки тебя пучит...

- Только осторожно, оно колется, - сочла нужным предупредить девица, а леди Эрраниэль кивнула.

- Прелесть... неимоверная... дорогой, будь любезен. Тебе все-таки придется подняться наверх и... надеюсь, ты поставишь щит?

- У меня приличный дом!

- Дом-то приличный, но вот серебряные ложечки в прошлый раз кто-то спер.

- Это было сто лет тому!

- Всего сто лет, думаешь, от вредных привычек так просто избавиться? Так что, щит, дорогой... и хороший... мы ведь не хотим лишиться подарка.

...это было почти оскорбительно.

- А молодой человек...

- Мой знакомый, - почему-то не слишком уверенно произнесла девица. И смутилась. Всенепременно смутилась. А Тири подвинулся к ней ближе.

Знакомый выглядел симпатичным.

Для человека.

И одежду свою забавную носить явно умел.

- Мама, он подождет нас в моей комнате, - сказал Тири и подтолкнул человека. - Надеюсь, ты не против. Просто... его не стоит оставлять в одиночестве... а ты веди себя прилично. Можешь даже напиться, если с этого полегчает.

_________

...к совету Глен прислушался, как это стало понятно спустя пару часов.

Вечер...

Такой вот вечер, среди цветов и хрупкого хрусталя, который преломлял свет, отчего пространство искажалось самым причудливым образом.

Музыка.

Гости.

Изящные эльфийки, которые нагло порхали вблизи от моего мужа, то и дело пытаясь вовлечь его в беседу. И что характерно, на эльфийском, который я хоть и понимала, но слово через два, а уж в их исполнении речь порой походила на птичье чириканье...

Эль к чести его в беседы не вовлекался. И отвечал на общем. Получалось глупо.

Эльфийки злились.

И пакостили. Как-то совершенно мелко, по кошачьи... на меня опрокинули два бокала вина, но шаль, зашевелившись, с удовольствием приняла подношение. Сожрала она и жирный крем, как-то оказавшийся на моем подоле. И, кажется, приободрившись, сама потянулась к идеальному букету хрупких хрустальных цветов.

- Тихо, - велела я шепотом. И шепотом же спросила. - А нам долго...