Именно эти соображения и побудили Шагей-бабая, в недалеком прошлом кузнеца из деревни Талтубяк, наотрез отказаться от переезда на постоянное жительство к сыну в большой, слишком большой город — в столицу Уфу. С такой же категоричностью он отверг предложение и средней дочери поселиться у нее в Стерлитамаке: там, мол, слишком много заводов. Бабай предпочел обосноваться у младшей дочери Гульгайши, работницы консервного комбината, в Старом поселке, в доме № 19 по Яблоневой улице. Шагей рассудил трезво и расчетливо: Яшкала тем именно и привлекала его, что здесь мирно сосуществовали домашний скот, гуси, куры и коммунальные удобства большого города — газ, горячая, холодная вода, а также прочие компоненты городского благоустроенного быта.
Вам наверняка захочется узнать фамилию Шагей-бабая? Боюсь, что и сам он едва ли удовлетворит ваше любопытство. Когда его спрашивают об этом, он отделывается коротким ответом: «Шагей — сын Шахмана!» И все. Так же неопределенно обходит и другой каверзный вопрос: сколько ему лет?
— Больше чем достаточно!
По приблизительным подсчетам земляков Шагею — сыну Шахмана, должно быть, лет под семьдесят.
На свою жизнь Шагей-бабай не жалуется. А чего жаловаться?! Все, что нужно, всегда под рукой: в домашнем хозяйстве, в магазинах, на рынке. Вчера, говорит он, жили на «четверку», сегодня живем на «пятерку». Завтра, слава аллаху, заживем, быть может, и на «шестерку». Бабай любит повторять слова, вычитанные им на транспаранте у входа в школу-семилетку: «Лет до ста расти нам без старости!»
Много ли надо ему, старику вдовцу? На скромную пенсию плюс то, что аккуратно присылали ему дети, он жил, не зная забот, не тревожась за завтрашний день. Никакие мрачные мысли не одолевали его, да и откуда им было взяться, мрачным мыслям, ежели жизнь старика текла по спокойному, привычному руслу.
Вот и сегодня, утро 23 мая, Шагей-бабай встретил приподнято, бодро. Проснулся чуть свет и подал положенную порцию кормов своим пернатым и четвероногим питомцам, проводил на работу Гульгайшу и снова прилег малость подремать. В течение короткой утренней дремы он мысленно обозревал пройденные годы, с удовлетворением отмечал, что прожиты они не напрасно: вырастил хороших, работящих детей и сам оставил в жизни какой-то след — трудился так, что краснеть не приходится. Сознание этого придавало ему каждый раз новые свежие силы.
Согрев на плите воду, он намыливал лицо и, ловко орудуя бритвой-самоделкой из куска Златоустовской косы, наводил красоту. Бритье узкой каймы бороды и усов не доверял никому. Косметическая процедура продолжалась не менее получаса. Освежив дочкиным одеколоном «Кармен» бороду и усы, он, крякнув от удовольствия, приступал к наиболее приятной его сердцу операции — разжигал самовар…
Никто во всей округе не мог сравниться с Шагеем в искусстве заваривать чай. Искусство же это заключалось в том, что Шагей знал, когда именно, на какой секунде следует бросать в чайник щепотку индийского чая.
Многие, даже близкие родичи, упрашивали Шагея раскрыть им секрет заварки чая — на что всегда следовал категорический отказ. Шагей охотно угощал всех своих чаем. Его самолюбию льстило, когда люди превозносили вкусовые, ароматные и целебные качества шагеевского чая.
Итак, утром 23 мая, пребывая после бритья в наилучшем настроении, Шагей вышел на крыльцо и… застыл. Нет, это не совсем точно: окаменел. Самовар, который он, по обыкновению, оставил вчера на ночь на колышке забора, трехлитровый самовар, служивший верой и правдой ему, Шагею, его отцу, а может, и деду, этот родовой самовар исчез. У старика, никогда до того не знавшего, где у него расположено сердце, болезненно заныло под ложечкой, перехватило дыхание…
— Что за злую шутку сыграл со мной шайтан!? — растерянно пробормотал старик.
Шагей-бабай, обычно степенный, рассудительный и выдержанный, сейчас, когда на него свалилась такая напасть, являл собой зрелище поистине жалкое: то беспомощно разводил руками, то хватался за голову и бессмысленно таращил по сторонам глаза. Он ни за что не хотел примириться со случившимся и не верил до конца, что подобное могло произойти: у него, у Шагея, сына Шахмана, злоумышленники украли заветный самовар. Для Шагея это был не просто агрегат, способный за семь минут вскипятить три литра воды. В долгой и насыщенной событиями жизни Шагея самовар был его неизменным и верным спутником. И тут нам скороговоркой не отделаться. Учитывая немаловажную роль самовара в биографии Шагея, придется, хоть мы и не любители размусоливать истории, остановиться несколько подробнее на некоторых эпизодах самоварной эпопеи.