Впрочем, стоит ли относиться к гусеницам с такой брезгливостью? Существа эти очень занятные, необычные. Да и не настоящие гусеницы перед тобой, а всего лишь их копии, подделки. Это семена ноготков приняли обличье гусениц.

Ботаники заметили: семена у ноготков скрючены в разной степени, и когда их много рядом, то может показаться, что это движущиеся гусеницы изгибают свои тельца. Одна полукольцом сложена; другая почти полностью распрямилась. Иллюзия движения полная! Очень схожие приемы для создания этой иллюзии используются в столь любимых тобой мультфильмах.

Но для чего природа показывает это фантастическое кино? Вот к осенним ноготкам подлетает чиж. Понаблюдай-ка за ним внимательно. Он явно рассчитывает на щедрое угощение, но вдруг весь взъерошивается, приподымает крылышки. Будто хочет сказать: «Кыш, кыш!»

Никак он не ожидал встретить здесь этих малосимпатичных гусениц. Нет, уж лучше убраться подобру-поздорову. Авось в других местах повезет больше.

ПОДВОДНЫЕ КАПКАНЫ

Загадочный мир болотной мочажины. Среди пестрых мхов — черное зеркало. Как промерить его глубину? Ведь и самый длиннющий шест не достанет до дна мочажины.

Над самой этой бездной — над ее кромешной чернотой — смело поселяется пузырчатка. Это трава-цепь, трава-гирлянда. Долго вытягиваешь из воды змеевидный побег. Держится он на плаву — заземленных корней нет у него и в помине. Под прямым углом отходят вверх цветоносы с яркими желтыми венчиками. Словно огоньки горят на мачтах. Часто только по ним и узнаешь, что впереди безнадежная топь...

Все удивляет в облике пузырчатки. Но самое необычное в растении — это усеивающие его прозрачные пузырьки. Приглядись к ним. Перед тобой хитроумные самоловки. Вот проплывает мимо маленький рачок. Стоит ему чуть-чуть зазеваться, и капкан моментально срабатывает — рачок оказывается внутри прозрачной ловушки. Увы, пузырчатка съест его. Ведь это насекомоядное растение.

Почему маленьким рачкам — чаще всего это хорошо известные аквариумистам дафнии — не идут впрок горькие уроки?

Сравните между собой ловчий пузырек и его жертву. Размеры разные, а форма одинаковая. Не правда ли, пузырек очень похож на дафнию, увеличенную в два-три раза? У него даже есть два тонких усика. Внешне они почти не отличаются от антенок рачков-дафний.

Не потому ли среди зарослей пузырчатки рачки шныряют с чувством полной безопасности? Одни ученые считают: ловчие пузырьки принимаются дафниями за подобных себе существ,— и поэтому рачки без всякого страха прикасаются к пузырькам с их чуткими усиками. Но другие ученые оспаривают значимость этого сходства. Кто прав в этом вопросе? Быть может, твои наблюдения помогут найти точный ответ на него!

ДАЙТЕ МНЕ РОЛЬ МУРАВЬЯ!

В каждом спектакле есть главные герои. Кому сегодня поручено создать их образы? Почитаем-ка внимательно программку лесного спектакля...

Ага, муравей! Он открывает список действующих лиц. А кто исполнитель? Подумать только, да это самые разные насекомые.

Вот одно из них. Тельце у него — как гармошка: то стягивается, то растягивается. Сзади что-то вроде сухих листьев. А впереди муравьиный торс. Голова, длинные ножки — все как у муравья. Захочешь, а не придумаешь такое. Ну прямо-таки гость с другой планеты.

Это гусеница бабочки-хохлатки. Полулист, полумуравей. Существо двойственное. Как сфинксы, русалки.

Перед нами пример двойного сходства: одно существо надевает на себя сразу две маски. Тут возможно такое предположение: гусеница подражает не просто муравью, а муравью, волокущему сухой лист. Понаблюдай-ка за муравейником в дни листопада. Вот на его купол ложится золотая опаль. Черешок листа— как оглобля: муравей подхватывает ее и волоком тащит лист. Не эта ли забавная сценка запечатлена в облике фантастической гусеницы?

Порой муравей несет лист иначе: взваливает его себе на спинку — и марш вперед. Так поступают зонтичные муравьи. Название точное: будто и впрямь муравей спрятался под зонтик.

Такую же сценку природа-режиссер поручила разыграть и цикадам. Есть среди них один вид, успешно подражающий зонтичным муравьям: поставишь рядом — не отличишь друг от друга. А ведь это насекомые из разных отрядов!

Претендентов на роль муравья немало. И есть среди них даже пауки, представители другого класса. Вот паук Аттида, например. Когда он шевелит передними ножками, то можно подумать: это муравей быстро-быстро движет своими антенками. Иллюзия полная! Паук здесь использует для подражания язык движений, жестов. Но стоит его вспугнуть, и он резко отскочит в сторону. И тогда сразу обнаружится его истинная паучья природа. Игра кончилась,— с актера падает его искусная маска.

МОГУ И УЖАЛИТЬ!

Внутри моего деревенского дома есть немало потаенных жилищ. И жильцы в них очень разные. Тут и мыши-норушки, и ласточки-касатки, и пауки-сетевязы. Присоседились ко мне и грозные осы.

Бывало, сядешь на завалинке, а они рядом кружат. Вон щель между досками. Это вход в их поселение. Стараешься не двигаться. А то конфуз может получиться: взмахнешь резко рукой — и получишь укольчик. А ведь не хочется ссориться с соседями. Существа они интересные. И безусловно, мирные: не будешь задираться — никогда не обидят.

Осы отлично вооружены. Стычка с ними к добру не приведет. И не только насекомые сторонятся ос,— мелкие птахи тоже знают по опыту силу их оружия. Хорошо иметь таких покровителей. Однако осы думают только о себе. И нет им никакого дела до слабых и беззащитных.

Тем не менее кое-кто из насекомых пользуется покровительством ос. Правда, без их ведома и разрешения. Неистощима жизнь на придумки. Вот и затеяла она тонкую игру: слабого оденет в костюм сильного — и выпустит на лесную сцену. Спектакль начинается!

В осеннем воздухе послышался тонкий-тонкий звон. Не из граммофон- чика ли настурции он доносится? Заглянул туда — вроде бы оса! Невольно оторопь прошла по телу. А вдруг ужалит? Но что-то очень странное происходит с нашей осой. Вот она вылетела из венчика — и неподвижно застыла в воздухе. Крохотная радуга видна на мельтешащих крыльях. Серебряной струйкой льются легкие звоны. Будто ручеек журчит.

Нет, это вовсе не оса! Это муха-журчалка. Лишь она умеет подолгу зависать на одном месте. За осами такое не водится. Вот бесценная деталь осени: последние цветы —и над ними недвижные мухи-журчалки в своих радужных ореолах.

Мы наблюдаем сейчас за журчалкой осовидной. Слабый талантливо играет роль сильного! Перенимает у него одежду, порой и повадки. И так глубоко входит в эту выигрышную роль, что всю жизнь не снимает карнавального костюмчика. Да и к чему? Ведь так надежнее. Никто не заденет, никто не обидит.

Осы и журчалки — из разных отрядов,— но все-таки между ними немало общих черт. Однако осам норовят подражать даже бабочки. Казалось бы, тут нет никакой единой основы для сходства. В самом деле: оса — и бабочка. Трудно сблизить, совместить эти явления.

...Вот ты испуганно вскрикнул: — Шершень!

На дощатом заборе сидит странное существо. Мохнатое брюшко с черными и золотыми кольцами; насквозь прозрачные — с легкой желтизной — крылья. Сходство с крупной осой-шершнем очевидное. И ты не поверишь мне, когда я скажу: это бабочка. Бабочка-стеклянница. И нам совершенно нечего ее бояться.