скрывала шкура неизвестного мне животного. Пустовал и Зал, если не считать двух стражников в

длинных тёмно-синих халатах, подпоясанных витым золотым шнуром. Они стояли навытяжку по

обе стороны двери и, почти не моргая, остекленело глядели перед собой. В руках стражники

держали кривые ятаганы, нацеленные в потолок.

Их неподвижность заставила меня вспомнить, что среди пиратов Двух Океанов толковали о

глиняных големах, находящихся в услужении ранаханнского калифа. Интересно, это живые люди?

С трудом поборов искушение дотронуться до стражника, я наклонилась к Дарсану, чтобы

поделиться своим наблюдением, когда мелодично запели силлы(42). Широкие двери в

противоположном конце зала, украшенные фамильным гербом калифа – пустынным тайгором,

душащим змею – распахнулись. В Зал величавой поступью вошёл калиф, сопровождаемый первым

визирем и тремя слугами, наигрывающими на силлах. В хвосте этой процессии горой высился

капитан Коннар, угрюмый, как и в прошлый раз. При взгляде на него внутри всё захолонуло; не то

чтобы появление капитана явилось сюрпризом, однако я до последнего надеялась, что у него

найдутся дела поважнее присутствия на нашей с калифом неофициальной встрече.

Дарсан сдавленно вздохнул. Я ободряюще коснулась его руки. Он дёрнулся, как от разряда молнии.

- Спокойно, друг мой, - хладнокровно прошептала я. - Обратного пути нет.

***

34

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Теймуран Восьмой оказался субтильным молодым человеком, вряд ли разменявшим третий

десяток. Не знаю точно, можно ли ранаханнским калифам брать в гарем родственниц, но у

человека, стоящего передо мной, налицо были явные признаки вырождения: бесцветные, чуть

навыкате глаза, жидкие тёмно-каштановые волосы и тощая бородка, которой, по всей видимости,

придворные цирюльники пытались придать пышность, но не преуспели. Кожа у царственной особы

была не смуглая, как у его подданных, а сероватая.

Невыразительная внешность калифа как назло подчёркивалась пышным одеянием: шёлковой

белоснежной дисдасой(43), подпоясанной золочёным поясом, расшитым рубинами, поверх которой

красовался ярко-алый парчовый жилет. Венчал роскошный туалет калифа причудливый медальон,

похожий на двояковыпуклую линзу с матовой поверхностью. Она была оправлена в изысканную

серебряную вязь и подвешена на толстую витую цепочку. Медальон меня заинтриговал. Я едва

поборола желание прикоснуться к нему кончиками пальцев или хотя бы поближе рассмотреть его.

Скорее всего, его величество исподволь ощущал несоответствие собственной внешности

положению. Он сутулился, втягивая голову в плечи и поджимая губы, словно зверёк, почуявший

опасность.

"Такой невзрачный, а красивых девушек увозит", - горько усмехнулась я. Будь он обычным

человеком, красавицы на него бы не взглянули.

Тем временем Теймуран бесцеремонно разглядывал меня, чуть подняв голову - его затылок едва

касался моего уха. Я сохраняла молчание, прижав правую ладонь к груди, чуть наклонив голову и

смиренно опустив глаза в пол.

- Мы рады приветствовать Вас в Ранаханне, Каэрре-хэннум, - наконец соблаговолил произнести его

величество на минсенкай-йо. Голос у него был низкий и звучный, но лишённый обаяния. Как ветер,

завывающий в каминной трубе.

- Великое счастье не только посетить Вашу дивную страну, но и лицезреть её лучезарного

правителя и его великолепный дворец, - почтительно пропела я, опускаясь перед калифом на

колени и целуя подставленный перстень-печатку. Старинная работа, бирюза и роспись золотом по

ней, такой потянет на сто дориев у подпольного ювелира.

Дарсан бухнулся на колени вслед за мной. Черты лица калифа разгладились, показав

неподдельное удовольствие от моей хорошо продуманной лести. Правитель Ранаханна указал мне

на низенькую скамеечку, услужливо поставленную одним из слуг перед креслом. Скамеечка была

крайне неудобной, и, сидя на ней, приходилось задирать голову, чтобы свободно разговаривать с

Теймураном Восьмым.

После взаимного обмена любезностями обстановка в Зале разрядилась. Первый визирь занял место

позади трона калифа, не забывая бросать на меня пылающие взгляды. Я улыбалась ему краешком

рта, мысленно благодаря Дарсана за полезные советы. Длинная, наглухо закрывающая шею и бюст

темно-синяя абана изо льна вместе с шёлковыми шароварами придавала уверенности. Волосы я

скрутила в тугой узел на затылке и вдела в уши золотые серьги-кольца, решив не перебарщивать с

украшениями.

Рядом с визирем стоял капитан Коннар, время от времени обменивающийся с ним сухими

отрывистыми фразами. Похоже, эти двое недолюбливали друг друга и принуждены были

держаться любезно исключительно по долгу службы.

В мою сторону капитан почти не смотрел, изредка скользя по мне колючим недоверчивым

взглядом. Я ему не нравилась. Это сквозило в каждом его движении. Что это – чутьё опытного

стражника? Интуиция, подсказывающая, что я не та, за которую себя выдаю? Неважно. Важно то,

что капитан – пока единственный человек в "Лилии", представляющий реальную угрозу для нас.

35

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

- Кто сей юноша? - спросил калиф, кивнув на Дарсана. Я почувствовала, как тот сжался, и

поспешила ответить:

- Мой слуга, о лучезарный калиф. Я купила его на невольничьем рынке в городе Алькутт несколько

лет назад, совсем мальчишкой. Признаюсь, некоторое время досадовала, что переплатила – уж

больно заморенным был, но сейчас не жалею – старательный, а главное, преданный.

Я толкнула Дарсана, и он понятливо осклабился в широкой улыбке. Калиф кивнул:

- Вы правы, хэннум. В наше время преданность – едва ли не наиважнейшее качество слуги. Как там

сказано у Пророка, Аль Эхмат? - с этими словами Теймуран многозначительно посмотрел на визиря.

Тот поспешил отвлечься от гипнотизирования меня и подобострастно склонился к своему

господину:

- "Верный слуга подобен псу; он также следует за своим хозяином и ценит его жизнь превыше

своей. Когда же настанет черед хозяина умирать, помрёт и пёс, дабы сопровождать его к престолу

Лучезарного".

- Истинно так! - торжественно провозгласил калиф, а я вздохнула: вот уж не завидую местной

прислуге, если даже смерть хозяина обязывает их последовать за ним.

Молчаливый слуга, точь-в-точь Тариб, только помоложе, внёс широкий поднос, заставленный

вазочками с изысканными ранаханнскими сладостями и кубками с прохладительными напитками.

Подносом обнесли всех, начиная с меня.

- У вас красивое имя, Каэрре-хэннум, - медленно промолвил калиф, отхлебнув из своего кубка и

пристально глядя на меня поверх него. - Насколько нам известно, "каэрре" на наречии

Кайташеррских Воронов означает "кошка". Вы состоите в родстве с этим племенем?

Почва подо мной моментально стала зыбкой. Представляясь вымышленным именем первый раз, я

брякнула то, что пришло на ум. С кочевниками я общалась какое-то время, но мне было невдомёк,

что поверхностное знание их языка может сыграть со мной такую злую шутку.

Я отпила из кубка прозрачный медовый напиток, абсолютно не почувствовав вкуса. А калиф

оказался полиглотом. Что это - намёк? Или желание втянуть меня в более пространный диалог? В

любом случае придётся отвечать наобум с некоторой долей риска.

Я повела плечом, жалея, что не могу отвлечь внимания собеседника старым проверенным способом

- "случайно" соскользнувшей лямкой, и открыто улыбнулась калифу:

- Честно говоря, впервые слышу о столь оригинальной трактовке. Спешу обратить внимание

лучезарного калифа, что Каэрре - это имя рода. Моё имя, данное при рождении - Кассандра.