Я не видела, что он купил выпить. Я не знала, пришёл ли он сюда вместе с ней или снял её там, наверху. Если честно, мне было всё равно.

Опустошив бутылку с водой наполовину, я поставила её на стойку, и пошла на танцпол. Играло что–то громкое, яркое и ритмичное. Что–то такое, что заставило моё тело двигаться в такт каждой ноте; каждому электронному звуку; каждому удару басов.

Платье было слишком обтягивающим и узким, чтобы я могла танцевать свободно, но я всё равно вскинула руки и тряхнула волосами, отдаваясь во власть музыки. Громкость проникала сквозь меня, как будто я была прозрачной и невидимой. Я ощущала эти волны каждой клеточкой; казалось, что моё сердце бьётся в один ритм с песней. Вот так: «Бум–Бум, Бум–Бум–Бум–Бум», вместо обычных размеренных ударов.

Кто–то по–хозяйски положил руки мне на талию, и я невольно улыбнулась, повернув голову. Незнакомый парень, судя по мерцающему свету стробоскопа — блондин со светлыми глазами. Он широко улыбнулся, и придвинул меня к себе ближе, нарушая все мыслимые и немыслимые приличия. Если таковые вообще могут быть в подобных заведениях. Я не стала сопротивляться, а просто позволила его рукам задать моему телу нужный ритм, и, запрокинув голову назад, положила её ему на плечо.

— Анатолий, — проорал он мне в ухо.

Я повернула голову:

— Кира, — ответила я так же громко, чтобы он меня услышал.

Он двинулся мне навстречу, и какой–то жалкий сантиметр разделял нас от поцелуя. Я невольно рассмеялась и отвернулась, но руку, теперь покоящуюся у меня на животе, не убрала. Песня изменилась, точнее поменялись слова — темп остался тем же. Я прижималась к чужому мужскому телу; извиваясь под мелодию и ощущая другую тёплую руку, скользящую у меня по бедру. Но ещё отчётливее я чувствовала чужой мужской взгляд, направленный на меня и вызывающий вибрацию во всём теле.

Чуть повернувшись, я увидела источник этого взгляда. Он стоял у бара, сжимая бокал с коньяком или виски, если судить по цвету. К его плечу рьяно льнула блондинка, но он явно игнорировал её, вцепившись своими янтарными глазами в мои. Лёгкая ухмылка коснулась моих губ, когда я взяла ладонь своего партнёра по танцу и провела ею по своей ноге, задирая платье.

— Ух ты, — просвистел Толик (вроде так?), вцепившись в край тонкой ткани и пробираясь кончиками пальцев по моей коже.

Ещё немного, он залезет мне в трусики, и, скорее всего, ощутит дикий восторг, потому что я уже влажная.

Как давно я стала такой? С каких пор я начала позволять чужим, незнакомым мужчинам прикасаться к себе; трахать себя в туалетах; с каких пор я возбуждаюсь от одного взгляда непонятных жёлто–зелёных глаз?

— Я хочу уйти, — сказала я на ухо Толику, останавливая наш глупый танец, который можно было бы считать прелюдией.

Если бы он вызывал во мне хоть какие–то отклики.

Тот радостно закивал и потянул меня к лестнице, обхватив моё запястье потными пальцами. Я прошла мимо Артура с его блондинкой; и все стервы мира выдали бы мне золотую медаль, увидев с какой широкой улыбкой я это сделала. Поднявшись по лестнице, мы в обнимку с моим новым одноразовым знакомым вышли из духоты ночного клуба, и спокойным шагом направились к Вируским воротам, чтобы поймать такси.

— Кира, — услышала я за своей спиной.

Ноги сами остановились. Бедняга–Толик прошёл на несколько шагов вперёд и обернулся, удивлённо приподняв брови.

— Как ты думаешь, куда ты собралась? — спросил Артур, приближаясь ко мне сзади.

— Каким боком тебя это касается? — спросила я, поворачиваясь к нему лицом.

Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза, потому что он стоял слишком близко. Если бы взглядом можно было бы убивать — я бы уже лежала на асфальте, испуская последние вздохи.

— Ты свободен, — бросил Артур моему спутнику.

— Не понял?

— Свободен, я сказал, — прорычал Артур над моей головой.

Я невольно рассмеялась. Смех получился нервным, даже истеричным. Немного визгливым. Слегка неадекватным. Не знаю, что они сказали друг другу, но меня подвинули в сторону, и через несколько секунд я увидела, что в лицо Анатолия впечатался большой кулак, и из его носа полилась струйка крови.

— Не трогай чужое, щенок, — выплюнул Артур, встряхнув моего неудавшегося любовника–на–одну–ночь, — Я не делюсь своими вещами.

Что–то щёлкнуло в моём мозгу. Я моргнула, сначала медленно, а потом быстрее.

— Да пошёл ты, — крикнула я, — Все вы!

Развернувшись я скинула дурацкие туфли, прихватив их за каблуки одной рукой; и побежала в противоположную сторону. Не знаю, на что я надеялась, но мне удалось пробежать приличное расстояние и скрыться в подземном переходе, но горячие руки сгребли меня в охапку и поволокли в сторону гостиницы.

— Отпусти, — завизжала я, пытаясь вырваться, — Отпусти меня!

Артур молчал, просто тащил меня по улице, освещаемой фонарями. Правда странно: мы часто боимся тёмных переулков, но вот вам факт — большинство преступлений совершается в дневное время или в хорошо просматриваемых местах. Просто никто не видит. Или делает вид, что не видит.

— Артур, отпусти, — я попыталась придать своему голосу ровные интонации, но он всё равно предательски дрогнул.

Он резко остановился и тряхнул меня со всей дури. Голова завибрировала, и, если бы не его рука, сжимающая моё предплечье, я бы просто упала.

— Заткнись, пожалуйста, иначе я сверну тебе шею, — сладким голосом сказал он, и поволок меня дальше, — Теперь я понял: ты ведёшь себя, как идиотка, когда пьяная, — покачал головой он, размашисто шагая мимо витрин закрытых на ночь магазинов.

Я ничего не ответила на это, пытаясь попасть своими короткими ногами в его шаги, но по факту — он просто волок меня под руку. Ступни начали гудеть от холода и царапающего асфальта. Повезло ещё, что я не напоролась на разбитую бутылку…

Swissotel встретил меня яркими огнями. Администраторы на стойке отвели глаза, увидев меня и Артура. Лифт сразу открыл двери на первом этаже. Меня грубо втолкнули в кабинку, и я отлетела к дальней стенке, хватаясь для опоры за поручень под зеркалом. Подняв глаза, я встретила спокойный взгляд Артура, который сразу же отвернулся от меня, и прислонился лбом к дверям лифта.

Звонок колокольчика, двери раскрылись. Я прошла мимо него босыми ногами по мягкому ковролину в коридоре этажа.

— Я не пьяная, — спокойно сказала я, облокачиваясь спиной на дверь его номера. — Дыхнуть?

— Кира, — вздохнул Артур у моего лица, — Что ты со мной делаешь?

— Я не понимаю, о чём ты, — я начала накручивать прядь волос на палец и переместила вес с ноги на ногу, прошуршав тканью платья по дереву, — Я хотела кое–что сделать с Толиком, но ты…

Договорить я не успела, потому что на меня обрушились мягкие губы. Это сложно было назвать поцелуем — больше поглощением и наказанием. Да, наверное, ты наказывал меня прикусывая почти до крови, дразня языком и сминая мою кожу руками до боли.

Короткий щелчок замка, и дверь за моей спиной открывается. Я ударяюсь щиколотками о столик у зеркала, и в следующую секунду он летит куда–то в сторону, толкаемый твоей ногой, а мои лопатки прижимаются к холодной гладкой поверхности. Платье почти трещит по швам, потому что ты слишком резко его поднимаешь. Я хочу это сделать, и стаскиваю с тебя пиджак, а потом дёргаю за рубашку, отрывая пуговицы. Твоя рука уже у меня в трусиках, и ты рычишь мне прямо в рот. Да, я готова. Для тебя.

Но я никогда не признаюсь в это ни тебе, ни самой себе.

Ты резко разворачиваешь меня спиной и запускаешь пальцы мне в волосы, сжимая их слишком сильно. Я вскрикиваю от боли, а потом громко стону от ощущения наполненности. Всё так, как должно быть. Быстро, неистово, грубо, но именно так я хочу.

Как давно я стала такой? С каких пор я начала позволять чужим, незнакомым мужчинам прикасаться к себе; трахать себя в номерах; с каких пор я возбуждаюсь от грубого секса и оскорблений в свой адрес?