— Шлюха, грязная шлюха, — слова срывались с твоих красивых губ, которыми ты прикасался к моей шее, к моим плечам и затылку, — Ты потекла для того мальчишки.

«Нет» подумала я, но сказала другое:

— Да.

— Чёрт, — Ты дёрнул меня за волосы так сильно, что я взвизгнула и слёзы брызнули из глаз. Ты потянул мою голову и повернул её на себя, чтобы прижаться колючей щекой к моей щеке, — Ты моя, пока мне не надоест, поняла?

«Да» подсказал разум, но я со стоном ответила:

— Нет.

Больше ты ничего не сказал, просто прижал моё лицо к зеркалу и с громким рычанием вбивался в меня сильнее и сильнее с каждым толчком. Я почувствовала, что моя смазка течёт по внутренней стороне бёдра, что твои горячие пальцы как будто пробрались под кожу, причиняя боль. Волосы, запутавшиеся в твоей руке, казалось просто вылезут с корнем от ещё одного резкого рывка.

Я стонала, перебиваясь на крики. Моя голова билась о зеркало, руками я вцепилась в твои, раздирая тебе кожу на костяшках пальцев до крови. Ты что–то шептал, рычал, говорил, что ненавидишь меня. Потом ты извинялся и целовал мои веки, губы, волосы и плечи, на которых остались синяки от твоих пальцев. Ты сказал, что меня нужно хорошенько оттрахать, чтобы я забыла собственное имя. И, клянусь, я забыла бы его, если бы ты не повторял его снова и снова, пока ты кончал сначала у зеркала; потом на полу; потом на столе–консоли напротив кровати; а потом и на самой кровати.

— Что ты со мной делаешь? — спросил ты, когда пелена ярости спала с твоих глаз, и они приобрели привычный для меня оливковый оттенок.

Давно ли он стал для меня привычным?

— Кто ты? — ещё один вопрос, шёпотом, губами по коже на шее.

Я молчала, лёжа на широкой кровати, разглядывая синяки на запястьях. Я молчала, потому что я сама не знаю ответа на этот вопрос.

Кто я?

— Я хочу уйти, — хрипло сказала я.

— Останься, — сказал ты, заглянув в моё лицо, — И прости меня.

— Почему ты постоянно извиняешься? — спросила я, поворачиваясь на простынях, промокших насквозь от нашего пота.

— Потому что ты этого заслуживаешь, — ответил ты, прижимаясь губами к моему виску.

Может быть, ты знаешь ответ: кто я?

14

Я повернула голову и снова посмотрела на Артура. Даже в лунном свете, его кожа была смуглой. Золотистые волоски покрывали руки и всю длину сильных поджарых ног, и я знала, что эти волоски мягкие на ощупь, как пух. Он глубоко и размеренно дышал, раскинув руки на широкой кровати, ноги запутались в тонком одеяле, а на лицо падали длинные рыжеватые волосы. На его щеках виднелась щетина, которая тоже была мягкой, а не колючей, как у других мужчин. Мне захотелось прикоснуться к нему, и я провела кончиками пальцев по руке, которая покоилась рядом с моей головой.

Его кожа покрылась маленькими мурашками, и он улыбнулся во сне. Его лицо такое спокойное и безмятежное — самое сексуальное зрелище, которое я видела в своей жизни. Я повернулась набок и положила ладонь ему на грудь, а потом медленно повела ей вниз, к животу. Замерев на секунду, я двинулась дальше, но его пальцы остановили меня, обхватив за запястье. Не открывая глаз, он спросил:

— Почему ты не спишь?

Я попыталась убрать руку, но он не дал этого сделать, сжав её сильнее. Тогда я ответила:

— Я тебе говорила, что не сплю с мужчинами.

— Я помню, — Артур открыл глаза и сонно посмотрел на меня, повернув голову, — Но я имел в виду другое. Почему?

Я вздохнула и запрокинула голову, уткнувшись носом в его предплечье. Он отпустил моё запястье, и перевернулся набок, встречаясь со мной глазами. Погладив мои волосы, он придвинул лицо и поцеловал меня в лоб, а потом пропустил руку под меня, и сжал в крепком, горячем объятии. Я зарылась лицом в его грудь, и обхватила его за талию.

Прошло, наверное, полчаса, пока мы лежали вот так, переплетаясь руками и ногами. Он водил носом по моей макушке, и перебирал мои волосы длинными пальцами. Когда я начала говорить, его дыхание было спокойным и тихим.

— Три месяца назад я пошла в ночной клуб, чтобы развеяться, — я усмехнулась, и продолжила, — Я тогда жила в Тарту, училась.

Артур напрягся подо мной, и я услышала, что его сердце забилось чуть чаще, всего на пару ударов, но я заметила это. Он положил ладонь на мою голову, и я решила продолжить:

— Познакомилась с парнем, мы флиртовали, он угощал выпивкой. Симпатичный такой, глаза голубые–голубые, волосы тёмные. Вид у него был безобидный, поэтому я как–то не придала значения тому, что он слишком долго нёс стаканы из бара, — я вздохнула, — Проснулась утром, в какой–то конуре с прокуренными жёлтыми стенами, на грязном скомканном ватном одеяле. Он лежал рядом.

Артур опустил руку, которая покоилась у меня в волосах, на плечо, и сделал такой успокаивающий и приободряющий жест — то ли поглаживание, то ли похлопывание. Он спросил тихим шёпотом:

— Что было потом?

— Он накачал меня чем–то, — с безразличием сказала я, — Та ночь полностью стёрлась из моей памяти. До тех пор, пока он не проснулся и не сообщил, что снял всё на видео. Всё — это начиная от кабинки туалета в ночном клубе, где я делала ему минет; и заканчивая диваном в его съёмной квартире.

— Дерьмо, — выругался Артур и сжал меня крепче.

— У меня для описания этого есть пара других, нелитературных эпитетов, — я горько улыбнулась, — Грозился, что выложит в сеть; отправит на работу; отошлёт в университет. Я испугалась, и уехала сюда.

— К другу?

— Нет, к Джексону я пришла позже, когда так и не смогла найти работу и пришлось съезжать из квартиры.

— Он твой бывший? Как вы связаны? — осторожно спросил Артур, продолжая поглаживать моё плечо.

— Друг. Брат. Не знаю. Это сложно объяснить, — вздохнула я, подняв голову.

— Попробуй, я понятливый, — он усмехнулся, но я заметила, что его брови были сдвинуты и на лбу пролегали тонкие морщинки.

— Ну, мы выросли вместе в детдоме. Мы были не–разлей–вода всё время. Я шкодила, а он меня прикрывал, — я улыбнулась, вспоминая мальчишку с серыми глазами и длинными русыми волосами, — Когда выпустились, меня взяли в Тартуский университет. Чудом, наверное, но взяли.

— На кого ты училась? — спросил Артур, прикоснувшись губами к моей чёлке.

— Сурдопереводчик.

— Из–за Олега? — в его голосе заиграли живые нотки и любопытство.

— Тогда я про него знать не знала, — ответила я, приподнимаясь, — Просто… Макс, брат Джексона. Он… Не слышит.

Артур улыбнулся. Прищурил глаза и сказал:

— Я, скорее всего, не буду оригинальным, если попрошу тебя что–нибудь сказать жестами?

Я пожала плечами, а потом села на кровати. Сделав несколько движений руками, я перевела:

— У тебя красивые глаза.

Артур приподнялся и сел на кровати, вытянув ноги.

— У тебя тоже красивые глаза, — спокойно сказал он, — Глубокие. Ты как будто смотришь в самое нутро, в сущность. Это пугает, и притягивает одновременно.

Мне редко делают комплименты, обычно мужчины ограничиваются сальными шуточками или банальными фразами. Я сложила пальцы в кулак и провела рукой от лба к подбородку, говоря: «Спасибо». Артур улыбнулся, и кивнул, как будто понял, что я сказала.

— Есть хочешь? — спросил он, в ответ я пожала плечами, — Можно позвонить администратору, заказать что–нибудь в номер.

— Круглосуточное обслуживание? — вырвалось у меня с улыбкой.

— Пять звёзд, — Артур рассмеялся, — Можно даже вызвать массажиста.

— Он бы мне не помешал, — пробухтела я, разминая спину, — После такой гимнастики можно неделю не бегать.

Артур покачал головой и отвернулся, потянувшись к телефону, который стоял на столике у кровати. Набрав на переносной трубке какие–то цифры, он снова лёг, скрестив ноги. Его одеяло сползло, и моему взору открылся не очень приличный вид. Артура это не смущало, а вот во мне зашевелилась какая–то нелепая неловкость. «Не смотри»: подумала я, и отвела глаза.