Совсем немного времени на отдых - что худого может случиться?

Шиалистан

- Господин мой, господин...

Он не сразу почувствовал ладонь на своем плече. Голос Живии прозвучал будто сквозь толщу воды, и даже когда регент открыл глаза, он не сразу рассмотрел ее лицо. Черная дева склонилась над ним, и ее темные одежды и мертвецки бледное лицо пугали так, как не пугали перекошенные лица мертвяков, которых теперь находили в замке чуть не каждый день.

- Уходи от меня! - Он попятился назад, слишком поздно вспомнив, что усталость одолела его прямо на золотом императорском троне. Когда спина наткнулась на преграду, регент взвизгнул, будто ужаленный.

- Господин, тебе нужно уходить отсюда. Если кто-то прознает, что ты был здесь - нам не поздоровится.

- Я здесь император! - Он почти верил в то, что говорил. Подлокотники трона, отлитые из чистого золота богато украшенные белым и желтым жемчугом, будто сами шли в ладони. Шиалистан любовно поглаживал каждую выпуклость, каждый драгоценный шарик, добытый из моря.

В императорском замке хозяином был хаос. С того дня, как скончался военный советник, Шиалистан думал, что удача сама идет ему в руки. Когда следом скончались все слуги покойного, лекарь, который за ним ходил и даже мастер-аптекарь, что варил ему целебные настойки, Шиалистан посчитал все смерти улыбкой судьбы. Что ж, боги сами прибирают с пути тех, кто мог бы, вольно или невольно, разоблачить тщательно разыгранное злодейство.

Шиалистан выверил все, до мелкого шажка.

В тот день, когда рхелец решился отравить советника, он позаботился о том, чтоб его покои посетило как можно больше людей. Сперва купцы, " с дарами", на которые Шиалистану пришлось раскошелиться из собственного кармана, после - несколько служителей Эрбата. С ними военному советнику предстояло провести точный расчет горючим горшкам, которые Шиалистан приказал взять с запасом на всякий случай. К вечеру, с западных границ прибыли военачальники второй руки, которым следовало доложить, все ли спокойно в их землях. Если бы Эйран Грац обманул, и кто-то опознал в недуге советника отравление, кандидатов на роль отравителя было предостаточно. И уж точно никто бы не заподозрил самого Шиалистана, ведь военного советника он назначил сам, и в последние дни регент нарочно подчеркивал, как дорожит им. Когда на следующее утро стало известно, что военного советника скосила неведомая болезнь, Шиалистан направил к нему своего личного лекаря. Пересуды плодились в замковых стенах, как комары в стоялой воде. Уже до вечера Шиалистан знал все, что творилось в покоях несчастного, всего-то потребовалось провести прием в честь так удачно прибывшего эфратийского посла. Говорили, что советник кашляет, что его мучат жажда и он постоянно потихоньку воет, точно взбесившаяся собаки. С рассветом советник едва дышал, его родня заливалась слезами над ложем больного, и из Храма всех богов прибыл Верховный служитель. До вечера советник умер. Шиалистан не нашел в себе сил проститься с ним, сославшись на важны бумаги, которые следовало изучить и подписать без промедления. Он поступал малодушно, но стал глядеть на того, кого сам же извел в Гартисово царство. К тому ж, где-то в глубине, в самом животе, будто ржавый гвоздь, сидел страх. Шиалистан долго прятался от него, но тот, в конце-концов, настиг регента сзади. В ту ночь пришел первый кошмар: советник вернулся из мертвого царства, покачивал головой и выл, долго и протяжно. А вокруг, словно грибы после дождя, плодились Эйраны. Великое множество похожих друг на друга иджальцев. И каждый предлагал регенту множество мешочков с "полезными" порошками.

С той ночи Шиалистан потерял сон.

Через день умер лекарь, в тот же день - один из сыновей советника. Дальше - его вдова, прислуга, рабы... Холодными ночами, когда регент мучился бессонницей, он слышал отдаленные звуки кашля. Казалось, заболел сам замок.

Поветрие расползалось стремительно, а страх все больше сжирал регента. Каждый новый рассвет приносил дурные вести и новых мертвецов. Шиалистан почти не удивился, когда стало известно, что хворь расползлась за пределы замка. Советники говорили, что болезнь разнесли крысы и птицы. Или люди, добавляли их молчаливые взгляды. Все знали, что рабы бегут из дворца, и даже страх казни не может их остановить. Когда к Гартису отошла личная прислужница Шиалистана, регент забился в угол своей спальни и не впускал к себе никого, кроме Черной девы. Однако же, даже ее присутствие не успокаивало. Что проку от меча рхельки если противник их многорук и многоног, и во сто крат глазастее. И нет у него тела, которое можно распороть клинком.

- Кто умер сегодня? - спросил регент, нехотя вставая с насиженного места.

- Многие, - пожала плечами Черная дева.

- Ты не носишь амулетов и оберегов - отчего? - Шиалистан ткнул пальцем на ее шею. И, не дав шанса ответить, сказал: - Ну да, ты ведь у нас ищешь смерти, и ничего не боишься. Ручаюсь, поветрие тебя не возьмет. Так всегда случается, что гартисовы прихвостни не трогают тех, кто больше всего в мертвое царство торопится.

- Господин, в замке хаос, - Живии будто не слышала его последних слов. - Нужно уходить.

Рхелька кивнула в сторону двери. Двухметровые створки были небрежно оставлены открытыми. Теперь в императорской обители почти не осталось рабов, чтоб присматривать за порядком. Впрочем, не осталось почти никого. Кто мог - уносил ноги, бежал, как краса с тонущего судна. Советники, которых раньше было не вытолкать и взашей, расползлись по щелям, будто тараканы. Из тех, кто еще готов была сдерживать порядок в империи, остался только смотритель казны, новоназначенный Первый страж замка и несколько мелких людишек, которые и в спокойные времена были бесполезны. Впрочем, смотрителя казны держала в замке вовсе не забота о народе. Он, как и многие, был не прочь нагреть руки на беспорядках. Золото текло из казны в карманы его родичей, словно драгоценная речушка. Первый страж, уже седой, но еще крепкий дасирийский военачальник второй руки, большую часть времени занимался тем, что выискивал беглецов и убивал их с особой жестокостью. Иногда, это случалось прямо в стенах замка - несколько раз Шиалистан натыкался на плохо затертые пятна крови на полу, а сегодня, совсем недалеко от его спальни, никто не удосужился прибрать разрубленное надвое тело какой-то иджальской рабыни.

- Пока еще не поздно, господин, - говорила Живии. - Пока еще я могу защитить вас...

Регент отшатнулся от нее. Что? Неужели, недуг все-таки одолел Черную деву? Несмотря на то, что больных поветрием в замке осталось больше, чем здоровых, Шиалистан больше всего боялся, что болезнь сожрет Живии. Кто же тогда станет защищать его? Кто, кроме Черной девы, с готовностью положит за него голову, если случится нужда?

- Я не больна, господин, - ответила рхелька, угадав его мысли. - Но хворь может взять меня в любой момент.

- Как и меня. - Шиалистан хотел бы сказать эти слова спокойнее, но голос сорвался и, чтобы скрыть позор, регент отвернулся.

- Еще можно уйти, - словно заговоренная твердила она. - С Иштаром все кончено, господин мой. Дасирийская империя скоро ляжет в руинах, как ей давно пророчили. Божья кара настигла это гнилое государство, но вам нет нужды принимать на себя его грехи. Пусть исходят предсмертными криками как те, кого их мечи раньше срока отправили в мертвое царство. Ваш дядя, наш мудрый царь Ракел, обязательно приютит вас, даже если для всех остальных беглецов земли Рхеля будут перегорожены непроходимым заслоном.

Говорила она с жаром, слово за словом выплевывая из себя злость и ненависть ко всем дасирийцам. Но слова ее были разумными. После того, как поветрие стало расползаться по дасирийским землям, свои ворота закрыли многие города других граничащих с Дасирийской империей, государств. Даже всегда дружественный Тарем одним из первых наглухо закрыл все щели, через которые за стены города могли попасть беглецы. Ходили слухи, что люди, отчаявшись спастись и попасть в город мирным путем, собирались в разбойничьи отряды и пытались брать стены штурмом. Расчетливые таремцы берегли стрелы, зато не жалели кипящей смолы. Живии говорила, что Тарем вскорости начнут называть Смоляной горой, такими черными сделались его стены.