Тихо шипел прибой, без устали налегая на пляжный песок. Оранжево-желтое покрывало заката медленно сползало в океан, открывая ночной бархат, разделенный Млечным Путем надвое. Ветра не было, воздух дышал приятной прохладой, деловито шуршали в песке паукрабы.

Ляська шевельнулась, спросила:

— Эни-кая, а вы вправду киборг?

Кит смолчал, но навострил уши. Любопытный. Как и все мальчишки его возраста, впрочем.

Я потянулась, переменила позу. Лениво ответила:

— Ну, конечно…

— И у вас скелет из титана, видеокамеры в глазах, локальный свертыватель пространства в указательном пальце… — азартно начала перечислять Ляська.

— Ствол в одном месте, — подхватила я и добавила:- Нет, два! — подняла два растопыренных пальца для наглядности. — Два ствола. Объяснить, на чем работают?

Ляська захохотала. Она хохотала заразительно, заливистым звонким смехом, колотя кулачками в песок; я поневоле засмеялась тоже. И даже Кит скупо улыбнулся. Он такой, себе на уме парнишечка. Не то, что шумная неуемная Ляська. На эмоции не ведется. Но тут улыбнулся, за компанию, надо думать.

— Эни-кая, а если честно? — со смешинками в голосе спросила Ляська.

— Честно тебе, — проворчала я, закидывая руки за голову. — Так я и сказала. Угадай! С первого раза…

Конечно, никакой я не киборг. От серьезных ранений судьба уберегла, а несерьезные лечатся простым клонированием. Список травм, при которых без вариантов ставят механику, крайне ограничен. А те несчастные психические, что молятся на роботов и втыкают себе в организм всякие железяки, лично у меня ну никакого восторга не вызывают. Так что стволов и схлопывателей пространства у меня нет. Но Ляське я этого не скажу. Пускай помается. Глядишь, еще в информ полезет. Полюбуется на мою физиономию да заодно примет сведения по новейшей истории Земной Федерации. Пригодится.

С неба сорвалась звезда. Ляська проследила ее коротенький путь.

— А зачем они падают?

— Так, незачем, — отозвалась я. — Это же метеор!

— Метеор, метеор, — ворчливо выговорила Ляська, устраиваясь на песке поудобнее. — Знаю я, что это метеор! Я вообще все знаю. И про солнце, что оно — раскаленный газовый шар. И про Вселенную — что она расширяется, а потом сожмется обратно и взорвется снова. И про него, — не глядя ткнула пальцем через плечо, в сторону приятеля, — что никакой он не Кит, а Киплонктафьом Шокквальми, и что его родители воевали с моими, а теперь у нас мир…

Кит приподнялся на локте и посмотрел на Ляську с выражением "ну-ты-подруга-даешь!". Я кивнула. Молодец, девчонка. Выговорила имя и даже не чихнула. Уважаю.

— Мне десять, — продолжала Ляська сердито, — и я уже столько всего знаю, столько знаю, просто безобразие сколько. Но это же неправильно!

— Что неправильно, Ляся? — спросила я.

— Да все! А я, может, не хочу знать, что солнце — это газовый шар! И что падающая звезда — метеор. А Кит мой друг, и я не хочу с ним воевать!

— Я не хочу тоже, — вставил Кит. — Воевать.

— Хочешь мира, готовься к войне, — сказала я.

Не знаю, откуда всплыла эта фраза, застряла в памяти еще с детства. Что-то из истории по докосмической эпохе Старой Терры. Ну да неважно. Важно только то, что с сородичами Кита мир у нас действительно подозрительный. Слишком… мирный. Это все понимают, и даже дети чувствуют. Как бы вновь не пришлось расчехлять стационарные свертыватели пространства, локальные коллапсары и прочую военную дрянь…

Небо прочертила еще одна звезда. Прочертила и канула за горизонт, утонула в море…

— Это не метеор, — упрямо заявила Ляська. — И не болид. И даже не спутник!

— Вот новости, — говорю со смешком. — А что же?

— Падающая звезда! — с вызовом ответила Ляська. — И не газовый шар, а самая что ни на есть настоящая звезда!

— Она приносит удачу, — медлительно выговорил Кит, включаясь в игру. — Если найти, взять в руки и попросить до того, как погаснет, она исполнит желание.

— Одно? — заинтересовалась Ляська. — Или несколько?

— Одно. Но только самое-самое. Какое ты хочешь всем сердцем.

— Слушай, а где она упадет в другой раз? И как успеть?..

Я слушала, как они препираются, обсуждают, где искать и как искать, и за которой звездой следить, ведь не каждая же падает, только некоторые. Было мне печально и странно. Сложное чувство, которое не вдруг объяснишь.

Мы заваливаем детей взрослыми знаниями: о Вселенной, о галактической политике, о термоядерном реакторе… Дети любопытны, головушки у них светлые, умные, они легко учатся. И — незаметно приучаются в каждой звезде видеть лишь раскаленный газовый шар, в каждой песчинке — атомную структуру кварца, в плеске волны — сочетание погодных условий, помноженных на акустическую проницаемость воздуха. В их жизни не остается места волшебству. Какое волшебство, о чем вы? В наш-то век торжества науки и техники, звездных войн и загалактических бросков…

Но душа-то все равно тянется к сказке. Как там Ляська говорила? Не хочу знать… И это доступно только детям. Умение отбросить реальность и на полном серьезе играть в нелогичность. Искать упавшую звезду, например.

Песок отдавал накопленный за день жар. Я лежала на спине и смотрела на звезды. Далекие и такие доступные. Некоторых из них уже нет. Но свет их продолжает лететь сквозь Вселенную, и к нашему небу шоу их феерической смерти поспеет еще очень нескоро.

С неба срывались и падали искры… Затаить дыхание и загадать желание. Что уж проще, казалось бы. Нет, не могу! Для меня эти скоротечные вспышки — всего лишь метеоритный поток, настигший планету еще вчера днем, о чем объявляли в сводке новостей. В падающие звезды надо верить. Тогда будут и тайна, и волшебство. А так…

Кит с Ляськой утомились спорить. Теперь они жадно всматривались в небо. Ждали звезду.

И она пришла. Холодный синий огонь бесшумно прочертил воздух прямо перед нашими лицами, вонзился в море и там заплясал, легко перетекая с одной волны на другую.

Я вскинулась на боевых рефлексах, и в мыслях у меня было лишь одно: шаровая молния, плазменная боеголовка, опасность!

— Звезда! — потрясенно воскликнула Ляська.

Огонь мерцал, медленно погружаясь в волны.

— Что же вы! — закричала Ляська. — Утонет же!

Она храбро полезла в море, я за ней, ведь не оставишь одну, дуреху, Кит пошел за нами…

Звезда качалась на волнах совсем недалеко от берега, Киту было здесь чуть выше колена, мне — по пояс, Ляське — по плечи.

— Черт его знает, что это такое, — нервно сказала я. — Не трогали б вы эту дрянь!

Я уже видела, что это не шаровая молния (шаровая давно б ударила) и не боеголовка (за этой тем более не задержалось бы). Что-то странное, необъяснимое… волшебное, Ляськиной волей вырванное у неба…

— Надо верить, — сказал вдруг Кит. — Она такая, в какую ты веришь. Веришь в зло, будет злая.

Злая звезда… Не было печали!

— Эни-кая, возьмите ее, она же утонет!

— Не могу, — сказала я. — Я — солдат Федерации. Я не умею верить.

— Ну тогда ты, Кит!

Он мотнул головой:

— Я не знаю. Боюсь.

— Да ну вас всех! — заплакала Ляська.

Она стремительно выхватила жидкий огонь из моря, подняла руки — звезда роняла колкие синие искры, но жечь Ляську даже не пыталась.

— Моя звезда! — объявила Ляська. — И мое желание!

Мы с Китом не возражали. На берегу Ляська положила звезду на сухой песок, улеглась рядом и долго смотрела на нее, подперев кулачками голову. Мы не мешали ей. По-хорошему, следовало бы вызвать парней из Службы Чрезвычайных Происшествий. Неизвестный объект, потенциально опасный, рядом с детьми… Но я никого так и не вызвала, сама не знаю почему. Может быть, остановили слова Кита: "Она такая, в какую веришь…" Военное училище и многолетняя служба в космодесанте отбили у меня всякую веру в добро. Не остережешься сейчас — потом погибнешь. И это правило позволяло мне выживать еще и не в таких переделках. Но здесь и сейчас оно не годилось, я это чувствовала.