Глава 21

Пуаро сидел в своем знаменитом кресле с прямой спинкой. Руки его покоились на подлокотниках, глаза уставились на рисунок обоев, но не замечали его. Возле него на журнальном столике аккуратной стопкой лежали различные документы: донесения от мистера Гоби, сведения, полученные от старшего инспектора Нилла, ряд отдельных листков, озаглавленных «разговоры, слухи, сплетни».

В данный момент Пуаро не прикасался к этим бумагам. Они уже были несколько раз изучены и перечитаны, а на столике лежали на тот случай, если ему понадобилось бы перепроверить какой-нибудь факт.

Каковы были его ощущения в отношении данного дела, что это было за дело?

Пожалуй, мало начать с общего и перейти к частностям. Каковы были основные положения? Что являлось движущей силой?

Деньги, разумеется. Как и почему, он еще не знал, но не сомневался, что это так. Да, деньги... И в нем все сильнее росла уверенность, что где-то тут замешано злое начало. Беда в том, что пока он не знал, где его искать. Он принял некоторые меры, чтобы нейтрализовать его действие, и надеялся, что их будет достаточно. Что-то должно было случиться. Приближалось нечто такое, что еще не было совершено. Но кому-то грозила опасность. Если такой опасности на самом деле не было, тогда он вообще мог ошибиться в своих рассуждениях.

Пуаро перешел к людям, пытаясь определить, какую роль они играли.

Прежде всего — Эндрю Рестарик. Возможно, в действительности он вовсе не был такой сильной личностью, как это казалось с первого взгляда? Вся жизнь Эндрю Рестарика была из сплошных успехов. Так что его слабость проявлялась, возможно, лишь в отношении женщин. Он допустил с самого начала ошибку, женившись на не подходящей ему женщине... Может быть, на это толкнула его семья? А потом он встретился с другой. Но только ли с ней одной? Если же у него было много любовниц? Во всяком случае, ради одной из них он бросил родину и семью и поехал на край света.

И все же все это не совсем соответствовало созданному им портрету Эндрю Рестарика... Портрет... Это слово заставило его немедленно вспомнить портрет Рестарика в его кабинете на стене за письменным столом. Все-таки почему он был привезен в Лондон из загородного дома, где имелся парный портрет первой миссис Рестарик? С художественной точки зрения, их нельзя было делить. Тем более что нынешняя миссис Рестарик казалась женщиной разумной и не страдала излишней ревностью.

Мысли Пуаро переключились на Мэри Рестарик. И его поразило то, что он про нее ничего не знал. Это же было неестественно! Однако же его сведения заканчивались на том, что она, несомненно, была волевой особой, но какой-то неестественной. Возможно, все дело было в предполагаемом парике.

Как Мэри Рестарик относилась к Норме?

Если учесть, что Норма была исключительно глупой девушкой, водившей компанию с отрицательным молодым человеком, который, по всем данным, раздражал, более других, Эндрю Рестарика, что она могла думать о падчерице, которая, по-видимому, пыталась ее отравить.

Впрочем, для Пуаро вопрос о том, кто мог подмешать яд миссис Рестарик, до сих пор оставался открытым. Сам мистер Рестарик не сомневался, что это дело рук Нормы.

В этой связи он задумался над фигурой Сони. Чем она занималась в этом доме? Ради чего она согласилась там жить? Возможно, ее планы были чисто материальными — старики в возрасте Родерика Хорсфилда часто женятся на молоденьких предприимчивых девушках. В материальном смысле Соня могла без труда «сделать выгодную партию». Или же у нее были совсем другие намерения? Не лежали ли у нее между страницами романа пропавшие бумаги сэра Родерика, когда она ходила посидеть на скамейке в Нью-Гарден?

И не заподозрила ли ее Мэри Рестарик, и не по этой ли причине в ее блюдах появился мышьяк в небольших дозах, который постепенно наращивал в ней явления, вполне сходные с гастроэнтеритом?

После этого Пуаро занялся рассмотрением трех девушек, разделивших одну квартиру.

Клавдия Рис-Холланд, Фрэнсис Кери и Норма Рестарик. Первая — дочь известного парламентского деятеля, обеспеченная, уверенная в себе, интересная, расторопная, секретарь, с которой можно работать. Фрэнсис Кери, дочь провинциального нотариуса, талантливая, некоторое время занималась в драматической школе, потом перешла в студию, но тоже бросила это занятие, в настоящее время работает в художественной галерее. Зарабатывает прилично, одета ультрамодно, имеет много друзей среди артистической богемы. Она знакома с Дэвидом Бейкером, но вроде бы лишь поверхностно. А не влюблена ли она в него? Как понимал Пуаро, он не нравился только родителям и полиции, что же касается девиц, то они таяли при виде его нагловатой смазливой физиономии.

Дэвид Бейкер. Что можно сказать о нем? На заметке у полиции, не за настоящее криминальное дело, а за мелкое хулиганство, драки, пьяные дебоши. Вообще-то он был неплохим художником, но предпочитал ничего не делать и не гнушался пожить на средства очарованных им девушек. Он был тщеславен, заносчив, весьма высоко ценил собственную наружность.. Настоящий павлин. * И это все? Пуаро не знал.

Третья девушка, подумал Пуаро. Да, все сходится на ней. И тут он доходил до точки. Обрывались все его «схемы» и раздумья.

Норма Рестарик.

Он припомнил, как она пришла к нему за советом, современное создание, ничем не отличающееся от множества других девушек, с такими же длинными путаными волосами, в таких же бесформенных платьях, не прикрывающих коленки.

И ее по-детски наивное восклицание:

«Простите, вы слишком стары!»

Возможно, она была нрава.

Что он сделал для нее после того, как она обратилась к нему, пусть не с полностью высказанной просьбой помочь ей? Обеспечил он ей безопасность? Самое малое. Если, конечно, ей это было необходимо. Именно это и было центральным вопросом. Нужно ли было ее оберегать? А ее не то признание, не то заявление: «Я думаю, что могла совершить убийство».

И он искал это убийство и никак не мог его найти.

И лишь когда мимоходом миссис Оливер сообщила ему о самоубийстве какой-то женщины из того же самого дома, где жила Норма Рестарик, он увидел свет.

Это наверняка было то самое убийство, о котором толковала девушка.

Пуаро протянул руку и достал со стола красиво отпечатанное резюме о жизни этой женщины, голые факты о существовании миссис Чарпантьер, вернее, Луизы Чарпантьер, поскольку она вовсе не была француженкой.

Почему имя «Луиза» было так знакомо Пуаро?

Его пальцы перебирали один листок за другим.

Ага, вот оно! Всего одна фраза о том, что ту девицу, ради которой Эндрю Рестарик бросил свою семью, звали Луизой Бирелл. В итоге она почти не сыграла никакой значительной роли в жизни Рестарика, не прошло и roдa, как они расстались. Он нисколько не сомневался, что Луиза Чарпантьер была раньше Луизой Бирелл.

Но даже если и так, как это можно увязать с Нормой? Не встретились ли Эндрю Рестарик и Луиза Чарпантьер снова, когда он возвратился в Англию? Пуаро в этом сильно сомневался. Их жизни разошлись много лет назад. То, что они снова пойдут по одной линии, казалось практически невозможным... То было короткое и случайное увлечение, про которое Эндрю Рестарик наверняка даже и не вспоминал. Его теперешняя жена вряд ли могла приревновать своего мужа к его бывшей любовнице так сильно, что решилась ее вытолкнуть из окна.

Единственный человек, который мог пронести свою обиду и ненависть сквозь все эти годы, была первая миссис Рестарик, но она умерла.

Зазвонил телефон.

Пуаро не шевельнулся, сейчас он меньше всего на свете хотел, чтобы его тревожили. Ему казалось, что впервые он напал на действительно горячий след... Ему хотелось пуститься по нему...

Телефон угомонился. Слава Богу, мисс Лемон разберется и одна.

Нет, дверь отворилась, и мисс Лемон просунула голову:

— С вами хочет переговорить миссис Оливер.

Он замахал обеими руками.

— Она говорит, что только что кое о чем вспомнила. В свое время она позабыла вам рассказать о каком-то обрывке незаконченного письма, которое выпало из письменного стола в каком-то небольшом фургоне. Говорила она удивительно сбивчиво, так что я ее плохо поняла,— сказала мисс Лемон с явным неодобрением.