Улыбка угасла на губах Гардинера, лицо его снова побелело, в глазах засветился ужас.

Я сунул пистолет в карман и продолжил, будто ничего не случилось:

— Наверное, Серво не раз проклинал тебя, Гардинер. Ведь именно ты втравил его в эту историю. И если бы не твоя неловкость, из моей затеи вряд ли что-нибудь вышло. Но ты словно обезумел. Поддался панике. Разнюхал, где прячется Харлан, и велел Эдди убить ее. Тот, ничего не зная о соседке но комнате, прикончил совершенно другую девушку, даже не установив ее личность, Услышав о несчастье, Харлан не выдержала постоянного страха и утопилась. Но ту самую фотографию она все-таки успела передать надежному человеку — Трей. Однако Трей тоже понимала, что ее ждет, и удрала от Серво. Некий полицейский по твоему приказу ее выследил. Короче, все тут наделали ошибок. Вы считали меня сосункам, которого можно обвести вокруг пальца. И что же в результате? Все твои помощники мертвы, а сам ты погиб, Гардинер. Главный сосунок — ты.

Я спокойно наблюдал, как его револьвер, который прежде лежал в ящике бара, переместился ближе к бутылке, но Гардинер все еще не мог решиться. Чтобы спровоцировать его, я нарочно очень медленно извлек из кармана сигарету и стал неловко прикуривав.

И только тогда он наконец осмелился. Я показался ему беспомощным, целиком поглощенным своим занятием.

Он выстрелил быстрее, чем я ожидал, и мне едва удалось отклониться. Пуля вонзилась в стену над моей головой. Грохот оглушил его, и он даже не заметил, как в моей руке очутился пистолет. Я влепил в него три заряда.. .

— За боба Минноу,— произнес я,— за Легана, за Лута Зубастого и Джонни Макбрайда.

Он упал. Струйка крови потекла но его подбородку.

В коридоре раздался вопль. Я вышел из кабинета. У телефона, дрожа с ног до головы, стояла нелепая старуха в длинной ночной рубашке — экономка Гардинера.

— Позвоните в полицию,— бросил я.— Передайте капитану Линдсею, что о Таккере можно больше не беспокоиться. Он мертв, как и ваш хозяин. Объясните, что это была мера самозащиты.

Так ведь оно и произошло на самом деле, разве нет?

На улице совсем рассвело, но небо застилали тучи.

Серые улицы были пустынны. Пусто оказалось и на вокзале. Окошко билетной кассы было закрыто. Взломать замок не составило особого труда. Приблизившись к столику Ника, я открыл ящик и обнаружил в нем именно То, что ожидал: кучу моих фотографий и несколько досье на меня, датированных предыдущими годами,

Я закрыл дверь и вернулся к своему «форду», больше уже ни в чем не сомневаясь,

Белый дом на вершине холма словно плыл в тумане. На Понтель-роуд — ни души. Семь ступенек крыльца, и ключ в цветочной кадке. Затем еще четырнадцать ступенек вверх по лестнице. Три двери. Справа — одна спальня. Посередине — ванная. Слева — другая, пронизанная ароматом духов и иудры.

Крашеная блондинка сидела на пуфике, нервно листая «Линкаслские новости». Впрочем, выражение ее лица было умиротворенным.

— Джонни! — чуть слышно воскликнула она.

— Привет, Уэнди!

Отшвырнув газету, она подошла ко мне, обняла за шею и спрятала лицо на моей груди. Потом пальцы ее жадно пробежали по моему лбу, щекам, губам. Что светилось в ее глазах? Ужас, страх, а может, любовь?

— Джонни... что. произошло?

Я не стал с ней деликатничать. Оторвал от себя и отшвырнул так, что она пролетела через всю комнату, ударилась спиной о комод и затихла, ожидая, что же я стану говорить.

— Все они умерли, Уэнди: Серво, Пакман, Гардинер, Харлан, Трей. Понимаешь, черт побери, это конец.

По-моему, только теперь она догадалась, зачем я пришел, ибо задрожала, точно в лихорадке, но с места не сдвинулась.

— Мне бы следовало сказать «Привет, Вера»,— заметил я.— Разве тебя не так зовут в действительности? Вера Уэст, правильно.

Она облизала пересохшие губы, но по-прежнему не издала ни звука.

— До чего же ловкий парень этот Ник. Он с самого начала знал, кто я такой. Ему чертовски хорошо было известно, что я не Джонни Макбрайд. Именно потому он и направил меня прямо к тебе, чтобы ты снова сумела добраться до Серво. Месть, вот как это должно была называться, не так ли

Я снял и швырнул на стул пальто. Пистолет выскользнул из кармана на пол. Расстегнув ремень, я перебросил его через руку.

— Раздевайся, Вера.

Теперь в ее глазах светился настоящий ужас. Лихорадочным взором она следила за движениями моих рук.

Я сложил ремень пополам, щелкнул им в воздухе и повторил:

— Раздевайся же. Я прекрасно знаю, что не ошибся, но все-таки хочу окончательно удостовериться. Как видишь, все по справедливости.

Неожиданно страх ее куда-то исчез, а рыдания затихли.

Она расстегнула первую пуговицу на блузке, потом вторую, третью и так до конца. Кофточка мягким кольцом свернулась у ее ног.

— Кое в чем разобраться было непросто. Например, в том, что касалось тебя. Почему это мы так быстро с тобой встретились? И отчего ты столь охотно согласилась приютить у себя человека, подозреваемого в убийстве?

Звякнула молния на юбке, и вот она тоже соскользнула на пол. Девушка автоматическим движением сняла комбинацию через голову и швырнула ее в дальний угол комнаты. Остались только бюстгальтер и трусики. Она стояла неподвижно. Высокая и стройная, с чудесной гладкой кожей.

— Ты намеренно поселилась на окраине, где любая девушка с твоей внешностью могла бы наслаждаться всеми прелестями жизни. Ты же никогда не появляешься в городе. Работаешь в придорожном ресторане, загримированная, под вымышленным именем. Мне следовало догадаться, еще когда ты отказалась поехать со мной в центр. Ты боялась. Ведь кто-нибудь мог тебя узнать. Забилась в эту дыру, моля бога о чуде, которое помогло бы отомстить Ленни. Тут появился я. И ты воспользовалась шансом.

Бюстгальтер тоже упал вниз. Ее прелестные светлые груди вздрагивали от волнения. Нежная ложбинка бежала по спине до самой талии.

В горле у меня пересохло, стало трудно говорить.

— Когда я попросил тебя собрать информацию о Таксере, ты попросту просидела в парикмахерской. Тебе ничего не нужно было собирать. Вы с Ником хорошо потрудились в свое время, раскапывая эту информацию. И вообще, ты подозрительно много всего обо всех знала.

Ведь это ты сообщила мне о Харлан по телефону. И позаботилась, чтобы я стал ее разыскивать. Ты потратила немало сил, чтобы проверить, как я выполняю свою миссию. Для осуществления своих планов тебе необходима была твердая мужская рука. И ты нашла ее в моем лице. И теперь я хотел бы узнать, зачем ты все это затеяла, Вера? Зачем? Ты не умрешь, как другие, но тебе будет очень и очень больно, а рубцы на теле сохранятся на всю жизнь. Потому что Джонни был отличным парнем.

Она опять промолчала. Легким движением стянула вниз трусики и переступила через них.

Теперь на ней не было ничего, кроме черных туфелек. Стояла она неподвижно, опершись локтем о комод:

Я посмотрел на нее голодными глазами, понимая, что в последний раз вижу эту нагую красоту, и взмахнул ремнем.

— Все было придумано отлично, Вера. Натуральная блондинка перекрасилась так, чтобы ее принимали за бывшую брюнетку: точно волосы у корней остались черными. Наверное, парикмахеру пришлось немало с тобой повозиться, добиваясь нужного эффекта. Теперь тебя не просто узнать даже хорошим знакомым. Ловко. Не удивительно, что ты не захотела показаться мне при свете обнаженной.

Во рту у меня появился какой-то отвратительный привкус.

— Да, это было долгое ожидание, Вера. Ты очень изменилась с тех пор, когда снялась на фотографии, которую показал Леган. Но ты по-прежнему прекрасна. Сколько раз, наверное, Джонни скрипел зубами, вспоминая о твоем предательстве.

И я занес над ее головой ремень.

Ящик комода молниеносно открылся, и я увидел, что она целится мне в грудь из пистолета. Маленького, но вполне надежного. Да, так мне дураку и надо. Развел тут сантименты, как последний идиот, и снова угодил в ловушку.

— Загляни-ка сюда.

Голос ее звучал настолько странно, что, хотя я и оцепенел от потрясения, все же вынужден был повиноваться. В ящике лежала куча моих фотографий. Куча Джорджей Уилсонов. У Ника я их тоже видел,

— Посмотри на даты.

Все они были семилетней давности, на каждом снимке стоял штамп доставки.