— Не сейчас, Саул, — сказал Вульф.

Перли Стеббинс двинулся вперед. Он прошел перед Холмером, между Брукером и Квестом, обогнул меня и остановился за спиной Зигфрида Моески, который находился теперь под хорошим присмотром: Саул слева, Перли в тылу и я справа.

Вульф продолжал:

— Моески подготовился к игре так, чтобы начать оттуда, где не знали ни его, ни мистера Хаффа. В Каракасе он с предосторожностями выбрал адвоката и заявил о своих требованиях в письме, отправив его не бывшей миссис Хафф, а поверенному в ее делах, мистеру Холмеру. На определенном этапе он решил также, что его требование станет более эффективным, появись он в Нью—Йорке лично. Но его планам мешали мисс Идз и миссис Фомоз. Короче, им предстояло умереть.

— Но не до тридцатого июня, — заметил Бауэн.

Вульф кивнул.

— Вы совершенно правы, но и тут можно найти объяснение. Глядя на его решительное и непреклонное лицо, я сомневаюсь, сумеет ли он сейчас растолковать нам этот факт. Я предлагаю следующую версию: какой–то инцидент мог насторожить его и побудить убрать их немедленно. Либо он просто не знал, что, если мисс Идз умрет до тридцатого июня, софтдаунские акции, основа ее состояния, перейдет к другим лицам. По–моему, последнее более вероятно, ведь, по словам мистера Ирби, Хаффу предложили сто тысяч долларов, а он не пожелал даже разговаривать на эту тему. Следует пролить свет и на еще одно обстоятельство. Воспользовался ли Моески чьей–нибудь помощью? Нанимал ли убийцу или действовал сам? Это, конечно, можно проверить в Каракасе и на частных авиалиниях. Но я думаю, он лично убивал своих жертв. Проверьте его первый прилет в Нью—Йорк и убедитесь, что в Каракас он вернулся уже в среду, чтобы говорить по телефону с мистером Ирби. Потом ему предстояло опять покинуть Каракас в среду днем или вечером, чтобы вернуться в Нью—Йорк в четверг, и он отлично с этим справился. — Взгляд Вульфа впервые устремился на Моески. — Для меня, мистер Моески, не осталось никаких сомнений. Вы разработали план действий и держались за него с невероятным упорством. Вы устроили засаду миссис Джеффи, ударили ее и задушили точно так же, как мисс Идз, а еще раньше миссис Фомоз. Я сказал, что вы не вор, но правда такова… Арчи!

Я уже отмечал, когда Энди Фомоз захлопнул дверь перед моим носом, что он может двигаться быстро при желании. Он вскочил со стула и устремился к нашей маленькой группе с быстротой летающей тарелки. Очевидно, он собирался что–то сотворить с Моески голыми руками в качестве личного комментария к тому, что Моески сотворил с миссис Фомоз. Но на анализ намерений, в том числе и моих собственных, не было времени. Теперь, па досуге, я делаю это и, чтобы дополнить отчет, сообщаю о результатах.

Вопрос заключался в том, что поскольку ничего хуже, чем нанесение увечий Моески Энди Фомоз совершить не мог, то зачем мне было вмешиваться? Почему бы не расчистить ему путь, блокировав даже Перли? Отчего же я развернулся и отвесил Энди в правую челюсть удар такой силы, что Энди еще летел по воздуху прежде, чем растянулся, а моя кисть болела целую неделю?

Ответ таков: если бы я стукнул Моески, то убил бы его, но кого–то или что–то мне нужно было стукнуть, и Энди Фомоз, обладатель ста девяноста фунтов веса, каковые делали общение с ним весьма удовлетворительным, предоставил мне такую возможность.

Тут подоспел Кремер, за ним Скиннер, и я отступил, вытирая кровь с костяшек пальцев и наблюдая за тем, как Перли надевает наручники па Зигфрида Моески.