Хитомаро почесал короткую бородку. — Должно разбираться дело об убийстве хозяина гостиницы. Прошлой ночью задержали подозреваемых. Чобей и его люди допрашивали их всю ночь и говорят, что добились признаний. Вы могли бы сами заслушать это дело, а не поручать его судье Хитоматсу.

— Я должен привести веский довод, чтобы поступить так, — сказал Акитада упавшим голосом. Наступило неловкое молчание, которые нарушило лишь урчание желудка губернатора.

Тора и Хитомаро обменялись взглядами. Тора произнес:

— Я уверен, что они выбили эти признания силой, господин.

Акитада заерзал на стуле. Стражники обычно пороли заключенных, чтобы заставить признаться. По закону, признание было необходимо для осуждения преступника, но в данном случае признания были получены чересчур быстро и допрос, возможно, был слишком эффективным. Он нахмурился и невесело сказал:

— Полагаю, я могу взглянуть на документы. Тора, принеси стенограммы допроса!

Тора вернулся с неровной стопкой бумаг и улыбкой на лице:

— Он бросил их мне в порыве ярости. Не хотел передавать их. Говорил, что они были только для глаз судьи. Я был вынужден слегка надавить на него. Акитада заметил ушибленный кулак, но ничего не сказал. Вместо этого он взял бумаги и принялся читать неровный текст, состоящий из вопросов и ответов. Чтение не заняло много времени. Вскоре Акитада со вздохом отложил последнюю страницу. Его люди смотрели на него.

— Я боюсь, что следствие располагает железными доказательствами. Имеются свидетели, которые опознали двух мужчин, как принадлежащих к известной банде, которая занималась грабежами вверх и вниз по северной дороге. У одного, которого зовут Такаги, при задержании был изъят окровавленный нож. Он из этой провинции. — Акитада остановился. — И двое других — Окано и Умэхара также подписали признательные показания.

Тора и Хитомаро одновременно воскликнули:

— Но, господин! — и замолчали. Тора кивнул Хитомаро, который сказал:

— Если вы позволите, господин, Тора и я посмотрим на заключенных.

— Нет! Я не хочу давать судье основания жаловаться, что я вмешивался в его дела. Просто верните документы с моими благодарностями.

Они снова обменялись взглядами. Хитомаро закусил губу:

— Тора и я ночью слышали крики. Похоже, кого-то пытали. Тюрьма является частью резиденции. Мы имеем право знать, что происходит там.

Акитада подумал о жестокости Чобея и его людей:

— Очень хорошо. Но имейте в виду, что это будет только осмотр, а не расследование.

Они вернулись быстро. Лицо Хитомаро было мрачным, а Тора едва подавил свое возмущение.

— Бесчеловечные ублюдки чуть не убили их, — прорычал он, как только вошел. — На них нет живого места. Я ни за что не поверю в их признание. Вы должны разобраться в этом, господин. Этого требует простая порядочность.

Акитада посмотрел на Хитомаро.

— Тора дело говорит, господин. Если вы взгляните на Умэхара и Окано, то вы увидите, что они не могут быть разбойниками. Такие и мышь убить не в состоянии. Эти признания были выбиты из них. Это видно по их спинам.

Акитада все еще колебался. Обвиняемые часто отказывались от признаний, полученных с помощью — зеленого бамбука, но это знал и Тора, и Хитомаро. — Хм, — сказал он. — А что скажете о третьем человеке? Который был с ножом.

— Он выглядит хуже, чем другие. И он вовсе не признавался. Они устали его избивать.

Тора сказал:

— Они просто убьют этого беднягу.

— Хитоматсу уже отдал тело убитого для кремации. Расскажите мне еще раз, что вы обнаружили в гостинице.

Они повторили свой рассказ. Тора обратил особое внимание на официальность поведения Чобея и отсутствие у судьи интереса к делу.

Акитада вздохнул:

— Очень хорошо. Доставьте мне заключенных по одному и скажите, чтобы пришел Хамайя, чтобы записывать.

Первым привели Умэхару. Он был мужчина лет пятидесяти, тощий, с насморком и непрерывно дрожащий. Когда ему сказали, что он находится перед губернатором, он присел на колени и задрожал так сильно, что едва сдерживал себя. Глаза его были красные, то ли от холода, то ли от слез.

Акитада увидел, что этот человек находится на грани физического истощения. — Дайте ему чашку теплого вина, Тора, — сказал он. — Утром вы ели, Умэхара?

Заключенный уставился на него. Его зубы выбивали дробь и кровоточили. Акитада повторил свой вопрос и в ответ получил лишь сотрясение головы. — Вы можете говорить?

— Да. — По-стариковски прокаркал заключенный дрожащим голосом. — Я не думаю, что смогу глотать пищу. Дрожащими руками он взял чашу вина и выпил, а потом робко спросил:

— Есть хорошие новости? Может, они нашли настоящего убийцу?

Акитада поднял брови:

— Нет. Согласно документам, вы признались в убийстве трактирщика.

Из глаз человека брызнули слезы. Он снова задрожал. — Меня снова будут бить?

— Нет, но вам от этого лучше не будет. — Акитада видел, как заключенный снова погрузился в уныние и добавил — я хочу, чтобы вы рассказали свою историю. Как я понял, вы приехали в город за два дня до убийства. Что заставило вас выбрать именно эту гостиницу?

Умэхара безнадежно произнес:

— Я всегда оставаться у Сато. У него дешево. Я занимаюсь продажей тканей и в моей работе не могу позволить себе тратить свой доход на высокий излишний комфорт. Он помолчал:

— Но в этот раз вышло по-другому.

— Как так?

— Старый Сато болел, а его новая жена не хотела возиться с торговцами. Когда я остановился там, она еще сердилась на него за то, что взял с меня меньше. Он отошел, и она сказала мне, чтобы спал на полу в кухне или доплатил.

— И вы спали на кухне?

Человек кивнул.

— И убийство произошло ночью?

— Не этой ночью. Следующей.

— Очень хорошо. И так, что произошло на следующий день?

— На следующее утро жена ушла. Горничная должна была позаботиться о своем больном хозяине и гостях. Девушка была ленивая и сделал как можно меньше.

— Тем не менее, вы остались еще на одну ночь?

Вино вернуло заключенному некоторые силы, поэтому он теперь говорил свободнее:

— Я не собирался, но мне нужен был новый ранец. Я заплатил одному парню двадцать медяков, но он обманул меня, в ранце была дырка. Я оставил свои вещи в гостинице, ходил искать клиента в городе и не смог вернуться до вечернего риса. Слишком поздно, чтобы съезжать оттуда.

— Я понял. Что скажете о ваших приятелях?

Умэхара посмотрел непросто:

— Я с ними незнаком.

— Они приехали за вами?

— Актер, должно быть, прибыл поздно в первый вечер. Я увидел его на кухне, когда проснулся. Такие люди, как он, ложатся поздно. А Такаги пришел на следующий день после того, как я вышел, чтобы заботиться о своем деле.

— А что скажете про два куска золота, которые нашли на вас?

Его глаза расширились от страха:

— Это мое золото. Клянусь. — Он чуть не плакал снова и умоляюще смотрел на Акитаду. — Я не хотел возиться с мелкими монетами, поэтому я всегда меняю медяки на золото. Я пытался сказать стражникам, но они сказали, чтобы я заткнулся. Ваша честь, клянусь, я невиновен. Будда мой свидетель.

— Хм. Так в ночь убийства вы спали на полу в кухне с двумя другими постояльцами?

Умэхара кивнул, шмыгая носом, и вытер нос рукавом.

— Если они были вам чужими, то почему вы не боялись, что они украдут ваше золото?

Умэхара ответил уклончиво:

— Они вели себя вполне прилично. Просто как обыкновенные трудяги, как и я.

Акитада поднял брови и спросил:

— Вставали ли они ночью?

— Я не знаю. Я сплю как убитый.

Неудачное сравнение, но Умэхара, видимо, не подумал об этом.

— Давай теперь поговорим о том, что было утром после убийства. Почему вы все покинули гостиницу, прежде чем появилась служанка?

— Мы знали, что завтрак утром нам не подадут и хотели пораньше заняться делами. — Умэхара покачал головой. — Я надеялся заработать хорошие деньги. Я должен был посетить многих клиентов на севере провинции. У меня было много заказов, которые надо было выполнить до начала зимы. На этих заказах я хотел заработать по крайней мере еще один слиток золота. А теперь мои деньги пропали, а еще я потерял своих клиентов.

Акитада кивнул Хитомаро, который помог Умэхара и вывел его из комнаты. Акитада вздрогнул, когда увидел пятна просочившейся сквозь одежду крови на спине мужчины.