выговаривать старику, что ни он, ни сын его не садятся на осла,
идущего без поклажи, как это было бы полезно обоим: ему –
потому что он стар, сыну – потому что он слишком юн. Тогда
старик посадил сына на осла, а сам продолжал идти пешком. Но
тут другие встречные стали упрекать старика в глупости: что
посадил на осла сына, который крепче, а сам, обремененный
годами, идет за ним пешком. Старик передумал, ссадил сына и
сел сам. Новым встречным не понравилось, что он заставляет
маленького сына, как слугу, тащиться сзади, не считаясь с его
возрастом, а сам, забыв отеческие чувства, едет верхом.
Тронутый этими словами, старик посадил сына на осла вместе с
собою. Так они продолжали путь. Тогда еще кто-то спросил
старика, принадлежит ли осел ему. Старик отвечал
утвердительно, и его начали бранить, что он не жалеет осла,
словно животное 5ыло чужим, и нагружает двойной ношей,
которую осел неспособен нести, ибо ему и одного человека
поднять едва под силу. Старик совершенно потерял голову от
стольких разнообразных мнений, ибо его бранили и тогда, когда
осел шел без ноши, и тогда, когда нес одного, и тогда, когда нес
двоих. В конце концов он с помощью сына связал ослу ноги и
подвесил его на длинную палку. Сделав это, они подняли осла
на плечи и продолжали путь к рынку. Такое невиданное зрелище
заставило всех покатываться со смеху и бранить за глупость
обоих, особенно же отца. Это окончательно вывело старика из
92
себя, и так как они были на берегу реки, то он бросил в воду
связанного осла и вернулся домой. Так этот добрый человек,
желая угодить всем и не удовлетворив никого, потерял осла.
LXXXVI
Верх невежества
Однажды перед приорами флорентийскими 51 громко
читалось письмо, где шла речь о человеке, для республики не
очень приятном. Так как имя его повторялось часто, то оно
сопровождалось словом «вышеупомянутый», например:
«вышеупомянутый Паоло». Тогда один из присутствующих,
человек малограмотный, думая, что это слово почетное и что
«вышеупомянутый» обозначает для человека похвалу, как если
бы говорилось: ученейший или мудрейший,– вдруг начал
кричать, что вещь недостойная, чтобы такой негодяй и враг
отечества назывался вышеупомянутым.
LXXXVII
Другая глупость
Один из моих соотечественников, по имени Матеоццо.
человек малообразованный, тоже вызвал у многих смех В
праздничный день, на устроенном для священников обеде,
заботы о котором были поручены ему и нескольким другим,
когда после окончания обеда нужно было благодарить
священников, из которых многие пришли издалека, Матеоццо,
которому, как старейшему, было поручено это сделать, сказал:
«Почтенные отцы, простите, если вам чего-нибудь не хватило.
Мы не могли сделать то, что были обязаны по отношению к вам,
но мы сделали все по мере наших сил и так, как это подобало
вашему невежеству». Этот неуч думал, что если он подыщет
какое-нибудь звонкое слово, то оно все равно сойдет за высшую
похвалу, как если бы он сказал: «ваша мудрость» или «ваша
ученость».
51 Приорами назывались члены правящей коллегии во Флоренции,
Синьории. Их было восемь; девятый, председатель коллегии, назывался
Знаменосцем, или Гонфалоньером, Справедливости.
93
LXXXVIII
Об одном бородатом старике
Антонио Лоски, муж ученейший и хорошо знающий
светское обращение, рассказал нам после обеда между прочим
следующую смешную историю. Существует обычай, что если
кто издает звук задней частью, ему говорят: «В бороду того, кто
никому ничего не должен». В Виченце некий старик, имевший
очень длинную бороду, был вызван своим кредитором на суд к
губернатору города (это был Уголотто Бьянкардо, человек
ученый и строгий). На суде старик, очень рассерженный, стал
кричать, что он никому ничего не должен, и часто повторял это.
«Уходи отсюда скорее, – сказал Уголотто, – и уноси свою
вонючую бороду, от дурного запаха которой у нас кружится
голова». Тот, ошеломленный, спросил, почему его борода может
так сильно вонять. «Потому что, – ответил Уголотто,– она полна
всеми дурными запахами, которые когда-либо выходили из
человеческого нутра, ибо, как известно, они собираются в
бороде того, кто никому ничего не должен». Этими словами он,
при громком хохоте присутствовавших, очень остроумно
высмеял высокомерие старика.
LXXXIX
История одного нотариуса, рассказанная
Карло из Болоньи
В папском дворце обедало несколько человек, в том числе и
секретари. Речь зашла о невежестве тех, чье знание и ученость
покоятся на писаных формулах, которые не вникают в существо,
а лишь говорят, что так написано в документах, Оставшихся от
предков. Карло из Болоньи 52, человек очень остроумный, сказал
по этому поводу: «Эти люди очень похожи на одного нотариуса,
моего земляка (он сказал и имя). Однажды к нему пришли двое
клиентов для заключения договора о продаже. Он взял перо и
начал писать, спросив, как их зовут. Один сказал, что его имя
Джованни, другой – что Филиппо. Тогда нотариус сейчас же
отвечал, что инструмент (так у них называется нотариальный
52 Рацелло.
94
акт) не может быть совершен между ними. Когда они спросили
– почему, он ответил: «Нужно, чтобы продавец звался Коррадо,
а покупатель Тито (ибо только эти имена он нашел в своих
формулах), иначе контракт не может быть заключен и не
получит законной силы». Когда они начали ему говорить, что
они не могут переменить свои имена, он продолжал настаивать
на своем отказе, ибо в формулах его было так написано. Так как
они не захотели менять имена, он их прогнал. Оставив этого
глупца, который счел бы себя виновным в подлоге, если бы
изменил имена, значившиеся в его формулах, они пошли искать
Другого нотариуса».
XC
О флорентийском юристе, который,
будучи послом у королевы, просил ее о
любви
После этого стали разговаривать, продолжая шутить, о
глупости некоторых лиц, которых отправляют послами к
государям. Когда было названо несколько имен, Антонио Лоски
сказал, смеясь: «Не слышали ли вы о дерзости флорентийца (и
он посмотрел на меня), которого народ флорентийский отправил
недавно послом к Джованне, королеве неаполитанской 53. Его
звали Франческо, и был он доктором прав, хотя чрезвычайно
невежественным. Он изложил перед королевой предмет своей
миссии и получил от нее приглашение прийти к ней на другой
день. За это время он услышал, что королева не пренебрегает
мужчинами, особенно красивыми, и когда пришел к ней на
следующий день, то, поговорив о многих различных вещах, под
конец сказал, что ему нужно побеседовать с ней о делах
секретных. Королева, думая, что у него есть такие к ней
сообщения, которые не могут быть изложены в присутствии
многих людей, пригласила его в отдаленную комнату. Там этот
глупец, который был очень высокого мнения о своей
наружности, стал просить, чтобы королева ему отдалась. Она,
нисколько не смутившись, посмотрела на него и спросила: «Это
тоже одно из предложений, которые флорентийцы поручили вам
53 Анекдот Лоски мог касаться как Джованны I, так и Джованны II. Обе они
отличались таким поведением, которое вполне оправдывало дерзость нашего
флорентийца.
95
мне передать?» Посол стоял молча и весь красный. Королева
сказала ему, чтобы он представил полномочия для этого дела, и
отпустила его, нисколько не рассердившись».
XCI