порядку слуг, чьи действия под влиянием страха были беспорядочны и

нелепы, сосредоточил внимание на мне одной. Поднявшись с места, он сурово

приказал: «Роз, ступай за мной».

В последнее время резкость его обращения сделалась для меня

привычной, и я молча повиновалась. Усевшись в соседней комнате, он потребовал

подробного рассказа об ужасах прошедшей ночи. Я начала с того, как была

разбужена Уильямсом, рассказала о его замысле и угрозах, вследствие которых

я оказалась на волосок от гибели, и затем, подменив лорда Лейстера

Артуром, я твердо заявила, что именно он, появившись волею Небес в

решительную минуту, в сопровождении незнакомой дамы, своей отчаянной смелостью

спас меня от кинжала закоренелого злодея. Здесь отец прервал меня и

нетерпеливо вопросил, куда делась дама. Я уверила его, что она исчезла.

«Подумай! — угрожающе воскликнул он. — Хорошенько подумай,

опрометчивая, романтическая девица, прежде чем осмелишься далее отвечать мне. Я

знаю причину побега лорда Лейстера, знаю, кто его спутница, знаю, что

несколько часов назад он бежал из темницы, где я был найден, а раз это так — я

знаю, кто был его сообщницей. Позор рода Сесилов! Презренное создание!

Мало того, что по слепому легковерию молодости ты отдала сердце

государственному изменнику, спасла его и помогала ему — ты еще станешь укрывать

его жену! Страшись возмездия твоей повелительницы, страшись отцовского

возмездия».

Каким бы непостижимым путем он ни получил эти сведения, я поняла, что

пытаться обмануть его безнадежно. Я гордо выпрямилась, бледность и

румянец сменяли друг друга на моих щеках.

«Я действительно убедилась, милорд, — воскликнула я, — что не в силах

лукавить с вами, но теперь вы убедитесь, что я в силах высказать правду, как

она ни опасна. Да, я признаю, что именно лорд Лейстер был послан Небом

мне на помощь. Так выдам ли я на смерть того, кто спас от смерти меня? О,

никогда, ни за что! Укрывшись в месте, менее доступном для подозрений,

чем то, откуда недавно спасся, он может, вместе со своей счастливой

избранницей, в безопасности переждать, покуда ярость королевы уступит место

справедливости. Более я ничего не скажу даже под пыткой, и какая ни ждет

меня судьба, будет в ней всегда одно сладостное утешение: я буду помнить,

что Небеса позволили мне добром отплатить за добро в тот самый миг, как

это добро было мне сделано».

К чему пересказывать, — вздохнула наша прекрасная рассказчица, — все

яростные речи, слезы и брань, которые на несколько дней превратили мою

жизнь в мучение? Меня заперли в моих покоях, со мной обходились как с

преступницей, мне даже дали понять, что мое упрямство может вынудить

отца сделать это ужасное подземелье — Убежище — моей тюрьмой. В одном

мне посчастливилось: мои загадочные слова утвердили отца во мнении, к

которому он склонялся еще раньше, что лорд Лейстер со своей супругой

скрывается в замке Кенильворт или поблизости от него, куда тотчас отправились

самые надежные из шпионов и чрезвычайно занимали отца своими

разнообразными предположениями, ежедневно присылаемыми оттуда.

Измученное жестокостью и суровостью обращения со мной, мое слабое,

мое нерешительное сердце не раз побуждало меня поехать за вами следом и,

если удастся, догнать вас, но, мгновенно вспоминая о том, какой верный след

дал бы мой необдуманный побег вашим неумолимым преследователям, я

всякий раз подавляла в себе это непозволительное желание.

Отец вдруг переменил свой образ действий: он освободил меня и стал

возить с собою по всем вызывающим у него подозрения местам в окрестности,

надеясь, по выражению моего лица, выведать место, где скрывается лорд

Лейстер. По роковой случайности, довершившей мои несчастья, в одной из

таких поездок мы встретили Айртона, поклонника, которому я была обязана

королевской и отцовской немилостью. Поощряемый лордом Бэрли, он вновь

оказался в нашем доме. Его сердце недоступно любви, его страсть —

политика, и в нем вновь проснулось неукротимое желание добиться высокого

положения в этой сфере с помощью моего приданого. Пренебрегая моими

слезами, холодностью и презрением, он, как и прежде, теперь ждал от моего отца

решения моей судьбы. К моему отчаянию, я узнала, что между ними

заключена сделка, где мне назначена была роль бессловесного залога, и что их уговор

вступал в силу немедленно. Я знала непреклонный нрав отца, знала, что

таков же и Айртон; у меня были основания страшиться, что новая вспышка

отцовского гнева может обречь меня на публичное бесчестие, если я не сумею

опередить их действия отчаянным шагом. Не удивляйтесь же, что я наконец

решилась на то, чему в мыслях долго противилась. Я выбрала слугу, к

которому питала доверие, он доставил мне это платье и предложил сопровождать

и оберегать меня. Я благословила преданность, которую никогда не смогу

вознаградить вполне, и, окрыленная равно надеждой и страхом, пустилась вслед

за вами, не зная устали в пути, оставив письмо, где говорила, что буду искать

приюта в Лондоне.

На этот волнующий рассказ мой супруг и я отвечали многократными

заверениями в дружбе и защите, а также похвалами ее мужественному

поведению. Спустя некоторое время лорд Лейстер вышел из каюты.

— Вас, долго бывшую моей поверенной, единственной, кто был посвящен в

мою привязанность, — вновь заговорила мисс Сесил с нежностью, устремив

вопрошающий взор, казалось, в глубину моей души, — менее удивят поступки,

которые ею вызваны, чем мое в ней признание. Но даже к нему, как ни

странно это может показаться, меня побудила благоразумная осмотрительность. Я

хорошо обдумала, моя дорогая Матильда, все мое прежнее и будущее

поведение. Я видела ясно, что, пока, как мне представлялось, милорд оставался в не-

ведении о моих чувствах, сердце мое могло по-прежнему питать к нему

опасную нежность. Совершив же этот решительный шаг, я поставила лорда Лей-

стера судьей над собою и впредь буду поступать со строжайшей

осмотрительностью. Я знаю, что вы в своем великодушии, видя лишь лучшее во мне,

могли бы пожелать, чтобы я осталась при вас, и как могла бы я устоять против

столь милого приглашения? Ах, только заставив молчать самого

красноречивого ходатая! Лорд Лейстер теперь никогда не сможет стать для меня

поводом к этим опасным мыслям. Где бы вы ни надумали поселиться, я удалюсь в

монастырь по соседству и там буду жить как пансионерка. Всегда слыша о

вас и иногда видя вас обоих, — добавила она, и голос ее прервался

рыданием, — я буду считать, что все мои желания осуществились. А до тех пор, я

верю, вы не пожалеете доли для меня в опасности, грозящей лорду Лейстеру.

— Ах, вы мало знаете меня, — возразила я, ласково пожимая ее руку, —

если думаете, что я пожалела бы для вас доли и в его счастье. Никогда, нежная,

великодушная девушка, никогда более мы не расстанемся. Никогда лорд

Лейстер не мог бы надеяться, а его жена опасаться, что вы, возвышенная

душа, совершите нечто неподобающее. Живущие одним и тем же чувством, мы,

которых природа создала подобными друг другу, преступили бы ее законы,

расставшись.

— Не скрою от вас, милый друг мой, — ответила она со свойственной ей

благородной безыскусностью, — что я ожидала от вас этого проявления

великодушия, но оно лишь укрепляет меня в моей решимости, и я сердцем

чувствую, как осудили бы вы меня, случись мне поколебаться.

В моей душе разлилось давно не испытанное мною чувство безопасности,

чувство благодарности к моему чудесному другу. Между тем день подошел к

концу. Лорд Лейстер позвал нас полюбоваться прелестью наступающего