—      Обязательно передайте мой привет капитану

Карлу Кирку.

—      Осмелюсь доложить, господин полковник,

Кирк — уже не капитан.

¦— А кто он теперь? Уж не генерал ли?

—      Нет. Покойник.

—      Никак не могу постигнуть тонкостей русского

языка. Одним словом у них обозначается несколь¬

ко предметов. Когда красноармейцы захватили в

плен ефрейтора Мюллера,— это называется захват.

Когда нас окружили под Петровкой,— это был об¬

хват, а потом, когда одна колхозница стукнула меня

ао голове палкой,— это был ухват.

Известно всем, что жить скотине

Невесело в Берлине.

Однажды пёс, осёл и бык

Подняли в жарком споре крик.

Бык промычал: «М-м-мои друзья!

В Берлине жить быку нельзя:

Шерсть рыжая, глаза и рост

Сулят быку позорный пост.

Подсказывает мне нутро,

Что стану я начальством вроде

В конторе брачного бюро,—

Сейчас в Берлине это в моде!»

Пёс заскулил: «А я не стану

В Берлине больше жить и дня:

В любом столичном ресторане

В котлету превратят меня!»

И лишь один, трубя победу,

Сказал заносчиво осёл:

«Иметь я буду жирный стол

И приглашаю всех к обеду».

За образ мыслей преопасный

Казнили пса и с ним — быка.

Ну, а осёл? Живёт прекрасно!

У Геббельса он правая рука...

А. Петацкий,красноармеец

Поезд тронулся и увёз Ганса Кнопке на Восточ¬

ный фронт. Фрау Кнопке последний раз нежно мах¬

нула платочком и пошла в магазин за траурной лен¬

той.

—      Фрау Фрицке, чем вызвана смерть вашего

мужа?

—      Пополнением.

??

—      Он оказался в пополнении, отправленном на

Восточный фронт.

Геббельс; — Как работают танковые и пушеч¬

ные заводы?

Промышленник: — С полной нагрузкой.

Г еббельс: — А продукция хорошего качества?

Промышленник: — Если судить по военным

сводкам, русские берут её охотно.

—      За что ты, Ганс, попал в тюрьму?

—      За то, что я неправильно ответил на вопрос

«Что ожидает Германию по окончании войны с Рос¬

сией?» А ты за что попал в тюрьму?

—      За то, что правильно ответил на этот вопрос.

—      Вы уверены в немецкой победе?

—      Уверен. Я делаю всё для неё. Я работаю

23 часа 45 минут в сутки.

—      А что вы делаете в оставшиеся 15 минут?

—      Занимаюсь личными делами: перевожу свои

капиталы в Авгентину.

Поздно вечером автомобиль, в котором проезжал

Геббельс, был задержан заставой.

—      Я Геббельс,— пояснил пассажир.

—      Вас придётся задержать, — сказал начальник

караула.— Если вы не Геббельс, я должен отвести

нас в комендатуру, а если вы Геббельс, вы должны

обязательно соврать. А раз вы соврали, я должен

арестовать вас.

—      О-ох! — раздался среди общей тоскливой ти¬

шины чей-то одинокий тяжкий вздох.

—      О-ох! — вздохнули остальные пассажиры.

—      Я прошу вас, господа, не говорить о полити¬

ке! — строго сказал кондуктор.

Приказ, подписанный

в Берлине,

Новинка моды, так сказать,

Предупреждает, что отныне

Нельзя друг другу козырять.

Сам фюрер предписал

военным

(Он подтянуть решил

рейхсвер):

«При встречах каждый

неизменно

Кричит «хайль» мне —

и руку вверх!

Замеченный в отдаче

чести —

Будь генерал иль рядовой —

Аресту подлежит на месте

И отвечает головой».

* * *

Вот весь приказ.

Мы можем сразу

Одно сказать наверняка,

Что смысл подобного приказа

Нам так рисуется пока:

Во-первых, немцев

постепенно

Приказ заставит

привыкать

К тому, что надо им мгновенно

При встрече руки

поднимать,

А при какой, простите,

встрече,

Об этом нет в приказе

речи.

А во-вторых, вполне резонно,

Что честь им отдавать

не след

Не потому, что незаконно,

А потому, что чести нет.

М. Слободской

—      Что ты такой грустный, Эдди? Ведь Гитлер и

его правительство заботятся о нас, как отец с ма¬

терью...

—      Может, это и так, Фриц, но я предпочёл бы

остаться круглым сиротой!

Геббельс умирает, душа его прилетает к пред¬

дверию рая. Апостол Пётр поочереди допрашивает

прибывших.

—      Сколько раз в жизни ты соврал? — спрашивает

он у первой души.

—      Один раз,— отвечает душа.

—      В наказание пройди до чистилища и обратно.

—      А ты? — спрашивает апостол у следующего.

—      Три раза.

—      Тебе придётся совершить это же путешествие

трижды.

Когда очередь доходит до Геббельса, тот, не до¬

жидаясь вопроса, сам обращается к апостолу:

—      Дорогой Пётр, разреши мне на минуточку спу¬

ститься на землю и захватить свой мотоцикл.

Учитель (обращаясь к ученику): — Скажи,

Фриц: каким образом тебе удалось запомнить так

много названий советских городов?

Фриц: — Очень просто, господин учитель. В

Пскове погиб мой старший брат. Под Смоленском

пропал без вести другой брат. В Полтаве русские

убили моего двоюродного брата Эмиля. Около

Днепропетровска попал в плен мой дядя Карл. Под

Орлом партизаны тяжело ранили моего дедушку,

которого назначили нести караульную службу. А в

Ростове на Дону разорвало гранатой моего отца.

В приёмную доктора Ганса Вольфа, прихрамывая,

вошёл немецкий солдат и стал жаловаться на боль¬

ную ногу:

—      Господин доктор, я еле хожу. Не могу вылезть

из окопа без посторонней помощи.

Спровадив больного, доктор написал:

«Отто Шмюцке, солдат. Установлен вывих ниж¬

них суставов. Болезнь препятствует солдату Отто

Шмюцке бежать от русских. Побольше бы таких

стойких солдат!»

—      Следующий! — крикнул доктор

Следующим оказался ефрейтор Фриц Трнпке.

Фриц Трипке сделал отчаянную гримасу и дико за¬

вопил:

—      Мои руки! Мои несчастные руки!..

—      Ваши руки,— спокойно произнёс доктор — Я