Свет фонарей багровеет, луна запахивается в тучи, как дитя, ныряющее под одеяло, а звёзды увеличиваются в размерах, жадно вглядываясь в происходящее на убогой земной тверди. У небожителей так мало развлечений! Георгий подбирается, напрягает мышцы, готовясь отразить неизбежное нападение. Ничего хорошего ждать не приходится. Кто или что подстерегает его на сей раз? Стражи не выбирают противников.

Из-за угла возникает первый гонец Ада. Князь Тьмы, читающий в сердцах, всегда посылает того, кто способен уязвить противника в самое ранимое место. Его слуга предстаёт в облике нежной, изящной, покрытой сладостным пушком барышни, которая, не успев на автобус и не имея денег на такси, несётся с пресёкшимся дыханием сквозь ночь, за каждым деревом видя насильника, в каждом скрипе и шорохе слыша приближение иных, совсем неведомых ужасов. Когда на её пути и в самом деле возникает мрачный незнакомец в тёплом не по сезону плаще, широкоплечий и сутулый, прячущий правую руку под одеждой, страх бедной Красной Шапочки уже не может стать сильнее. Она замирает, зажмуривается, будто надеясь, что стоит раскрыть глаза - и окажется, что всё происходящее - лишь сон, кошмар, который развеется в свете солнечных лучей.

Мизансцена достоверна в мельчайших деталях, от пуговки, расстегнувшейся во время ходьбы, до капелек пота, проступивших на юной коже. Но Георгия не проведёшь, он всегда распознает суккуба. Вторым зрением он видит настоящий облик мнимой девственницы, невозможно прекрасный и бесконечно порочный, сулящий немыслимые наслаждения, мучительную позорную смерть и вечную жизнь в пламени Ада. Страж знает, что стоит чуть расслабиться - и он будет схвачен, пожран и переварен раньше, чем успеет понять, что с ним происходит. На бренной земле девушка с отчаянным воплем безуспешно пытается скрыться от нагоняющего её маньяка с ножом, цепляется за корень и падает, превращаясь в лёгкую добычу злодея, а в истинной Вселенной сладострастный демон призывно распахивает ноги, обнажая затаившуюся меж ними Преисподнюю. И в обоих мирах Георгий вздымает огненный меч, а затем неожиданно для противника перехватывает его и раз за разом бьёт вниз - туда, туда, туда, в ту её часть, которой она мне грозила. Монстр взвывает, захлёбываясь чёрной кровью, и бьётся в корчах, давя и сминая кусты, но герой не прекращает трудов, пока тварь не затихает.

Передохнуть ему не удаётся. Вопль издыхающего суккуба достиг слуха его братьев, и они уже мчатся на выручку, лишь чуть запоздав. Железный дракон в наспех наброшенном образе белого с синей продольной полосой авто с рёвом тормозит у края тротуара, выпуская из чрева двоих багроволицых инкубов в синей униформе. Увидев Георгия над поверженным чудовищем, они выхватывают стальные палицы с ядовитыми шипами. Страж, понимая, что с троими ему не справиться, бежит прочь, уводя бесов от их "коня", который, повинуясь странному року своего племени, не может покидать проезжую часть дороги. Демоны устремляются за ним. Страсть к живой человеческой крови лучше премированной ищейки указывает им след. Георгий находит поляну, окружённую липами, а там останавливается и встречает врагов лицом к лицу. Один из них пытается обойти его... И тут за спиной Георгия распахиваются сияющие белизной и золотом крылья - единственное, кроме меча, что оставили ему в момент изгнания. Он взмывает над прикованными к тверди монстрами и, пикируя сверху, легко поражает их, лишая ещё двоих воинов Ада телесного обличья. Георгий не испытывает торжества и не надеется, что сегодняшняя победа или другие подвиги уменьшат его срок или хоть как-то будут зачтены ему, но не может не выполнять свой долг. Милосердный Создатель не ценит мужества, но, возможно, заметит тоску, боль и веру изгнанника, пожалеет его и когда-нибудь простит и вернёт Домой.

Летняя ночь будет длиться долго, и у защитника ещё найдётся много работы. А пока до самого рассвета он будет преследовать и разить, не обращая внимания на боль в мышцах, не пытаясь всмотреться в иллюзорный облик мечущихся в роковом блеске меча существ, не поддаваясь страху, сомнениям и жалости...

Ранним утро Жора выходит во двор, и старушки на скамеечке вразнобой приветствуют его. Они помнят его ещё вот такусеньким, с мамой, коляской и большим плюшевым зайцем на руках. С тех пор ничего здесь, кажется, не изменилось, лишь уменьшилось в размерах, потускнело и обшарпалось. Жора обожает свой двор, редкие деревца, почти не дающие тени, покосившиеся стойки для белья, детские горки, у которых он уже, наверное, раз сорок чинил ступени, и их столь же настойчиво отрывали снова. Вон скворечник, который он сам прибивал на недосягаемой для хулиганов высоте, причём упал и сломал руку. Вот песочница, в которой уже почти нет песка. Ничего, в выходные он притащит новый, он уже нашёл место, откуда можно его взять немного без вреда для общества. А вон и дядя Камиль заступил на трудовую вахту. Дядя Камиль - несовременный дворник, он каждое утро поливает почву, прибивая пыль и радуя флору, хотя никто ему за это не платит. А ведь у него много и другой работы, уже обязательной, за результата которой строго спросят. Жора подбегает к старику, отбирает у него шланг и сам принимается за орошение территории. Жора не может не помогать людям, такой у него дурацкий характер. Он всегда ищет, кому бы облегчить жизнь за свой счёт. Для этого и встаёт рано, а ведь мог бы отсыпаться подольше, на службу ему только к десяти. Жора трудится в зоопарке, где возглавляет секцию амфибий и рыб, из него одного и состоящую. Занимая столь соблазнительное для подрастающего поколения место в жизни, он пользуется служебным положением, чтобы проводить знакомых (а порой и незнакомых, но безденежных) ребят мимо билетёра бесплатно. За это его ругает директор зверинца и ценит дворовая малышня. А взрослые уважают его за открытую, незлобивую душу и постоянное неназойливое стремление пособить.

С лица Жоры не сходит застенчивая, добродушная улыбка, и иногда - при ярком солнце - кажется, будто за спиной у него колышутся тонкие прозрачные крылья.

Но наступает особенная ночь...

ДОБРАЯ ДУША ЛЕОПОЛЬДА

Добрый день, здравствуйте. Проходите вон туда, в большую комнату. Вы ведь от Порфирия Сергеевича, не так ли? Нет, что Вы, просто Леопольд. Нравится мне, знаете ли, эта западная манера, так сказать, без чинов. А Вас, извините, как называть?

Ну что ж, Михаил, устраивайтесь вот здесь, в кресле. Про Вашу просьбу Порфирий Сергеевич мне телефонировал, хотите что-нибудь добавить от себя? Нет? Ну и ладненько. Не волнуйтесь, всё будет в порядке. Я, знаете ли, часто метаморфозами балуюсь, хотя это и не основная моя специальность. Но, понимаете ли, люди просят, а у меня идиотский характер: не могу никому отказать. Сколько дурнушек я в красавиц превратил - и не пересчитать. Однако образ мыслей я им не менял, я сознание человека не трогаю, опасаюсь, мало ли каких дров можно наломать. Ну, разве что очень уж сильно просят.

Да, я и говорю: мышление-то сохраняется. Забавно получается порой: мордашка и остальное - красивенькие, а душа - ух, какая страшненькая. Но это уже не моё дело, такое и в первозданной, позволю себе так выразиться, природе встречается. Я им, насколько мог, помог, а дальше сами разберутся. Голову немного наклоните, вот так.

Что Вы, какой скальпель! Я же Вам, Миша, извините, не хирург, я работаю с силами высшего порядка. Эфирные, понимаете ли, духи, эманации, пронизывающие Вселенную, ну и тому подобное. Впрочем, это сложные материи, вернёмся к нашей ситуации.

Нос будем менять? Гм, а я бы на Вашем месте оставил как есть. Небольшие неправильности - они, бытует мнение среди дам, украшают мужчину. Ну, хозяин - барин, передвиньтесь чуть влево, чтобы тень проходила строго по переносице. Вот здесь малость сдвинем, там сгладим, тут немного вытянем.

Что? Почему это "ничего не делаю"? А, Вас удивляет, что я к Вам не прикасаюсь. Но я, дорогой Миша, оперирую с тенью, воздействую на оригинал через подобие. Известный ещё Парацельсу метод, проверенный веками. Я в него внёс, правда, толику отсебятины. В общем, я деформирую тень, нос же, как следствие, исправляется сам.