- Я ведь не слепая и вижу, что вы люди порядочные. И может я поступаю не честно по отношению к вам, но , поверьте мне на слово, у меня просто нет другого выхода, - женщина сделала паузу и по нервному движению кадыка было видно, что роль «вымогательницы» ей и самой явно претит.

«Видно у матери Светланы есть весомые причины, чтобы говорить с нами с позиции силы», - подумала все подмечающая Вера и не ошиблась.

- Вы не можете эти записи купить, но вы их можете отработать ...

- Как? - в один голос воскликнула чета Михеевых.

- Вот мои условия! - продолжила хозяйка зарядившись новой порцией решительности. - У меня в Москве кавказцы за пропажу товара держат в заложниках дочь с зятем. Как мне Маша через соседку передавала, им, чтобы пропажу отработать, года два на хачика придется горбатиться.

В комнате повисло молчание. Тягостное молчание.

- Так вы согласны? - первой нарушила его хозяйка и ее голос прозвучал просяще-молитвенно.

Михаил вопросительно взглянул на Веру. (Естественно, как на напарника, а ни как на жену-повелительницу).

- Конечно же, Елизавета Григорьевна, мы поможем вашей дочери с зятем, - заверила хозяйка «шеи» семьи Михеевых. - Тогда возьмите Светочкины дневники, - плача от радости и чувствуя некую неловкость расщедрилась святая душа. - Зачем они нам в пути?! Нам ведь в Москву ехать, ­стараясь не обидеть женщину дипломатично отказался Михаил от предоплаты.

- А можно мы у вас до возвращения из Москвы во дворе свою машину оставим? - вставила свое слово и Веруня.

- Зачем во дворе?! У нас ведь и гараж имеется, ­обрадовалась хозяйка такому повороту дел. - У нас раньше «первая» модель «Жигулей» была ... Но после смерти мужа и дочери машину пришлось продать. За эти деньги сейчас и живу, ­тихо проговорила Елизавета Григорьевна и ее хорошее настроение вмиг улетучилось.

- Так мы едем в Москву поездом? - первым делом поинтересовался Михаил, когда они с Верой покинули хоменковское домовладение.

- А у тебя, что какие-то претензии к железной дороге? ­получил он вместо ответа вопрос на вопрос.

- Да пока нет. Просто хотелось Женечке и Сергею крымских гостинцев завезти ...

- Ах, ты воришка!! Это я-я первой придумала! ­набросилась с кулачками на мужа Вера и со словами: «Замучим плагиата!» Да с поцелуями: горячими и нежными повисла у мужа на шее.

Своя ноша не в тягость. И Михаил подхватил женушку на руки и завертел головой: где бы уединиться ...

…

В Белой Церкви сделали остановку. И попали, как говорится, с корабля на бал.

Сергей и Дарья, узнавши из телеграммы о их приезде, приурочили к этому дню свою помолвку.

Женечка, как врожденная «хохлушка», больше налегала на привезенные из Крыма копченное сало и осетровый балык. Правда, и многочисленные фрукты не обошла вниманием. Но огромнейший арбуз резать запретила, а катала его по комнате словно мяч. А вот большую гроздь янтарного с перепелиное яйцо ягодами чудесного столового крымского винограда лишь тронула рукой, но не сорвала ни ягодки.

«Она что, что-то помнит!?» - забеспокоившись, взглядом поинтересовалась Вера у будущей четы.

- Нет - нет, - понявши правильно немой вопрос заверил гостью Сергей - отец.

Но решили все же не рисковать. И пока Женечка с куском сала (порцией для взрослого дога) бегала кормить своего котенка, злополучный виноград дружно и без остатка пошел на закуску к крымским «сладким винам». Под тихое: «Горько!»

Цело вались обе пары.

На вокзале у поезда на Москву женщины плакали и обнимались как родные. А мужчины молча пожали друг другу руки и взглядами заверили: «Ты на меня всегда можешь рассчитывать.»

…

Истина стара как мир: похищенное или возвращают добровольно, или его «выбивают» больно.

Требуя у хачика документы Маши бывшей Хоменко, а теперь Чумаченко и ее мужа Андрея, Михаил лишь успел применить первый из трех методов дознания, которое он перенял у оперов присутствуя при допросе гражданина Мордасенко. (Тогда будущий юрист Михеев «из под ресниц» краем глаза «нечаянно» пару раз взглянул в сторону «кабинета» для допроса.) Но и этих минимальных усилий (конечно же не ума) оказалось достаточно. Хозяин ларьков в районе Замоскворечной линии метро стал вдруг покладистым до нельзя.

И кроме отобранных у своих рабочих их украинских загранпаспортов, «добровольно» присовокупил еще и шестьсот американских долларов за моральный и за попытку нанесения физического «ущерба».

Дело в том, что пышногрудая «по-хохляцки» Маша запала в душу любвеобильному кавказцу. Но она (мужа, естественно, никто бы и не спрашивал) оказалась против. И даже две огромные сумки с товаром, которые якобы «пропали», не бросили «холодную» «хохлушку» в объятия горячего (ну, очень горячего) хозяина торговых точек.

И хотя Михаил был не врач, но ради же «спасения» самого же хачика от будущих еще возможно и больших неприятностей, решил помочь бедолаге.

Когда деньги и документы новоявленных рабов двадцать первого века перекочевали в карман частного детектива и хачик, естественно, не подавая руки, вымученно, но облегченно улыбнулся на прощание, то Михаил все же не сдержался и «забывши обиду и ссору» «подал» тому, но не руку, а ногу и в ... пах. (И яйца хачика враз «протухли» и долго, ох, как долго не бу дут «жариться».)

- Зачем ты так?! - покорили женщины Михаила. (Все таки они народ сердобольный.)

- Говорить будем в поезде! А сейчас быстро-быстро на вокзал, - и Михаил поспешно усадил свою гоп-компанию в подвернувшееся такси.

- У хозяина в Москве большие связи, - шепотом сообщила напуганная до смерти Маша сидящей рядом Вере.

А та, в свою очередь, но уже на ушко передала полученную информацию своему мужу «главнокомандующему». Но тот на нее ни как не прореагировал.

Когда же вышли из такси на киевском вокзале, однако спросил у Маши:

- Откуда ты знаешь о связях хозяина?

- Он не раз хвастался. Да и менты его не трогают.

- Много чего можно наплести хвастаясь. Да и от ментов всегда можно откупиться. Но лучше все же перестраховаться, - и Михаил повел московских «гостей» и свою жену снова назад к стоянке такси.

- Куда это мы? - недоумевая поинтересовалась Вера.

- На всякий случай запутаем следы. Хачик, наверняка, номер такси запомнил и может узнать, куда он нас отвез. А мы в Крым поедем не через Киев, а через Харьков.

Так что домой с Москвы ехали с Курского вокзала. А правильнее сказать «курвского».

Ибо там работала целая банда рэкетиров, которая получала (конечно же не бесплатно) информацию от кассиров (билеты то выдаются только по паспортам) и промышляла грабежом иностранных рабочих покидавших белокаменную после нелегких заработков. (Московский мер в чужие дела «без мыла» лезет, а у самого под носом беспредел полнейший.)

Рэкетиры (под прикрытием, естественно, железнодорожной милиции) зажрались и обнаглели во всю.

И стоило чете Михеевых со своими «военнопленными» сесть в поезд, а они уже тут как тут.

- Мы курские рэкетиры! - предъявили они служебные книжицы своей профессиональной гильдии, точная копия милицейских удостоверений и довольно заржали предложив «добровольно» поделиться деньжатами.

Вымогателей было трое. К тому же здоровые и амбалистые. А Михаил один, но очень зол. (Худосочного Андрея частный сыщик, естественно, в счет не брал).

Поезд был южанский, сплошные хачики.

Все отвернулись и делали вид, что ни чего не замечают. А рэкетиры поторапливали ибо поезд вот-вот должен отправляться.

Андрей было потянулся за кошельком, но Михаил остановил его:

- я сам рассчитаюсь.

Но не сдержался и начал «про водить расчет» по мордам и по печени вымогателей не в тамбуре (как планировал раньше), а прямо по проходу вагона.

Давно не встречавшие отпора рэкетиры сначала опешили, а один и отключился кувыркнувшись на кучу сумок пожилого кавказца. Два других оказались же бугаями безмозглыми. (Таких кулаком не прошибешь - здесь молот нужен или, по крайней мере, хороший удар ногой, но своей правой - инвалидной Михаил воспользоваться не рискнул.)