Все в этой жизни стоит денег.

Я тоже любил деньги, но не за деньги. Это мальцом, каждый сэкономленный рубль я припрятывал в кубышку.

Повзрослев, любил, когда деньги работали, то есть, совершали оборот, крутились, одним словом.

Старшеклассником, я уже сам раскрутился во всю и, чего только своим сотоварищам по школе, с областной толкучки, ни привозил. Не даром конечно, но вполне по приемлемым ценам и значительно ниже местных рыночных. Да и то, в те времена, у нас, в Лесногорске, даже за хорошие деньги, было большой-­пребольшой проблемой что-то купить: все по блату, все с под полы. Так, что ко мне даже в очередь записывались.

Ребята меня уважали и любили за то, что я всегда держал слово, а я любил девчонок за то, что они разрешали мне порой подержаться за их тело.

Бывало, привезу какой-нибудь новомоднице платьице шик-блеск или юбчонку мини- некуда и как посмотрю на эту всю девичью красоту, что у меня вся на виду. Во рту пересохнет: языком не повернешь, и бросит меня в дрожь, и выдохну хрипло, потеряв окончательно голову:

- Не надо денег! Бери бесплатно. Только сними все это при мне.

Уж чего захотел! - возмутиться моя заказчица, а у самой чертики в глазах, то ли ее саму в жар бросило, то ли «калькуляторы» щелкают в зрачках.

Бывало наобнимаемся, назажимаемся, нацелуемся до синюшной припухлости губ и так, не солоно хлебавши, и, потеряв уйму денег, плетусь домой. После таких «сделок» бывало, с неделю ходил, как кавалерист: ноги сомкнуть больно.

А бывало такие ласки!!! Что, если бы не вечер и возраст позволял, повел бы ту подружку, честное слово, повел бы в ЗАГС, но до утра у меня любовный туман, почему-то, всегда рассеивался и я охладевал.

Рано познав женщин, я рано повзрослел и смотрел на мир взрослыми глазами.

А брат Илья, с которым мы частенько затаскивали в постель пару-тройку общительных, ну очень молодых дам, как был так и остался ребенком, замерев в понимании жизни, где-то на уровне тринадцатилетнего пацана.

А тринадцать, как известно, нехорошее число. Меня, например, моя тринадцатая, тринадцатилетняя к тому же подружка, наградила гонореей.

Брат Илья такой участи избежал, так как та хохотушка­толстушка, узнав, что Илья мечтает стать прокурором, наотрез отказалась заниматься групповухой и вся «радость» излечения досталась мне одному.

Изиное демагогическое декларирование равенства и братства у всех его знакомых и друзей уже набило всем оскомину на зубах и, чуть было не бросило его в объятия «белого братства», когда он не на шутку увлекся разнообразной религиозной литературой.

Но тогда он был молод и глуп и вдобавок девственник и мне, а точнее моей школьной подружке Зине, не составило большого труда возвернуть его на путь истины.

Позже, когда в шестнадцать лет, бабы Илье до чертиков уже надоели и он, захандрив, увлекся музыкой, мне уже стоило больших трудов и денег заставить его повзрослеть и забыть свою голубую «детскую» мечту.

Я из своей заначки оплатил курсы водителей за себя и за брата, и мы по вечерам иногда угоняли тайком вторую, после «мерседеса» в дедовой «конюшне», вишневую «девятку» и, прикупив вина и девчонок, колесили по окрестным полям и перелескам.

И у Ильи от свежего воздуха, быстрой езды и сельских ландшафтов снова возродилась на девчонок эрекция.

В безраздельное наше пользование дед отдал нам, потерявший уже свой блеск, «мерседес», когда мы уже перешли в одиннадцатый класс, но тогда мы с Ильей, повзрослевшие и поумневшие, самочинно наложили годовой мораторий на утехи и ушли с головой в учебу.

И хотя учились мы с братом всегда только на «отлично», нутром почувствовали, что школьных знаний для поступления в престижные вузы явно маловато.

Илье с трудом давался английский язык, и стала моя мать заниматься с ним репетиторством.

А у меня же наша кастрированная художественная литература порой вызывала приступы бешенства и я, стиснув зубы до одури в голове, учил характеристики положительных образов.

Школу закончили оба с золотыми медалями, и радостное будущее открывало перед нами свои неограниченные перспективы, но ... нужны были деньги и немалые.

Отцы, как отцы, они сами сидят на шее у своих родителей, а в то время наш дед- «авангардист», как раз сам влез в долги, по которым, в случае просрочки, в любую минуту могли «включить счетчик».

Сан Саныч окрыленный крахом перестройки решил обустроить свой личный суверенитет, купив и установив первую в Лесногорске мини-экспресс фотолабораторию.

- Ну, погодите пару годков! Я вас всех «зеленью» засыплю, ­расстроено уговаривал он нас, возможно впервые в жизни испытывая нехватку наличности.

Но мы с Ильей были непреклонны:

- Будем тогда поступать самостоятельно.

- Не порите горячку! Дайте на обдумывание хоть недельку, - попросил дед отсрочку. - И, чур, не рыпаться!

Вновь на «военный» совет Сан Саныч собрал нас через три дня.

- Одного могу в Юридическую академию устроить, а другому «шенгенскую» визу сделать. Вот все, что на сегодняшний день могу. Кому что, решайте сами.

- Мне визу, - и на секунду не задумываясь, быстро застолбил я право первого выбора, и Илья взглянул на меня с благодарностью.

2 глава

Роковое завещание

В первый раз я мотался по заграницам три года: Франция, Англия, Голландия. И лишь в Норвегии, проутюжив на нефтяных платформах почти год и, чуть было не оставив там свое здоровье, отхватил там аж пятьдесят тысяч «баксов», огромнейшее, по тем временам, для «новых» украинцев состояние. (Мы там, в море, денно и нощно очищали от парафинового нароста огромнейшие резервуары под надсмотром находящегося снаружи «негра-руководителя»).

С полгода дома «зализывал раны», благо лечение тогда еще было бесплатное. А потом пустил деньги в рост. (Тогда еще были такие товарищи, которым можно было смело давать в займы под проценты и не бояться, что для возвращения долга придется «включать счетчик» и нанимать вышибал для его возвращения. )

Поручив деду стричь купоны, снова отправился на Запад.

Пришло время начинать свое дело, но нужны были надежные и денежные партнеры для совместного предприятия.

Сначала я направил свои стопы в Австрию, но ничего путного там не вынюхал и перебрался в соседнюю Германию.

Чтобы не тратить свои кровные на еду и проституток, в своих мытарствах по чужим странам, приловчился совмещать полезное с приятным: подрабатывая личным шофером и телохранителем. (Благо дед Сан Саныч, нас с Ильей, чуть не силой затащил в секцию восточных единоборств и мы хоть и без особого энтузиазма, но честно и добросовестно отработали дедовы денежки, отходив туда целых пять лет).

Нанимался я, как правило, к какой-нибудь богатенькой и желательно молоденькой вдовушке или разведенке.

Фрау Элиза, в свои неполные тридцать, уже успела сменить добрую дюжину мужей и в то время как раз подыскивала новую жертву: «пухленького мандарина», чтобы превратить его затем в выжатый лимон, предварительно выдавив из него не один «лимон».

До Элизы я считал себя украинским суперменом, прошедшим сквозь огонь и воду, и медные трубы. Но эта заботливая наставница (какое правильное и емкое слово) заполнила не один пробел в моем воспитании. Благо, я, как личный шофер и телохранитель, всегда был под рукой: не отходя и на шаг от ее тела ни днем, ни ночью.

Наконец, я нашел, что искал. Элиза и ее старший брат Карл являлись совладельцами сети магазинчиков и недорогих, по-домашнему уютных, гостиниц в портовом немецком городке, облюбованным туристами.

У меня уже было несколько хорошо продуманных идей и, все, тщательно взвесив и просчитав, брат и сестра согласились войти в долю.

Чтобы привить у Элизы и Карла доверие к неограниченным возможностям украинского рынка и дешевой, но трудолюбивой и быстро перепрофилирующейся рабочей силе (при условии тщательного и добросовестного отбора) я начал с небольших пилотных проектов, которые приносили нам «быстрые» деньги.