– Да я за твои мысли на сей счет и дерьма собачьего не дам! Мария…

– …особенная. И я позабочусь о ней, – упрямо вставил Мэтт.

Рэдфуту это не понравилось, но он уважал мужество парнишки. Вот только уважение не сделает его подходящим для Марии. Ее вторая половинка – Хосе.

– Я не совершенен, но…

– Мария заслуживает совершенства. А не непонятного парня, который каждые вторые выходные проводит в Далласе, занимаясь черт знает чем! А увидев промелькнувшую в твоих глазах вину, я бы сказал, что Бог не хочет знать, что ты там вытворяешь в своем Далласе.

– Сэр, я…

В дверях появилась Мария. Скользнула взглядом с отца на Мэтта, затем обратно, и сказала:

– Мы можем идти.

Рэдфут знал, что дочь не в восторге от его беседы с ее ухажером. Но она также была не в восторге, когда ее семнадцатилетнюю он заставлял возвращаться домой не позднее полуночи. Или когда запретил ей носить тот малюсенький купальник, что так нравился парням. Таков закон: иногда отцам приходится совершать то, что дочерей не особо радует.

Хосе оттолкнул от лица подушку безопасности и еще минут пять сидел неподвижно, пытаясь прочувствовать и оценить каждое болезненное ощущение, которое испытывал. Во рту появился привкус крови, и пострадавший был практически уверен, что это натекло из раны на голове.

Подняв руки и радуясь, что может шевелиться без особых мучений, Хосе ощупал свой череп. Судя по всему, ранка небольшая, а вот шишка здоровенная. Зато Хосе не лишился сознания. Голова не кружилась. Вероятно, сотрясения нет. Он подвигал другими конечностями – вроде ничего не сломано.

– Чертовски повезло, – пробормотал он, прекрасно понимая, что метров на пять пролетел вглубь леса.

Хосе открыл дверцу. Машина накренилась влево.

Все еще ошеломленный, он выкатился наружу и приземлился в густую растительность. Тут же вскочил на четвереньки и замер так на секунду, убеждаясь, что ни спина, ни шея не пострадали. Никаких новых болевых ощущений.

И вот тогда-то Хосе и почувствовал это: острое жжение в лодыжках. Огонь, вползающий под штанины и поднимающийся вверх.

– Дерьмо!

Он знал эту боль. Вскочив, Хосе скинул обувь и принялся молотить себя по ногам. Настоящая удача – после чертовой автокатастрофы свалиться прямиком на домик долбанных огненных муравьев.

Хосе побежал, останавливаясь каждые несколько шагов, чтобы хлопнуть себя по икрам и помешать муравьям пробраться выше – муравьям, которые как раз в это самое время впрыскивали в его кожу болезненный яд. Жжение добралось до бедер. Мелкие засранцы с невероятной скоростью прошмыгивали в труднодоступные места. Не желая отдавать на съедение свою промежность, Хосе начал стаскивать джинсы. Вот только запутался в штанинах и грохнулся. Сильно. Лицом точнехонько в куст шиповника. К счастью, колючки не угодили в глаза, но носу повезло меньше.

Из зарослей прямо перед ним послышался слабый шорох.

Хосе приподнялся на локтях и уткнулся взглядом в пару глазок-бусинок. За долю секунды животное развернулось на сто восемьдесят градусов. Хосе признал черно-белую расцветку, вскрикнул и откатился в сторону, приземлившись на спину. Но было слишком, мать его, поздно. Скунс выпустил струю и оказался весьма меток. Борясь с приступом тошноты, Хосе закрыл глаза, а когда снова открыл их, увидел городскую водонапорную башню, точно маяк освещающую небо. На ней красовались огромные фиолетовые буквы:

Хосе уронил голову обратно в грязь. Из носа торчат шипы, голова кровоточит после того, что вполне могло оказаться ДТП со смертельным исходом, штаны болтаются в районе коленей, стадо огненных муравьев весело пожевывает его яйца, а к горлу подкатывает рвота от запаха скунса. Хосе снова посмотрел на водонапорную башню и проклокотал:

– Хорошо быть дома.

Скай изучал пристроившуюся на пассажирском сидении Шалу: голова откинута, глаза закрыты. Он точно не знал, спит ли она, но почти в этом не сомневался. У мисс Уинтерс выдался адский денек. В больнице ей дали таблетку обезболивающего, чтобы помочь уснуть.

Еще раньше Шала говорила, мол, проголодалась, так что перед уходом из больницы Скай засунул в торговый автомат десять баксов, купив чипсы, сырные крекеры, шоколадку и пачку печенья. С крекерами Шала разделалась прежде, чем они добрались до грузовика. Скай вспомнил пса, отобравшего в парке ее обед, и задумался, ела ли она сегодня вообще. Омлет она не тронула. Жаль, что до ближайшей круглосуточной закусочной от отеля целый час езды.

Чувствуя посасывание в желудке, Скай открыл и съел «Сникерс», глянул на Шалу и тронулся. На самом деле он больше смотрел на пассажирку, чем на дорогу, и в результате едва не пропустил один из двух имеющихся в городе знаков «Стоп». Но, черт, Шала выглядела так мило. Скай боролся с желанием придвинуться поближе и погладить ее по щеке. А затем отвезти упрямицу к себе домой и убедить остаться там. Если она захочет, он ляжет спать на диване. Хотя другой вариант, безусловно, гораздо веселее.

Но Скай не сомневался, что Шала не в настроении веселиться. Женщинам не нравятся парни, для которых двадцать шесть стежков – не помеха сексу. Особенно первому сексу. Мужчина же, даже потеряв ногу, все еще будет готов к любым «первым разам». А если опыт удастся, то можно и повторить.

Осознав, что подобные мысли взволновали его больше, чем хотелось, Скай поправил джинсы в паху и попытался загнать подальше неуместное желание. Но взгляд снова и снова возвращался к Шале – спящей, теплой, нежной и такой чертовски притягательной, что Скай решил: может, не так уж страшно дать слабину. Сейчас – он взглянул на часы на приборной панели – два ночи, а рядом спит женщина, которая горячее самого солнца. Учитывая, что у Ская не было секса несколько месяцев, он заслужил поблажку. Шала ведь тоже сочла его привлекательным. Разве это не хороший знак? Но в голове вновь зазвучал голос, предупреждая, что Скай играет с огнем. И беспокоила его не только ерунда о вторых половинках, о которой талдычил Рэдфут, но и то, как легко и быстро Шала забралась ему под кожу.

Раздался звонок. Шала резко распахнула глаза и села, растерянно оглядываясь. Скай коснулся ее плеча и схватил свой сотовый:

– Всего лишь мой телефон.

Затем опять посмотрел на часы. Кто будет звонить в такое время? Перед уходом из больницы Скай поговорил с медсестрой, так что дело вряд ли в Рэдфуте.

– Проклятье.

Судя по номеру, это Марта из службы спасения.

В одном ботинке, с тянущимся по пятам шлейфом зловония, кровоточащим лбом и горящими от муравьиных укусов ногами, Хосе таки преодолел полторы мили до дома Рэдфута. Позвонил в дверь и принялся молиться.

Никто не ответил. Слава Богу и Аллилуйя! Как Хосе и надеялся, Мария осталась в больнице. Спустившись с крыльца, он поднял лежащий в цветнике искусственный камень и вынул из углубления запасной ключ, который прятали здесь вот уже шестнадцать лет. Мамина идея.

Господи, как же Хосе скучал по матери! Она была единственным островком нормальности среди местного океана безумия.

Войдя в дом, Хосе направился прямиком на кухню, надеясь, что в отцовском баре есть, чем поживиться. Он отодвинул «Джека Дэниелса», текилу и бутылку дорогого виски и возблагодарил небеса, заметив томатный сок. Но было только две бутылки – недостаточно, чтобы избавиться от запаха скунса.

Черт. Хосе уже закрывал дверцу, но секунду поразмыслил, схватил виски и, отвинтив крышку и швырнув ее в другой конец комнаты, сделал большой глоток. Жжение в горле и рядом не стояло с тем, что творилось с его яйцами.

Доковыляв до главной ванной комнаты, Хосе замер и уставился на душевую. Ему нужна нормальная ванна! Нужно буквально замочить себя в соке, чтобы избавиться от этой вони. Развернувшись, Хосе направился туда, где необходимое имелось: в ванную Марии.