— Не мешайте работать, — заявил Назаровой старший оперуполномоченный Багров.

С тем она и ушла… Ушла, чтобы пожаловаться в министерство. А там уже дали команду городу зарегистрировать заявление и принять меры к розыску.

Информация о пропавшем Назарове и заявлении его сестры насторожила столичный уголовный розыск Был послан запрос, и в Москву пошло подтверждение в виде фотографии Назарова.

Когда опытные криминалисты идентифицировали полученную фотографию с личностью найденного на стройке неизвестного и уже не осталось никаких сомнений в том, что этот неизвестный Назаров, представитель местного уголовного розыска однажды вечером навестил сестру убитого и задал ей стандартный, но обязательный в таких случаях вопрос: «Не было ли у вашего брата врагов?»

5

— Ты понимаешь, в чем дело, — сказал Медведев Нестерову, — я уже теперь могу сказать тебе, кто тут всем верховодит и кто всех закупил на корню. Нет, не Дусеев из письма Давиджановой. А некий другой гражданин, пока известный нам по оперативным разработкам. Кличку его ты наверняка знаешь — Хан. Наверняка как Хан он был известен тебе и в. Москве. Но ты же поднимаешь: одно дело — я тебе скажу, что он преступник, а другое — ты сам это докажешь. Знаешь, иногда взаимоотношения следствия и дознания напоминают учебник арифметики, где в конце имеются ответы. Ты уже знаешь ответ и начинаешь подгонять решение под заранее известный тебе результат.

— Какой результат? — мрачно спросил Нестеров.

И Медведев сообщил Нестерову весьма примечательные вещи.

— Ну прежде всего, — сказал он, — ты знаешь, что в республике сильно подскочил уровень преступности, связанный с хищениями социалистической собственности. Госплан республики вынужден даже планировать свой госбюджет с учетом хищений. Но у правоохранительных органов в принципе достаточно сил, чтобы если не разом покончить со всеми безобразиями такого толка в республике, то во всяком случае выявить наиболее изощренные, наиболее опасные, а остальные держать на контроле и выявлять по мере возникновения доказанной информации. И хотя хищения приносят государству серьезный вред и беды, все же есть в арсенале преступников более опасные преступления, которые надо пресечь в первую очередь, поскольку эти преступления стимулируют остальную преступность, заставляют ее развиваться значительно интенсивней.

— Вот как? — Нестеров посмотрел Медведеву в глаза.

— Я имею в виду рэкет, — сказал Медведев, — шантаж одних преступников другими.

— Рэкет? — удивился Нестеров. — Мы что, в Чикаго?

— Примерно, — усмехнулся Медведев, — но почему бы и нет? Группа дельцов набрасывается на предприятие и делает на нем свой бизнес. Под вывеской социалистического предприятия процветает частнопредпринимательская лавочка. Не кооперативы, заметь, а в чистом виде эта самодеятельность с наемным трудом, с эксплуатацией. Можешь себе представить?

— С трудом.

— Вот когда меня сюда направили, я тоже с трудом все это представлял, а теперь почти привык, вот борюсь, укрепляю. То, что мы с тобой, помнишь, когда-то расследовали в Оренбуржье, был детский лепет: недостача в магазине, поджог на почве хищения, запчасти для «Жигулей» жулики перебрасывали через забор автопредприятия. Помнишь? Сейчас об этом смешно говорить. — Медведев умолк.

— Но все же про рэкет, — попросил Нестеров.

— Да что там рэкет, я бы сказал: процветание рэкета обратно пропорционально силе советских органов на местах. Поскольку правоохранительные органы не способны покончить с преступностью, за дело берется жестокий и неумолимый бич сегодняшнего нашего многострадального государства.

— Это похоже на авантюрный роман.

— Похоже, и главное тот, который все читали. Остап Бендер был первым рэкетиром, известным нам из литературы. Вспомни, он не грабил и не воровал, он чтил Уголовный кодекс, поэтому отнимал деньги у тех, кто не будет жаловаться милиции: у жуликов. И досье на современных расхитителей у рэкетиров собрано ничуть не менее пухлое, чем у Остапа.

— Но кто тебе мешает? Изыми у них досье — вот тебе и полный материал на жуликов и расхитителей.

— «Изыми» — легко сказать! Рэкетиры — это целая разветвленная организация. Я дважды внедрял в нее наших работников, и оба раза они гибли. Правда, один успел передать численность группы так называемых пап. Их… — Тут Медведев нагнулся к уху Нестерова и прошептал: — двадцать один человек. Немало. А возглавляет всё Хан.

— И что, у тебя нет никаких доказательств? Не поверю.

— Да есть, но это же как раковая опухоль. Надо брать с метастазами, а то разрастется. Внедрять туда сотрудников я больше не рискую, так как уверен, что у нас в милиции есть человек, который сообщает Хану, кто именно внедрен. Можешь себе это представить?

— Так надо в первую очередь найти мерзавца.

— Ищу, — понурился Медведев — Но, кстати, может, тебе все это и не так интересно, ты ведь здесь по другому делу?

— Других дел не бывает, — веско сказал Нестеров, — тем более, сам знаешь, в мире, в том числе преступном, все связано.

— Ну, коли так, слушай дальше. Расскажу в двух словах о том, на чем их можно все же поймать. Они не просто мирно шантажируют. Вот недавно они одному крупному жулику с республиканской овощной базы «включили счетчик».

— Как же это происходило? — прищурился Нестеров.

— Прислали письмо о том, что требуют миллион, и сообщили, что если через неделю миллиона не будет, то автоматически «включается счетчик»: значит, на следующий после оговоренного срока день плюс еще двадцать тысяч, еще через день — еще тридцать тысяч, затем — сорок. Через три-четыре дня после невыплаты миллиона у завбазой погибла дочь, потом взорвалась машина, потом загорелся дом. Миллион пришлось отдать. А одного, тоже жулика, эти рэкетиры поймали, пытали, приставляли к нему электропилу и в конце концов разорвали, привязав к двум согнутым березкам.

— Вот тебе сто вторая, а говоришь — не за что брать, не хватает доказательств…

— Да сидят они, сидят, одного даже расстреляли. Но не рэкет же мы доказали, а убийство, а про рэкет хотя и был разговор на предварительном следствии, но они отшутились, говорят: скажите спасибо, что мы помогаем вам чистить страну, мы, дескать, убили жулика, а вы нас сажаете. Так что вот так, дорогой Николай Константинович… — Медведев задумался.

Нестеров широко раскрытыми глазами смотрел на усталого полковника.

— Ты говорил о том, что, возможно, в милиции кто-то сигнализирует рэкетирам.

— Да, пытаюсь выловить. Есть у меня активные ребята, с которыми легко работать. Пытался с их помощью найти мерзавца.

— Или мерзавцев, — вставил Нестеров.

— Да, мне тоже об этом говорил один мой добрый сыскарь — Багров. Сыщик номер один. За ним будущее. Собираюсь его из города в министерство переводить. Но пока… увы, на нуле…

6

Ознакомившись с подробным, но далеко не исчерпывающим письмом Давиджановой, которое показал Нестеров, Медведев стал немного нервничать: сам Генеральный прокурор проявляет к делу внимание. Теперь надо быть особо бдительным, на Давиджанову легко может быть совершено покушение…

Телефонный звонок застал и Медведева и Нестерова в гостиничном номере за составлением плана расследования. Нестеров схватил было трубку, но Медведев мягко отстранил его руку.

— Да

— Товарищ полковник, двенадцатый докладывает: без происшествий.

Медведев повесил трубку, взглянул на часы — времени было около трех утра.

— Спать, — сказал Медведев, — мои сообщили, что квартира Давиджановой под. наблюдением, порядок. А нам надо хоть немного поспать, завтра горячий день.

Медведев не столько хотел спать, сколько просто прилечь, поскольку знал, что неотдохнувший он выглядит плохо — все-таки… возраст.

— Одноходка у Давиджановой? — спросил Нестеров, приглашая Медведева вспомнить время, когда они вместе изучали блатной жаргон, расследуя когда-то в молодости «хлебное дело».