— На руках? — перебил мои мысли вопрос. Оказывается, Максимилиан уже вылез из автомобиля и стоял у открытой задней двери.

Я только кивнула, улыбаясь про себя. Не так я себе представляла свое возвращение в горячечных видениях на больничной койке, но в целом… тоже хорошо!

Там, в мечтах под протертым одеялом, все было и фантастичнее и вместе с тем правдоподобнее. Моя болезнь вдруг оказывалась ошибкой в диагнозе и вылечивалась новым супер препаратом за неделю, мне вставляли новейший супер¬протез по какой-нибудь иностранной экспериментальной программе, меня находили супербогатые родственники из откуда ни возьмись… все как всегда у приютской мелочи, банально и неосуществимо. Вот то, что я окажусь инопланетным подкидышем и вообще не человеком — об этом я не мечтала ни разу.

А теперь часть моей мечты сбылась вот таким сумасшедшим образом, так неужели я не воспользуюсь моментом на всю катушку?

Руку Максу я подала таким царственным жестом, словно ему предстояло вынимать из машины как минимум Императрицу Вселенной.

Не знаю, решил ли он подыграть мне, или просто привык так обращаться с женщинами, но подхватил он меня элегантно и легко, да ещё и со своим обычным выражением лица, мол, так и надо.

И понес к высокому крыльцу, где за стеклянными дверями уже столпилось пол- академии. Ну понятно, десятый урок недавно закончился, есть время до ужина, народ гоняет балду, а тут новость. Не смотря на напряженнейший график, на происшествия жизнь в интернате бедновата. Я мысленно еще раз оглядела себя со стороны — отлично! Со вкусом и дорого. Очень дорого.

— Этаж? — едва слышно спросил мой носильщик, подходя к широкой центральной лестнице. Он технично и словно в танце проскользнул сквозь любопытную толпу младших учеников со мною на руках, а сам при этом так и держал на физиономии выражение “сказочный принц тире кирпич”.

— Четвертый, если мы идем в общежитие и второй, если к директрисе, — вполголоса подсказала я, натыкаясь взглядом на Ольгу Бекетову — вечно вторую после меня, дублершу на премьере, которой в итоге и досталась моя роль. Хм, плоховато выглядит. Впрочем, представляю, как ее заставляет вкалывать Наталья — этой корове нужно пахать вдвое больше, чтобы только приблизиться к моему результату!

Я кивнула ей, как старой приятельнице, еще и улыбнулась, вспомнив, насколько хорошо выгляжу после инопланетного салона красоты. Уж никак не нищей калекой, сломанной и выкинутой куклой.

Ольгу слегка перекосило в ответной улыбке. Приятно… я уже и забыла, кажется, как это — чувствовать себя победительницей.

— Тогда сначала я занесу тебя в общежитие, а сам схожу за документами. Потом заберу, — все так же вполголоса сообщил Макс, мельком оценив количество встречающих. Ха, а интересно… там в холле я видела Серафиму Юрьевну, нашу вахтершу-цербера, и кого-то из вневедомственников. И ни один не сунулся с вопросом, кто мы, чего нам надо и есть ли пропуск! Интересно, почему?

Пока мы шли по коридору к моей комнате, Макс решил меня проинструктировать:

— Стандартная легенда — появление родственников за границей. Будешь врать — ври об этом.

Я только хмыкнула. Нормальная легенда, ничем не хуже остальных, в миллионера- внезапно-посетившего-больницу-для-бедных-и-влюбившегося-насмерть-в- инвалидку я бы и сама не поверила.

— Комната номер семнадцать, слева у окна, — подсказала я в нужный момент. С ума сойти… не ожидала, что буду так волноваться — сердце колотится где-то в горле. А комната совсем не изменилась — четыре узкие кровати, четыре тумбочки, шкаф в торце, стол для занятий… только моя постель не застелена — голый матрас сиротливо прикрыт казенным покрывалом, подушки нет.

Макс убедился, что в пределах комнаты я вполне могу передвигаться, очень внимательно осмотрел моих соседок, с таким лицом, что мне самой стало любопытно — о чем он там думает, и ушел к Царице. А я присела на свою кровать и стала неторопливо собирать вещи из тумбочки. Господи, а что мне забирать-то?

Просроченные талоны на ужин? Протертые балетки? Стрептоцид в порошке, которым мы присыпали стертые в кровь ступни? Пару невзрачных свитерков?

Я перебирала все эти богатства и улыбалась сама себе. Потом решительно смахнула все в пакет и попросила Катю — ее кровать стояла напротив моей. — Выброси в мусорку, если тебе не трудно?

— Что, клад нашла, Жизель колченогая? — с внезапной злобой выпалила Катька, хватая пакет и с места швыряя его в сторону мусорной корзинки, стоявшей у двери. Пакет, естественно, порвался, и все мое сиротское добро посыпалось на пол.

Я пожала плечами — не мне же убирать, и ответила:

— Нет, это он меня нашёл. Точнее, нашли. Родственники из-за границы, очень состоятельные.

— Ну коне-чно, ты же принцесса! Только новую ногу тебе даже за миллион не пришьют, все равно будешь смотреть на сцену только из зала! Виллиса колченогая, ха! — вступила в разговор Нинель, десять лет протанцевавшая слева от меня, на кордебалетной планке. — Премьеру тебе не танцевать уже!

— Ох, Нинуш, ты прямо угадала, — я снова улыбнулась, вполне осознавая, что теперь моя улыбка больше похожа на оскал. — Новую ногу не пришьют, но полностью восстановят сустав по новейшей технологии, это очень дорого стоит, но стоит! Представляешь? А потом я посмотрю — может, Наталья примет спонсорскую помощь для Академии, и я доучусь, а может, просто соберу свою собственную балетную труппу. Открою школу — русский балет престижен во всем мире. Так что пусть Оля работает, выпускной спектакль все же, может, потом я даже возьму ее к себе.

Мама дорогая, вот это меня несет! Но остановиться просто не могу, глядя на эти кислые улыбочки и кивки через силу.

— Ну, приятно было повидаться, — я встала, и, стараясь не сильно хромать, пошла к двери. Больно… все равно больно. Но это такая мелочь — к боли я за десять лет привыкла. И вдруг остановилась.

Ну я так и знала. На тумбочке Нинели лежал…

— О, Нин, где нашла? Вот спасибо! Я уже думала, с концами посеяла! — и еще одну “радостную” улыбочку в лицо воровке. — Не возражаешь?

Еще бы она возразила. Это мои Виллисы! И они вернулись ко мне вместе с желанием жить! И бороться.

Даже бедро почти перестало стрелять острой болью при каждом шаге. Но далеко я все равно не ушла.

— Ты шшшто творишшшь? — тихо прошептали мне на ухо, подхватывая перед самым выходом из комнаты, — Лия, ходить пока нельзя, — Макс нахмурился и снова подхватил меня на руки. Ого, а почему я раньше не замечала, что он говорит будто с акцентом? — Где вещи?

— Вот, — теперь я улыбалась действительно искренне, прижимая к груди старый журнал с летящей балериной на обложке.

— Всё? — недоверчиво переспросил он, подозрительно посматривая на бардак у мусорного ведра. — Точно?

— Это все, что мне нужно, — еще раз кивнула я, покосилась на девчонок и доверчиво положила голову парню на плечо. Этакая сиротка Марыся на руках у прекрасного принца. Ха! Вот знали бы они! Но не знают! Так что пусть хлопают глазами и завидуют! Не красавчику, так “своей труппе” в будущем — кто чему хочет, пусть тому и завидует!

— Значит, домой, — Макс изобразил вежливый кивок головой в сторону девчонок и бодро зашагал на выход.

В холле первого этажа нас уже ждала точно половина интерната и сама Царица. Не знаю… сложные у меня к ней чувства. С одной стороны, она сделала из меня… меня. А с другой — выбросила без сожалений, как только ее “перспективная ученица” сломалась.

— Ну что же, я рада за тебя, — Наталья смотрела на меня прямо, и сразу было понятно, что она рада, а вот раскаяния не испытывает никакого. Выживает сильнейший. — Удачи тебе, Юля. Я буду следить за твоими успехами. Если появятся вопросы — обращайся.

Я молча кивнула и вернула ей ее же ледяную улыбку снежной королевы. Да, самонадеянно. Но так надо.

Сев в машину, я неожиданно для себя зевнула и на минуту прикрыла глаза….

Максимиллиан

Даже для меня день выдался слишком насыщенным, не говоря уже о больной смеске. Так что обнаружив ее уснувшей на заднем сидении железной коробки, что пыталась выдать себя за мобиль, я не удивился и лишь углубил ее сон при помощи легкого воздействия скверной.

Попросив водителя остановиться у ближайшего переулка и окончательно с ним рассчитавшись, я подхватил Лилию, и, как только мы скрылись с глаз аборигенов, воспользовался порталом.