– Зачем он хочет уйти туда?

– Папе нужно вернуться в прошлое.

– И, как он это сделает?

– Один человек должен достать для него коды, – ответила Лизи.

– А человек надежный?

Лизи улыбнулась:

– Очень. Я собираюсь за него замуж.

Мне словно дали под дых. Чтобы не показать собственное смущение и эмоции, вызванные ее словами, я встал и подошел к окну. За ним, по песчаному берегу бродили трое детишек и собирали ракушки. Еще один строил замок из мокрого песка.

– Когда собираешься встретиться с отцом?

– Он сам сюда прибудет.

Я удивленно посмотрел на нее:

– Ко мне домой?

Лизи кивнула.

– А он знает, как меня найти?

– Я сказала ему, как. Еще утром, когда была в душе.

Я потер свою шею рукой:

– Но ты не знаешь код местности.

– Знаю. Вчера, когда ты тащил меня на себе, то все время со мной разговаривал.

– И, разумеется, озвучил код, – закончил я за нее.

– Нажимая кнопки ты называл их вслух.

– Понятно, – сказал я.

– Ты должен знать, я тебе очень благодарна.

Лизи хотела что-то еще сказать, но в этот момент входная дверь с грохотом распахнулась, и в дом быстро вошел высокий чернокожий парень, на котором буквально висел щуплый старик. Хвост, дремавший под столом, тут же подскочил и, навострив уши, зарычал при виде незнакомцев.

– Папа! – воскликнула Лизи и бросилась к старику.

Она помогла дотащить профессора до стула и, усадив его, стала растирать морщинистые руки. Профессор, уронив голову на грудь, тяжело дышал, и по его лицу струились капли пота.

Хвост, усевшись около моих ног, протянул:

– Ну-уже-ен врра-ач.

– Вижу, – сказал я. – Беги к Анне.

Хвост поднялся, но Лизи воскликнула:

– Нет! Сейчас все будет хорошо.

Бумажным полотенцем она промокнула отцу лоб, после чего, налив в стакан воды, поднесла его к сухим губам профессора. Тот, взял стакан трясущимися руками и, сделав два глотка, поставил его на стол. Откинувшись на спинку стула и закрыв глаза, он тяжело вздохнул.

Лизи, нагнувшись к нему, тихо спросила:

– Ты как, папа?

– Лучше доченька, лучше, – не открывая глаз, ответил тот.

Лизи погладила его по голове, а затем подошла к чернокожему незнакомцу. Тот обнял ее и поцеловал в лоб.

– Ты останешься? – спросила она его.

– Нет, малыш. Надо еще кое-что сделать. Подожди еще немного.

И он, прижав Лизи к себе, поцеловал ее в губы. Я отвернулся. Мне стало ясно, кем был этот незнакомец для Лизи. У меня за спиной хлопнула дверь. Значит, он ушел. Повернувшись, я посмотрел на дочь профессора – у нее был виноватый вид.

– Это он? – спросил я ее.

Она покраснела и потерев тонким пальцем висок, ответила:

– Он – лучший.

Я хотел уйти, но профессор остановил меня:

– Вы не сядете за стол? – спросил он меня хриплым голосом. – Я хочу поговорить с Вами.

Я выполнил его просьбу. Выпив еще воды, отец Лизи сказал:

– Вы, наверное, удивлены моим состоянием. Дело в том, что у меня агорафобия и без посторонней помощи я не могу выйти на улицу. Впрочем, общаться с большим количеством людей мне тоже тяжело, – он горестно улыбнулся. – Это крайне неприятно быть полностью выключенным из общественной жизни.

– Откуда у Вас эта фобия? – спросил я.

– Расплата за долгое нахождение в пустых пластах Зазеркалья. Я слишком долго был там…

– Пустых? – я не понимал, о чем он говорит.

– Да… Скотт помог мне добраться до вашего дома. Он очень надежный человек. Дочка, он уже ушел?

Лизи с тревогой посмотрела на отца:

– Папа, как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

Его взгляд упал на тетрадь, лежавшую на столе. Дрожжащими руками он потянулся к ней.

– Откуда она здесь? – едва слышно спросил он.

Я замешкался. Профессор, открыв тетрадь, обратился к дочери:

– Знаешь, что в ней? Мой труд за несколько столетий. Ее надо беречь. Она и только она поможет мне вернуться обратно.

– Ты говоришь о прошлом? – уточнила Лизи.

– Да.

Я поднялся и, уперевшись кулаками о поверхность стола, спросил профессора:

– Скажите, зачем Вам это надо? Не лучше ли остаться дома и спокойно прожить остаток своих дней?

Лизи посмотрела на меня:

– Если папа останется, то его уничтожат. В конце концов, это не твое дело.

– Ты права! Это не мое дело, – я выпрямился и сложив руки на груди стал расхаживать взад и вперед. – Но мне, все-таки, хочется понять, зачем человеку, чье имя можно вычислить только в том случае, если на него донесут, стремиться в прошлое? Невозможно вернуться туда, откуда ты сам родом. Можно вернуться только в одно из параллельных прошлых. Даже я помню это из школьной программы!

Словно почуяв мое настроение Хвост подошел ко мне. Я остановился и погладил его по голове.

– Вы правы и не правы, молодой человек, – сказал профессор, рассматривая Хвоста, – мне кажется или Ваша собака просится на улицу?

Услышав это Хвост рванул к двери. Лизи выпустила его во двор, а профессор продолжил:

– Так вот, молодой человек, чтобы Вы знали, для того чтобы вернуться в то прошлое, из которого, как Вы выразились, человек родом, надо просто знать, как это сделать. И это знание находится здесь, – профессор похлопал рукой по тетрадке. – К тому же, возвращаясь именно в такое прошлое, мы не встречаем там самих себя. Мы становимся собой. Но! У нас остается та память, что была до перемещения. Приобретенный багаж знаний.

На меня внезапно навалилась усталость и почему-то пришло в голову, что профессор, подобно вампиру, высасывает из меня всю энергию, а вместе с ней и жизнь. Я не знал, как возразить ему:

– Простите меня, – обратился я к профессору. – Возможно, я человек недалекий и у меня в голове не укладывается все то, что Вы сейчас сказали. Я не понимаю, зачем Вы хотите вернуться назад?

Профессор посмотрел на меня как на маленького ребенка, неспособного понять элементарные вещи.

– Вас какой ответ устроит: личные причины или в масштабах Вселенной?

Лизи взмолилась:

– Папа, скажи ему!

Подумав пару минут, профессор начал говорить. Его воспоминания лились рекой, и мы с Лизи боялись пошевелиться, чтобы не вспугнуть их. Но мы зря боялись – профессор не замечал ничего. Даже Хвост, ворвавшийся в дом после прогулки, не смог прервать поток его слов. Мы слушали о его родителях, дедах и прадедах, школе, университете, любви, дружбе, предательстве, работе и многих других вещах. Выходило, что Артур Зарин хотел вернуться обратно лишь по двум причинам: первая – это не дать возможность провести опыты в коллайдере и вторая причина была в женщине, которую он любил и потерял, когда согласился изучать разломы. В какой-то момент времени, не выдержав этого потока сознания, я спросил:

– А, где сейчас находится та женщина?

– Она умерла. Очень давно.

– Ваша дочь очень похожа на нее, – сказал я.

Лизи одними губами сказала: «Замолчи», но я и не собирался останавливаться:

– Профессор, а сколько Вам было, когда появились разломы?

– Сорок два, – ответил он и добавил. – Я возродил ее через Лизи…

– А в какой возраст Вы хотите вернуться?

– В университетские годы, – ответил Артур Зарин, – я очень сильно хочу увидеть своих близких, а спустя двадцать лет и её.

Он поднялся и, засунув руки в карманы своих длинных шорт, подошел к окну.

– А как же Лизи? – не унимался я. – Вы думали о том, где она будет жить, что делать?

– Ну, чем ей заниматься мы решим на месте, когда попадем туда, – ответил он и стал смотреть в окно.

Я подал знак, и мы с Лизи вышли во двор.

– Твой отец сошел с ума, – почти шепотом сказал я. – Он одержим. Ты понимаешь, что он предлагает?

– Софи, не вмешивайся!

– Лизи, то, что он предлагает – это самоубийство. Во всяком случае для тебя.

– Что ты имеешь ввиду? – Лизи в испуге отпрянула от меня.

– А ты не понимаешь? – я на минуту закрыл ладонями лицо. – Если предположить, что он, действительно, откроет канал именно с его прошлым, то ты погибнешь. Тебя нет в том мире – ты не дойдешь до него. Ты просто растворишься в пространстве! Даже я, не будучи академиком, понимаю это.